— Мне следовало настоять на разговоре. И я не должна была вот так тебя обрывать. Пожалуйста, прости меня, мне так стыдно!
— Все в порядке. — Ракель шмыгнула носом, потом коротко рассмеялась, боясь проявить свои истинные чувства. — И я не хотела на тебя кидаться.
— Можешь рассказывать мне все что угодно. И в любое время. Я серьезно.
— К тебе это тоже относится, хорошо?
О, сколько всего я могла рассказать Ракели! Но пришлось ограничиться кивком.
Когда она уснула, я все еще лежала и думала об ужасающей истории, которую мне поведала Ракель, ни на секунду не сомневаясь, что все это правда. Балтазар немного успокоил меня, сказав, что призраки в большинстве своем боятся вампиров, но не очень-то мне это помогло — теперь я знала, на что они способны.
То, что таилось наверху, было опасным. По меньшей мере для людей, а может быть, и для всех нас тоже.
Глава 11
— Почему любовь всегда так драматична?
Миссис Бетани медленно шагала по кабинету. Ее сапоги с заостренными носками цокали по деревянным половицам. Руки она сцепила за спиной. К этому времени все мы выучили, что, когда она говорит таким тоном, ответов ей не требуется. Мы должны молчать и слушать.
— Разумеется, причина в том, что любовь убедительна. И хотя зачастую это явление временное, тем не менее любовь вынуждает разумных существ вести себя крайне неординарно. — На мгновение она перевела взгляд темных глаз на окно, но тут же снова обратила все свое внимание на нас. — Таким образом, вполне логично, что Шекспир использовал романтическую любовь как основную мотивацию поступков Ромео и Джульетты. Мы задаемся вопросом — могут ли молодые люди вести себя подобным образом? И понимаем, что могут. С этой точки зрения пьеса кажется нам правдивой.
Я поерзала на стуле и глянула на часы над дверью. Осталось всего три минуты.
— Однако в «Ромео и Джульетте» есть над чем поразмышлять помимо страстей юности. — Подойдя прямо к моей парте, так что теперь я вдыхала аромат лаванды, всегда сопровождавший ее, миссис Бетани продолжила: — Ваше следующее задание — сочинение на три страницы о драматургических изъянах в пьесе «Ромео и Джульетта». Срок выполнения — неделя. Я специально не говорю об этом на уроке. Меня интересует, какие вы сможете отыскать и охарактеризовать.
Она сказала «изъяны»? В «Ромео и Джульетте»? Моей самой любимой пьесе?
Миссис Бетани замолчала, пронзительно глядя на весь класс сразу, и мне снова показалось, что она прочитала мои мысли и готова наброситься на меня. Но на этот раз ее раздражение не имело ко мне никакого отношения.
— Я смотрю, многие из вас, решившие посетить Ривертон, уже расслабились. Будем надеяться, что к тому времени, когда придет пора сдавать сочинения, вы восстановите свои критические способности. Все свободны.
У двери я оказалась не первой. Пробегая по коридору, я чувствовала, что лицо мое буквально светится. И хотя я понимала, что Лукас вполне может сегодня и не приехать, не сомневалась: если есть хоть малейшая возможность, он обязательно появится.
Уже собравшись помчаться вверх по лестнице, ведущей в крыло девочек, я заметила Балтазара, закинувшего на плечо рюкзак. Меня посетила внезапная прихоть. А почему бы и нет? Это отлично вписывается в придуманное нами прикрытие. Я кинулась к Балтазару и чуть не сбила его с ног, прыгнув так, что ему пришлось поймать меня в свои объятия.
— Ого! — Он крепко сцепил кольцо рук и приподнял меня в воздух.
Я, улыбаясь, вцепилась в его шею и задрыгала ногами. Балтазар засмеялся.
— Ты в прекрасном настроении.
— Да.
— И я догадываюсь почему. — Он вздохнул и поставил меня на пол. — Увидимся в автобусе.
Балтазар опровергал неписаное правило: типичные «вечноночевцы» не ездили в Ривертон с учениками-людьми. Думаю, люди в большинстве своем считали, что это снобизм, нежелание сближаться с чужаками. Отчасти это было верно, но главным образом вампиры боялись, что, оказавшись вне привычной среды обитания, выдадут свое незнание реалий двадцать первого века.
