class="p1">И Регина послушно замолчала, улыбаясь до ушей. Кэсс покопалась в своей холщовой сумочке, переброшенной через плечо, и, к удивлению Регины, выудила из нее сигарету с зажигалкой. Откинув с зажигалки металлическую крышку, Кэссиди поднесла ее к сигарете и затем закурила с таким видом, как если б делала это каждый день. Регина изумленно уставилась на подругу.
– И давно ты куришь человечьи сигареты?
– Ой, да брось, святоша, – отмахнулась от нее Кэсс, как от надоедливого комара, и затянулась. – Я уже призналась тебе, что люблю иногда побаловать себя трофеями из внешнего мира, и раскаиваться в своих грехах не собираюсь. На-ка, лучше, затянись тоже.
Кэссиди протянула ей дымящуюся сигарету. Регина, нервно улыбаясь, взяла ту из ее пальцев, сделала пробную затяжку и тут же зашлась в приступе сильного кашля. Горло нещадно саднило.
Кэссиди смеялась, как ребенок.
– Великий Кернуннос, да ты ни разу не курила еще? – Кэсс положила ладонь на плечо Регины, пока та едва ли не выкашливала легкие. Регина помотала головой, не сумев вставить ни слова между приступами хриплого кашля. Кэссиди забрала у нее сигарету обратно и сделала затяжку: – Иногда я думаю, что ты ни дня не прожила среди людей.
– А ты? – спросила Регина, все еще хрипя. – Сколько прожила среди людей ты?
Кэссиди резко помрачнела. Уставилась в землю и молчала.
– Прости, если спросила что-то не то, – извинилась Регина и повозила палочкой по песку, выводя выученные магические руны. Она успела начертить почти весь алфавит, остановившись на руне Дагаз, как Кэсс тихо проговорила:
– Я прожила среди людей не больше месяца.
Тут подруга осеклась, бросив краткий взор на Регину, и тут же увела взгляд в сторону, будто боялась ее реакции.
– Продолжай.
Кэссиди снова затянулась и рассказала:
– Ты уже наслышана о моей матери, верно? В Кайллех-Хилле все считают ее черной ведьмой и распускают нехорошие слухи, всячески пороча ее имя. Когда, еще маленькая, я первый раз услышала эти сплетни, то не поверила и отправилась жаловаться прямиком к Керидвене. И как же больно было узнать, что все слухи правдивы…
Кэссиди замолкла на мгновение, а Регина вспомнила, что Эвелин упоминала ее мать в разговоре. Неужели у юных воспитанниц Кайллеха и правда есть основания сторониться Кэсс?
– Моя мать, как и я, собственно, была не лучшим примером для подражания. Она пренебрегала заветами ковена, ничего не боялась. За это Керидвена неоднократно грозилась ее отлучить, но Ингерн не слушала. В итоге она слишком увлеклась. Керидвена рассказывала, будто моя мать была соблазнена Тьмой.
На этих словах по телу Регины пробежала дрожь. Ей вспомнились таинственные сны, где темная субстанция подбиралась к ней, будто жаждала ее… Не об этой ли Тьме говорила сейчас Кэссиди?
– Кстати, ты знала, что наши матери были дружны?
Своим вопросом подруга окончательно лишила ее почвы под ногами. Регина повернула к Кэссиди голову и вытаращила на нее глаза.
– В самом деле? – воскликнула она, после чего добавила неуверенно: – Тебе что-то известно о Гвендолин?
– Я мало знаю о тех временах, – разочаровала Кэссиди, нахмурившись. – Правда известна лишь Керидвене, но старая карга ни за что не раскроет своих секретов.
Регина понимала злость Кэссиди, ведь и сама испытывала то же чувство. Удивительно, как сплетаются судьбы: сначала дружили их матери, а теперь их дочери сидят на берегу озера и тщетно пытаются докопаться до правды.
– Как же ты попала в ковен? – спросила Регина, желая восполнить пробелы хотя бы в прошлом подруги.
– Я знаю лишь одно: между побегом Гвендолин и Ингерн прошло не очень много времени, – рассказала Кэссиди. – Сначала исчезла твоя мать, чуть погодя убежала и моя, но никто не знает или не хочет говорить, что послужило тому причиной, и как им удалось провернуть свой побег. Их с Гвендолин долго искали, но безуспешно. Однако спустя год мою мать нашли уже мертвой, с младенцем на руках.
Регина широко раскрыла глаза. Дело приняло неожиданный оборот.
– Керидвена говорила, я была вся синяя и даже плакать не могла от усталости и голода, когда они с Эданой нашли меня. Еще чуть-чуть, и я бы тоже отправилась вслед за матерью, но Керидвена забрала меня в Кайллех и вырастила сама. Однако, видит Великий дух, никогда ей не заменить мне Ингерн.
Такого поворота событий Регина никак не ждала. Получается, Кэссиди росла в ковене, в полной изоляции все эти годы, что очень роднило ее с Эвелин. И какими же разными они выросли: пока одна с непостижимым прилежанием следовала правилам ковена, вторая же, мучимая тягой к открытиям, постоянно нарушала их. Неудивительно, почему эти двое так невзлюбили друг друга: обучаясь в Кайллехе чуть ли не с пеленок, они шли ноздря в ноздрю и наверняка открыто конкурировали между собой.
– Как бы там ни было, обеих беглянок связывало что-то недоброе. Вот почему девчонки сторонятся меня, – добавила Кэссиди, докурив сигарету и затушив бычок о песок. – Они думают, я пойду по стопам матери. Но я совсем другой человек. Я всего лишь дочь, которая лишилась матери при странных обстоятельствах. И просто хочу дознаться правды. Как и ты.
Регина молчала, не в силах выдавить ни слова. У них с Кэссиди оказалось гораздо больше общего, чем ей представлялось. Связанная с ней общей тайной, Регина ощутила с ней духовное родство.
Тут Кэсс повернулась к Регине, прервав ее раздумья, и спросила:
– А не хочешь ли совершить вылазку?
На мгновение Регина стушевалась. Она и так была у Керидвены на плохом счету, а если снова проштрафится, не аукнется ли это ей или, еще хуже, Гвендолин? Как же тяжело постоянно быть на крючке…
– А если узнают? – спросила Регина, пребывая в нерешительности.
– Умоляю, ты ведь идешь с профи, – заверила ее Кэссиди.
Она встала на ноги и потянула Регину за собой в чащу, раскинувшуюся между холмов. Не слушая никаких возражений, подруга создала знакомый Регине портал, мерцавший в сумеречном свете. Держась за руки, они шагнули в него и растворились в воздухе.
Переместившись в ближайший городок Бри, они завалились в таверну на самой окраине, где Кэсс заказала им по пинте пива, даже не заплатив. Регина саркастично подметила, что подруга обладает большим талантом внушения, и долгие годы обучения в общине не прошли даром, раз позволяли ей отхватить бесплатного пива. А может, то был ее личный дар, выросший из природного обаяния.
Они заняли столик у стены, где не сильно привлекали к себе внимание, хотя едва ли это было возможно: в своих плащах и старомодных платьях они смотрелись крайне
