Считаю своим долгом заявить, что все наследники Д. подлежат обнаружению и ликвидации. Нельзя допустить исполнения пророчества! Прощайте, господин Вестелион. Надеюсь, мы еще встретимся в Высшем Мире, так как мое присутствие в этом, похоже, подошло к концу.
Конец доклада».
Я покачал головой. Бред сивой кобылы.
Нет, Белфер прав, надо жить собственной жизнью. Плевал я и на Альму, и на эти долбаные пророчества, которых знать не знаю!
Я задумчиво посмотрел на меч. Ну, в конце концов, у него ведь должно быть имя! Вот пусть и будет, хоть я и не очень уверен, что в письмах упоминался именно он. В конце концов, Белфер мог просто ошибиться.
Я поднялся с койки, сразу же забывая про содержания пергамента, покрепче схватил ящеричные ножны, в которых покоился мой новый клинок, и уверенно двинулся к королевскому шатру, зная, что Джерард мне не откажет. Не после того, что я сделал.
Мне предстоит долгий путь, и кто знает, где я найду свою смерть.
Часть 2
Альма проснулась, раскрыв рот в беззвучном крике. Снова.
Ее руки дрожали, пот покрывал щеки и лоб, а мокрые светлые волосы разметались по подушке, издалека походя на ужасных ядовитых змей, какие были у Медузы Горгоны – чудовища, которое она убила и чье сердце съела еще давным-давно.
- Он знает! – это было первое, что она сказала, пытаясь говорить как можно тише.
Он знает. Нет, почему так рано? Неужели она ошиблась?
Она вскочила с кровати, схватила со стула халат и со всех ног побежала к двери. Кровь в висках глухо пульсировала, выдавая всем притаившимся хищникам ее ужас, а по щекам струились прозрачные солоноватые слезы. Альма чувствовала себя плохо, очень плохо, ее пугало растущее в душе беспокойство, но больший страх ей причиняло собственное сердце – сердце матери, сердце ведьмы.
Рано, слишком рано! Он не успеет научиться, не сможет контролировать себя. Черт возьми, он и скрыться не успеет! Они заберут его у нее, теперь их ничего не сковывает. Нет, нельзя им позволить, надо выиграть ему время. Еще хотя бы чуть-чуть!
Хлопнула дверь, растрепанная Альма вырвалась на улицу и стала озираться, а потом вдруг застыла на месте. Ее лицо ожесточилось, стало бледным, как гранит, и в глазах засверкали молнии.
- Выйди, Штригга! – громко воскликнула она, наблюдая за небольшой березовой рощей в десятке метров от ее дома. – Я ведь не такая дура, как ты, я тебя вижу.
- Я вовсе не пыталась от тебя спрятаться, Альма, - тут же последовал ответ. – Лишь хотела проверить, не потеряла ли ты нюх, в твои-то годы!
Голос молодой ведьмы, которую в народе кликали Штриггой, казался Альме чересчур задиристым и наглым, в нем звучала издевка. Надо бы ее проучить пару раз, а еще лучше – закопать заживо на пару сотен лет! Пусть потом только попробует ей хамить, мелкая засранка.
От тени деревьев отделился высокий стройный силуэт, а через несколько секунд, когда юная ведьма вышла на свет, стали ясно видны все ее прелести.
Кожа Штригги была цвета парного молока, такая же бледная и чистая, без единого недостатка, а фигуре смело могла завидовать даже самая прекрасная девушка во всем мире. Одевалась ведьма весьма однообразно, делая ставку на тело и милое личико: серая блуза без рукавов и с огромным треугольным вырезом в зоне декольте; короткая юбка-карандаш того же цвета, плотно облегавшая бедра и доходившая до колен, и низкие зеленые сапожки на высоких каблуках, покрытые треугольными чешуйками. На шее ведьма носила пурпурный шелковый платочек, обвивавший ее лебединую шейку, и короткую серебряную цепочку с круглым медальоном с инкрустированным шестиугольным алмазом. Подкрепляла все это Штригга мощным чарующим заклятьем, которое порой давало сбой и действовало не только на мужчин, но и на особ более слабого пола, однако знающие личности предполагали, что это были вовсе не сбои, а даже наоборот.
- Выглядишь не очень, - с ходу напала на Альму Штригга, строго оглядывая опытную ведьму с ног до головы. – Совсем о себе не заботишься, стала походить на какую-то крестьянку.
- А вот ты смотришься лучше всех, - едко ухмыльнулась Альма. – Наверное, плохо приходится нынче ведьмам, раз добывать все приходится не головой, а тем, что между ног, а?
Штригга ощерилась, показывая ряд ровных белых зубов. Она цокнула языком и оказалась в паре шагов от Альмы, так что та могла разглядеть на идеальном лице каждую открытую пору.
Альма гордо выпрямилась и смело взглянула прямо в глаза своей собеседнице. Она могла поспорить, что далеко не один мужчина пал жертвой этих чарующих глаз цвета морской волны.
- Говори, чего тебе надо, или катись отсюда, - прошипела светловолосая ведьма, пытаясь сдержать гнев.
- Ты знаешь, чего мы хотим, Альма, - спокойно и шепотом ответила ей вторая. – Ты поступила опрометчиво, самовольно покинув наш шабаш. Ты предала нас ради каких-то заумных лживых строчек, выбитых известным обманщиком на своих могильных плитах, и мы желаем, чтобы ты добровольно отдала нам результат всех твоих трудов.
- Ага. И тогда вы великодушно предоставите мне амнистию? Дадите умереть в одиночестве с осознанием того, что где-то там, за морем, вы в своих целях используете моего сына? Могу поспорить, теперь, когда в нем закипела моя кровь, вы его чуете и знаете, на что он будет способен. Требуете от меня пожертвовать своим будущим?
- Именно, - кивнула Штригга, не улавливая в ее голосе иронии. – Другого пути нет.
- Есть. И вот он.
Альма щелкнула пальцами. В воздухе возникла яркая вспышка и отбросила молодую ведьму на несколько метров назад, повалив ее на землю. Взвизгнув, Штригга поняла оплошность и поднялась на колени.
- Убирайся отсюда, - тихо, но с явной угрозой прошипела Альма. – И передай им, чтобы и духу их не было рядом со мной или моим сыном.
Штригга подавила желание вступить в бой.
Она с наигранной улыбкой поднялась с колен и вновь приблизилась к Альме, встав с ней лицом к лицу.
- Я видела его, Альма, - ее голос стал вкрадчивым и спокойным. – Бедный-бедный одинокий мальчик. А какова была его злость, когда он узнал! Когда понял, кто его предал, кто обманывал его почти всю жизнь, - от каждого обвинения сердце Альмы болело все больше и больше, и хоть ведьма убеждала себя, что сердце – всего лишь орган и не может ничего чувствовать, это не помогало.
Она стиснула зубы.
- Это надо было видеть, - прищурившись, продолжала Штригга. – У мальчика явно душа не на месте, сейчас ему нужен хороший друг, готовый предоставить ему свое надежное плечо, - она немного придвинулась вперед, выпятив грудь, и довольно улыбнулась. – А может, и не только плечо, а?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
