— Не заметили вы, поднялся из шахты маленький Карл Бауэр, номер сорок одна тысяча девятьсот два? — спросил его Марсель.
Табельщик заглянул в свой список и отрицательно покачал годовой.
— А другого выхода из шахты нет?
— Нет, это единственный. Второй, северный выход еще только строят.
— Тогда, значит, мальчик внизу?
— Очевидно, — отвечал табельщик, покачав головой, — но это странно. По воскресеньям там остаются только пять дежурных сторожей.
— Нельзя ли мне спуститься — узнать, не случилось ли там чего?
— Без разрешения нельзя.
— А вдруг его там завалило? — сказала молоденькая «модистка».
— Ну что там может завалиться в воскресенье? — невозмутимо ответил табельщик.
— Но все-таки ведь надо узнать, что с ним такое, — продолжал настаивать Марсель.
— А вы обратитесь к мастеру машинного отделения, вон там в будке, если только он еще здесь…
Мастер, к счастью, оказался на месте. В праздничном костюме, в туго накрахмаленном, точно сделанном из жести воротничке он возился с каким-то отчетом. Человек отзывчивый, серьезный, он тотчас же откликнулся на просьбу Марселя.
— Мы сейчас вместе посмотрим, что там случилось, — сказал он и тут же распорядился, чтобы дежурный механик приготовил машину для спуска.
— А вы не захватите с собой приборы Галибера? — спросил Марсель. — Может быть, они нам пригодятся.
— Пожалуй, вы правы… Никогда нельзя знать, что может случиться под землей.
Мастер достал из шкафа два одинаковых резервуара, похожих на сифоны, в которых на улицах Парижа продают прохладительные напитки. Это сосуды со сжатым воздухом, оканчивающееся резиновой трубкой с роговым наконечником, который зажимают зубами. Сосуд накачивают воздухом при помощи специальных мехов. С этим запасом воздуха, зажав нос деревянными щипчиками, можно безнаказанно находиться в отравленной вредными газами атмосфере.
Надев на спину приборы, мастер с Марселем вошли в бадью, канат стал сматываться с барабана, и спуск начался. При слабом свете маленьких электрических фонариков они медленно углублялись в темное подземелье.
— А у вас, видно, нервы крепкие, — заметил мастер. — Новички обычно побаиваются спускаться, сидят, как кролики, жмутся на дне бадьи.
— Ну, что вы, — отвечал Марсель, — чего ж тут бояться. Правда, мне раза два-три уже приходилось спускаться в рудники.
Наконец они очутились на дне шахты. Сторож, дежуривший на площадке, сказал им, что не видел маленького Карла.
Они отправились в конюшню. Лошадям, по-видимому, наскучило стоять в одиночестве — так, по крайней мере, можно было заключить по тому радостному ржанию, каким встретил их Блер-Атоль. На стене висел брезентовый плащ Карла, а в углу, рядом со скребницей, лежал его учебник арифметики.
Марсель сейчас же заметил, что безопасной лампы Карла в конюшне нет, и, следовательно, мальчик находится где-нибудь в глубине шахты.
— Может, конечно, случиться, что его где-нибудь засыпало, — сказал мастер, — но это маловероятно. Зачем ему понадобится идти в рабочие забои в воскресенье?
— А может, он пошел охотиться за букашками, — сказал сторож. — Он за ними куда хочешь пойдет.
Подошедший в это время конюх подтвердил эти предположения. Он видел, как Карл рано утром, часов около семи, пошел с фонарем в шахту. Недолго думая, решили приступить к поискам. Созвали свистками дежурных сторожей, взяли большой план шахты, распределили маршрут и, вооружившись лампами, углубились в боковые галереи и ходы.
Через два часа все разветвления шахты были пройдены, и все семь человек сошлись на центральной площадке. Нигде не было обнаружено никаких признаков обвала, но и никаких следов маленького Карла.
Проголодавшийся мастер высказал предположение, что, может быть, мальчик как-нибудь незаметно давно уже поднялся наверх и сидит преспокойно дома, но Марсель уверял его, что этого не может быть, и настаивал на продолжении поисков.
— А вот это что такое? — внезапно спросил он, указывая на плане место, отмеченное пунктиром, подобно тому как географы на картах отмечают еще не исследованные земли в Арктике.
— Это брошенная выработка. Начали было разрабатывать, да оказался очень тонкий пласт, — объяснил мастер.
— И там есть заброшенные ходы? — вскричал Марсель. — Ну, значит, там и надо искать.
Он сказал это с такой уверенностью, что никто не стал возражать, и все вместе направились к заброшенному участку.
Они вскоре достигли устья галереи; судя по мокрым, обомшелым стенкам хода, здесь уже давно не вели никаких работ. Некоторое время они не обнаруживали ничего подозрительного. Внезапно Марсель остановился и спросил:
— Никто из вас не чувствует тяжести в ногах? Слабости или дурноты? У меня вот уже несколько времени, как кружится голова. Здесь явно ощущается присутствие углекислого газа. Вы разрешите мне зажечь спичку? — обратился он к мастеру.
— Конечно, мой друг, зажигайте.
Марсель вынул из кармана спичечницу, зажег спичку и, наклонившись, поднес ее к земле. Пламя тотчас же погасло.
— Так я и думал, — сказал он. — Газ этот, будучи тяжелее воздуха, стелется по земле. Здесь не годится оставаться, — я, конечно, имею в виду тех, у кого нет прибора Галибера. Может быть, мы с вами вдвоем осмотрим этот участок? — обратился он к мастеру.
Тот согласился. Отослав остальных, они взяли в рот наконечники своих приборов и, зажав нос деревянными щипчиками, пошли дальше по заброшенной галерее.
Через четверть часа им пришлось выйти оттуда, чтобы возобновить запас воздуха, после чего они снова продолжали свои поиски.
Наконец после третьей передышки их усилия увенчались успехом. Они увидели в глубине тусклый голубоватый свет безопасной лампы. Ускорив шаги, они направились туда.
У сырой стены неподвижно лежал уже похолодевший маленький Карл. Губы у него были синие, лицо багровое, пульс не работал.
По-видимому, он хотел поднять что-то с земли, наклонился и, вдохнув насыщенный углекислотой воздух, сразу лишился сознания.
Все усилия вернуть его к жизни оказались тщетными. Он лежал здесь уже по меньшей мере часа четыре.
На следующий день к вечеру на кладбище Штальштадта прибавилась еще одна могила, а бедная госпожа Бауэр осталась одна-одинешенька на белом свете.
Глава седьмая
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СЕКТОР
Медицинское заключение доктора Эхтернаха, главного врача шахтерского участка Альбрехт, гласило, что смерть Карла Бауэра, № 41902, тринадцати лет от роду, «заслонщика» в галерее 228, последовала от асфиксии [22] в результате отравления углекислотой, поглощенной в большом количестве дыхательными органами.
