Как ни странно, нашлась Элида быстро и сама. Да к тому же не одна. Позади девушки высилась фигура безмятежно улыбающегося поставщика.
— О, тебя-то мне и нужно, — воскликнула подруга, завидев меня и прервав целеустремленное движение через зал. — Давай, колись, что это ещё за тайны Вэйнерского двора за моей спиной?
— Какие тайны? — опешила я.
— Я рассказал ей о нашем маленьком свидании в библиотеке и о моей просьбе передать розу, — признался Адам.
— Но я же отказалась! — возмутилась я.
— Пришлось передавать самому, — тяжело вздохнул мужчина.
— Представляешь, он ко мне подходит и с лёту спрашивает, ну как, Ивонна передала тебе мой подарок?
Ох, везёт мне сегодня на козлов! Так и норовят подставить.
— Моя лучшая подруга меня обманывает, — продолжала кипятиться Элида.
— Я не обманывала, — робко попыталась оправдаться я. — Я просто не успела сказать.
— Ну, знаете! — махнула рукой девушка, развернулась и пошла прочь.
Мы с Адамом переглянулись.
— Всё из-за тебя, — заявил мужчина.
— Что-о⁈ Сам… хорош, — отрезала я и, погрозив ему кулаком, последовала за подругой.
И мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, что он не отстаёт от меня ни на шаг.
* * *
Непривычно громкая музыка и людской гомон оглушали. Особенно когда на сцену вышла группа парней разной национальности и, разобрав инструменты, начала делать вид, будто производимые ими звуки имеют самое непосредственное отношение к музыке. Первые десять минут эта какофония под аккомпанемент восторженного воя слушателей вызывала у Ситары исключительно нецензурные чувства и желание лично прирезать всех музыкантов. Но чем дольше она сидела за барной стойкой, вертела в руках благоразумно прихваченный со стола стакан с минералкой и слушала хрипловатый голос вокалиста, тем больше ей нравилась и мелодия, и текст, и даже барабаны с гитарами. Эта музыка идеально подходила её безумной жизни, неспокойному, враждебному миру вокруг и извечному вселенскому хаосу. Маленькая планета вертелась с сумасшедшей скоростью, дёргалась и подпрыгивала как те люди перед сценой и едва ли замечала, что творится за пределами её атмосферы. Вся в себе, в бесконечной погоне за удовлетворением мимолётных желаний, за исполнением сиюминутных капризов, в отчаянной, тщетной попытке продлить своё существование. И если часть её обитателей станет уверять, что жизнь пуста, никчемна и лишь смерть прекрасна и истинна, то от прочих беспечных бабочек они будут отличаться только сменой капризов и желаний. Сама по себе эта жизнь, мир вокруг не так уж и сложен, сложно и непонятно людское существование, ими же, людьми, и придуманное. А там, за границами их набитого всем подряд и ничем толком мирка, всё просто…
— Привет.
Естественно, за грохотом музыки она не услышала, как он подошёл. С неохотой оторвалась от своих размышлений, посмотрела искоса на облокотившегося на стойку лохматого парня с лезущей в серые глаза светлой чёлкой. Тот самый, приведённый Брином в качестве кавалера для Ивонны. Бормотал какую-то чепуху о глазах, клейме и сошках.
— Ты ведь Ситара, подруга Ивонны, верно? — уточнил парень. — А я Фрай.
Девушка отвернулась. Разговаривать с явно отвергнутым — а иначе чего он тут толчется в одиночестве, а не увивается за Ивонной? — чужим ухажёром ей совсем не хотелось.
— Я смотрю, ты в дионовской униформе, — отметил очевидный факт Фрай, присаживаясь на соседний стул. — Тоже магичишь?
Ситара промолчала. Парни её не интересовали. Им подавай красоток, поцелуи с языком и занудливое времяпрепровождение вдвоём. Такие, как Ситара, им не нравились, сама же Ситара нравилась им ещё меньше. Да и не желала она играть в «любовь», фальшивую, поверхностную и быстро забывающуюся. Мама с папой любили по-настоящему, сильно, искренне. Они на многое пошли ради чувств друг к другу, пожертвовали практически всем, что у них когда-то было, и продолжали бороться за своё счастье. А что знает о любви этот Фрай? Наверняка любовь для него — перепих по-быстрому на заднем сиденье машины. А Ситара не собиралась соглашаться на меньшее, чем есть у её родителей.