Сегодня Балтазар решил выйти за эти рамки. В какой-то мере ради того, чтобы поддержать иллюзию нашей пылкой страсти, не позволяющей расстаться ни на мгновение. А еще он пообещал позаботиться о Ракели, когда наступит время улизнуть. А до тех пор мы с ней будем гулять вместе, нравится ей это или нет.
— В Ривертоне совершенно нечего делать! — бурчала Ракель, когда я взяла ее под руку и повела к автобусу. На ней были ботинки «Dr. Martens», джинсы и полупальто. — Честное слово, я лучше посижу в нашей комнате.
— Ты там уже насиделась. Ну давай, все-таки хоть какое-то разнообразие, правда? Мы пообедаем в закусочной, и я знаю, что ты с удовольствием съешь что-нибудь еще, кроме арахисового масла и сандвичей с желе.
— Ну если ты так ставишь вопрос... — Она кинула взгляд на мой наряд — белую блузку с оборками, серый сарафан, короче, чем юбки, которые я обычно носила, и восхитительные туфли на шпильках, которые я надевала всего дважды, потому что с трудом удерживала в них равновесие.
— Нарядилась для Балтазара, а?
Интересно, что скажет Лукас, когда увидит меня во всем этом? Я снова начала улыбаться. Ракель захохотала, увидев мой восторг, хотя совершенно неверно определила его причину. Мы торопливо пошли к автобусу. Я покачивалась на своих шпильках, не заботясь о том, смеются надо мной или нет. Балтазар посадил меня к себе на колени — только для того, чтобы Ракель поместилась рядом с нами. Ну в основном для этого.
Всю дорогу мы болтали и смеялись. Балтазар старался изо всех сил очаровать и разговорить Ракель. Вскоре она уже рассказывала ему, как когда-то в средней школе занималась скейтбордингом, и смеялась над тем, как мало ему об этом известно. За все время пути лишь один момент оказался не очень приятным. Когда автобус повернул к мосту через реку, я почувствовала, как тело Балтазара напряглось, а его рука впилась мне в плечо.
Вампиры ненавидят пересекать текущую воду. Они могут это делать, но им требуется довольно много времени, чтобы настроиться. Балтазару пришлось вести себя спокойно, но это было сложно. Я взяла его за руку, как будто флиртую с ним, а на самом деле чтобы придать ему сил. Автобус оказался над водой. Балтазар крепко зажмурился.
Меня окатило тошнотворной волной. Словно из меня вышибло дух, и я больше не понимала, где верх, где низ. Перед глазами потемнело и замелькали искры — так бывает, когда слишком резко встаешь. Я еще сильнее стиснула руку Балтазара, такую же холодную и липкую, как моя.
Но тошнота прошла так же быстро, как навалилась. Глубоко дыша, я быстро огляделась, пытаясь сориентироваться. Автобус как раз съехал с моста.
Страх, который ощущают все вампиры перед текущей водой, — теперь и я его ощутила.
Балтазар с любопытством посмотрел на меня. Интересно, он почувствовал мое недомогание? Я уставилась в окно, не желая признаваться ему в том, в чем еще не была готова признаться самой себе.
Мы вместе пообедали в закусочной, прямо за стойкой. Вик засунул свою картошку-фри в гамбургер, между булочкой и мясом. Сначала мы все рассмеялись, но оказалось, что так намного вкуснее. Было странно видеть, как Балтазар ест луковые колечки и пьет молочный коктейль; он жевал медленно и осторожно, вероятно пытаясь вспомнить, как это делается. Но он справился. Никто, кроме меня, даже не заметил ничего странного.
Потом Балтазар предложил нам зайти в книжный магазин, Вик и Ракель согласились, а я небрежно бросила:
— Увидимся позже, ребята, ладно? Пожалуй, я схожу в кинотеатр и поздороваюсь с родителями. Они всегда там дежурят.
Ракель пожала плечами:
— Мы можем все пойти в кино.
«О нет!» — подумала я, но тут на помощь мне неожиданно пришел Вик:
— Ни за что! Ты что, не видела, что там показывают? «Филадельфийская история»! Совершенно женоненавистнический фильм о супружеской неверности.
Ракель заморгала, услышав из уст Вика столько сложных и длинных слов. Я с удовольствием кинулась бы на защиту любого фильма с обожаемым Кэри Грантом, но пришлось воспользоваться этим предлогом:
