Другое, не менее ученое заключение — инженера Маульсмюле — указывало на необходимость расширить вентиляционную сеть и охватить ею участок «В» пятнадцатой зоны, где наблюдается медленное просачивание вредных газов.
Второй, краткий рапорт инженера Маульсмюле обращал внимание высшей администрации на самоотверженное поведение мастера Райера и литейщика первого разряда Иоганна Шварца.
Спустя дней десять после этого трагического случая литейщик Иоганн Шварц, войдя утром в караульную будку, чтобы снять с доски свой жетон, увидел на этой доске следующий приказ:
«Литейщику Шварцу явиться сегодня в десять часов утра в контору главного директора, центральный сектор, ворота и улица «А». Одежда городская».
«Наконец-то! — подумал Марсель. — Долго же они думали, но хорошо, что додумались».
Из своих воскресных прогулок в окрестностях Штальштадта и разговоров с товарищами Марсель успел узнать кое-что об организации города. Он знал, что приглашения явиться в центральный сектор удостаивались немногие, и по этому поводу рассказывали всякие легенды. Говорили, что смельчаки, пытавшиеся хитростью проникнуть в запретную зону, не возвращались обратно; что каждый рабочий и служащий, допущенный в это святая святых, подвергался всякого рода таинственным испытаниям и приносил торжественную клятву хранить все виденное и слышанное им в тайне, а нарушившего клятву судили тайным судом и карали смертью.
Святилище это соединялось с окружной линией подземной железной дорогой. По этой дороге ночью нередко прибывали таинственные гости. За высокими стенами в центральном здании происходили заседания Высшего совета, в которых эти загадочные незнакомцы принимали участие…
Марсель не очень доверял подобным разговорам и слухам, но знал, что они вызваны действительно трудным доступом в центральный сектор.
У него было немало друзей среди рабочих — и рудокопы, и углекопы, и доменщики, в формовщики, и плотники, и кузнецы, но ни один из тех, кого он знал, никогда не переступал заповедных ворот «А».
Со смешанным чувством любопытства и тайного удовлетворения Марсель в назначенный час подходил к воротам. Он сразу мог убедиться в том, что здесь поистине соблюдались все самые строгие меры предосторожности.
Прежде всего выяснилось, что его уже ждали. Два человека в серых мундирах, с саблями на боку и револьверами у пояса, стояли в караульном помещении. Это помещение, подобное келье сестры-привратницы какого-нибудь сурового монастыря, имело две двери: одну — отворявшуюся наружу, другую — внутреннюю. При этом двери никогда не отворялись одновременно.
Марсель подал пропуск; его тщательно проверили, поставили печать, а затем люди в серой форме, ни слова не говоря, завязали Марселю глаза и, подхватив его под руки, повели в неизвестном направлении.
Они прошли около трех тысяч шагов, поднялись по лестнице, перед ними распахнулась дверь, которая, впустив их, тотчас же захлопнулась, и наконец Марселю разрешили снять повязку.
Молодой человек увидел, что находится в просторной комнате, где стояло всего несколько стульев, черная доска и большой чертежный стол со всеми принадлежностями для черчения. Свет проникал в комнату через высокие окна с матовыми стеклами.
Тотчас же вслед за ними вошли два человека, напоминавшие своим видом университетских профессоров.
— Нам аттестовали вас как исключительно одаренного субъекта, — сказал один из них. — Мы намерены проэкзаменовать вас, и, если ваши знания окажутся удовлетворительными, вы будете переведены в модельный цех. Угодно вам сейчас подвергнуться испытаниям?
Марсель скромно ответил, что он готов.
Тогда оба экзаменатора по очереди стали задавать ему вопросы из химии, геометрии и алгебры. Молодой человек отвечал безошибочно и ясно; вычерченные им на доске геометрические фигуры отличались безупречной отчетливостью, строгостью и изяществом линий. Цифры его уравнений вытягивались стройными, правильными рядами, как колонны войск на параде. Одно из его решений поразило экзаменаторов своей необыкновенной тонкостью и новизной доказательства, они не замедлили выразить ему свое удивление и спросили, где он учился математике.
— На родине, в Шафгаузене, в средней школе, — скромно ответил Марсель.
— Вы, по-видимому, прекрасный чертежник?
— Это был мой любимый предмет.
— Вы не находите, что народное образование в Швейцарии поставлено на удивительную высоту? — сказал экзаменатор, обращаясь к своему коллеге. — Так вот, мы вам даем два часа на выполнение этого чертежа, — продолжал он, повернувшись к Марселю и передавая ему схему довольно сложной паровой машины, представленной в разрезе. — Если вы проявите себя в этом так же, как проявили в устных ответах, мы дадим вам оценку «весьма удовлетворительно и вне конкурса».
И с этими словами они удалились.
Марсель, оставшись один, с жаром принялся за работу.
Ровно через два часа экзаменаторы вернулись. Чертеж Марселя, по-видимому, настолько поразил их, что они не ограничились обещанной лаконичной оценкой, а с обоюдного согласия приписали: «У нас нет чертежников с таким исключительным дарованием».
Вслед за тем в комнату снова вошли молчаливые серые проводники и, подвергнув Марселя той же церемонии, то есть завязав ему глаза, повели его в кабинет главного директора.
— Вас рекомендуют чертежником в модельный цех, — сказал Марселю директор. — Готовы ли вы подчиниться всем нашим правилам?
— Я их не знаю, но полагаю, что они приемлемы, — отвечал Марсель.
— Так вот. Во-первых, вам надлежит в течение всего срока вашей службы жить на территории самого цеха. Вы не можете выходить за пределы этой территории без особого разрешения, которое дается только в исключительных случаях. Во-вторых, вы подчиняетесь военному уставу и должны беспрекословно повиноваться вашему начальству. Всякое нарушение дисциплины влечет за собой соответствующее взыскание согласно воинскому уставу. Вам присваивается звание унтер-офицера действующей армии Стального города, и, проявляя себя достойным образом, вы можете достигнуть самых высших чинов. В-третьих, вы даете присягу никогда никому не разглашать того, что вы увидите или услышите в отделе, где будете работать. В-четвертых, ваша переписка будет вскрываться начальством, и вести ее разрешается только с родными…
«Короче говоря, настоящая тюрьма», — подумал Марсель, но вслух сказал спокойно:
— Я нахожу эти условия справедливыми и готов им подчиниться.
— Хорошо. Поднимите руку и повторяйте за мной слова присяги… Итак, вы зачисляетесь чертежником в четвертый цех. Вам будет предоставлено помещение. Питаться вы будете здесь же — у нас отличная столовая. Ваши вещи с вами?