— Впрочем, если ты из пансиона, значит, магичишь, — не дождавшись ответа от девушки, прокомментировал парень. — Почему люди рождаются волшебниками? Кто даёт им этот их дар? Почему одни становятся магами, а другие нет?
Ситара искренне посочувствовала Ивонне. Трудно винить её за то, что она отшила горе-кавалера.
— Вот ты чувствуешь себя особенной, избранной? — внезапно начал допытываться Фрай. — Ощущаешь, что ты предназначена для чего-то великого?
О чём он там без конца бормочет? Да ещё и наклоняется, придвигается поближе, силясь рассмотреть её полускрытый волосами профиль. Пальцы машинально стиснули стакан.
— Мне иногда кажется, что боги ошиблись, сделав меня простым смертным. Будто меня ждало великое предназначение, но где-то наверху произошла ошибка, кто-то что-то перепутал и вот я тот, кто я есть. Я словно голодный, который видит еду в витрине магазина, но ему не на что её купить, она ему недоступна, и он может лишь пускать слюни, обречённый до конца дней своих видеть все эти деликатесы только через стекло.
Пространный монолог раздражал. Парень всё настойчивее пытался заглянуть ей в лицо, чуть ли не ложась на стойку, а ей всё труднее было сохранять непроницаемое выражение. Чтобы хоть куда-то деть лишнюю энергию, она сильнее сжала стеклянную тару.
— Ты стесняешь? — вдруг сменил тему Фрай, и пальцы девушки ощутили пустоту. Звон треснувшего и рассыпавшегося на осколки стакана утонул в тягучих гитарных ритмах, остатки минералки лужей растеклись по столешнице. — Ты разбила стакан, — сообщил парень, глянув на её руки. — А почему ты носишь перчатки?
Ситара резко повернулась к нему, всё-таки решив послать открытым текстом, раз уж «ухажёр» не понимает языка тела, но Фрай посмотрел ей в глаза, впервые и прямо, не вскользь, и замер. Выражение его веснушчатой физиономии стало ошалевшим, испуганным, точно он увидел не глаза девушки, а всю её жизнь.
— Ты… ты… — выдавил парень и отшатнулся. Не удержался, слетел со стула, попутно оный опрокинув, распластался на полу и даже там попытался отодвинуться, таращась на Ситару обуянным паническим ужасом взором. — Ты… ты полукровка… твои руки… — трясущийся перст указал на перчатки. — Они…
Ситара вскочила. Несмотря на громкую музыку и группу на сцене, поглощающую общее внимание, окружающие начали поглядывать, перешёптываться. Нельзя бросаться в глаза посторонним, привлекать лишнее внимание… убить бы мэйра директора за гениальную идею да теперь уже поздно.
Не раздумывая более, Ситара метнулась к выходу. Она мчалась напролом, еле успевая уворачиваться от прямых столкновений, пока не тяжёлая дверь клуба не захлопнулась за спиной. На улице Ситара замедлила шаг, направилась к пансиону. Дорогу она помнила, не заблудится…
Она не успела уйти слишком далеко. Клуб и освещённая фонарями улица остались позади, по обеим сторонам поднимались невысокие однотипные здания. В небесной выси тускло мерцали редкие звёзды.
Сначала в тишине ночи возникли шаги. Громкие, отчётливые — преследователи не скрывались, перестав маскироваться, едва тонкая девичья фигурка ступила на тянущуюся между складами тёмную улицу. Справа, на фоне звёздного неба, мелькнула тень, беззвучно скользящая по крышам зданий. Быстро, длинными прыжками. Видимо, хотят перекрыть противоположный конец улицы, чтобы добыча точно не сбежала. Ситара прислушалась к своим ощущениям. Нет, не они. Какая-то мелкая местная шваль решила поживиться. Судя по тени — не люди. Хорошо. Значит, можно не церемониться.
Тень рассекла пространство, приземлилась прямо перед девушкой. Ситара замерла, бросила через плечо оценивающий взгляд. Двое. Мерзкие, злорадно ощерившиеся рожи, клыки, у одного даже рожки есть. Поразительно. Такой маленький город, магический пансион рядом и целых три демона. И кто знает, сколько их ещё скрывалось в Тэнноне?
