нашей морали. Теперь ты муравей, а Он где-то там сверху, понимаешь?
— Я не хочу, чтобы ты таким стал, — она схватила его за руку, а Марк убрал ногу и выпрямился. Каменный король за его спиной продолжал доносить эхо своего служения новому виду.
— Не бойся, таким я никогда не стану.
* * *
Крижен был напуган. Давно забытое в детстве чувство всплыло наружу и он не мог быть уверен в завтрашнем дне. Он и раньше контактировал с Новым магом, но связующим звеном был Штрейхбеккер с его проблемной бабулей. Крижен лишь выполнял, что скажут, и понятия не имел, насколько сильны эти два ублюдка.
Он поймал себя на мысли, что иногда ему хочется спрятаться от всего этого подальше. На самый край материка Маналея и жить себе там спокойно, рисовать. Он не видел никакого выхода, как можно было устранить Гурга, а про Альтэндо и речи не было. Он оказался между двух огней и неизвестно, который из них хуже.
Их процессия добралась до Рилгана и сейчас ждала аудиенции у короля. Крижен обмылся, ему принесли чистую одежду и покормили. Пленников держали отдельно. Генерал Малькольм Зелле и Кэтрин Соммула предстанут перед Его Величеством вместе.
Крижен смог убедить всех, что прямо-таки обязан присутствовать при госпоже. Та обещала протекцию — он теперь важная часть её свиты. Аристократы щепетильны относительно долгов. Хорошо, что он помог ей тогда сбежать с Ваабиса.
Слюнтяй Жорж тоже был допущен в качестве свидетеля и, получив нормальное лечение, шёл сейчас по левую сторону безутешной матери. Дамочка совсем раскисла и не обращала на все эти пляски вокруг ровным счётом никакого внимания. Крижен всё ещё помнил, с каким маниакальным желанием она защищала инвестиго от Гурга. Пусть и недолго.
Наравне с сумасшедшим стариканом она была виновата во множестве смертей. Ему, конечно, плевать на это всё — лишь бы сдержала обещание, но этот поступок вызвал у него уважение. Достойная месть.
— Малькольм Зелле, шаг вперёд, — Крижен услышал раскатистый голос стража и все разговоры присутствующих в приёмной разом прекратились.
Лопоухий король не вызывал у художника сильных эмоций, а вот его молчаливый сынок стоил внимания. Пацци Арно считался при дворе бастардом, но, судя по слухам, ничем не уступал остальным братьям и поговаривали даже, что он вполне мог бы побороться за престол. Если бы не происхождение, хмыкнул про себя Крижен.
Даже у богатых и властных с этим нюансы. Ему не жалко было этого принца, более того — подохни все тут разом, он бы только зевнул. Как и весь Рилган, Крижен терпеть не мог знать.
В чём-то даже симпатизировал повстанцам — ему нравилась идея, ради которой они боролись. Но он также осознавал, что если ему сейчас дадут титул аристократа, неважно какого — он будет топить за короля и престол.
Вот на этом месте и начинались его расхождения с бессильными романтиками. Крижен приветствовал неравенство в том случае, если он в когорте сильных. Зачем ему добровольно лишать самого себя привилегий? Почти все на этой грязной земле живут ради чувства неравенства и нет ничего зазорного в том, чтобы забраться повыше.
Он вполуха слушал длинный обвинительный акт, читаемый худощавым угловатым чиновником до противного скучным голосом.
— Малк, по какой причине ты не попытался взять Ваабис на следующий день после отступления? — фамильярно прервал читавшего король.
Все взгляды обратились на осунувшегося генерала, представителя сильного аристократического рода и входящего в ближний круг Его Величества.
— По личным причинам, — хрипло сказал вояка.
— То есть своё служение мне ты поставил ниже собственных интересов? — вот сейчас у всех так и подсжалось ж*пное отверстие и Крижен с любопытством осматривал побледневшие лица дворян. Подхалимы.
— Оливер, я…
Генерала придавило к полу воздухом. Из пленника предварительно откачали всю ману. Посетителям оставили лишь по сотне. Безопасность монарха превыше всего.
— Ваше Величество, — стараясь сохранять хладнокровие, поправил король и показал пальцем гвардейцу ослабить напор.
— Простите, Ваше Величество, — почтительно согнулся Малькольм, оставаясь на коленях.
— Мне сказали, твой сын переметнулся к восставшим, это правда?
— Да, Ваше Величество.
Эге, да, похоже, папочка совсем подсдал, весело подумал Крижен.
— И ты решил последовать его примеру?
Малькольм безразлично посмотрел в пустоту и ответил.
— Я не мог допустить гибель собственного ребёнка. Готов понести наказание, — и покорно склонил голову.
В зале зашушукались. Генерала взяли под руки и отвели в сторону. Дальше объяснялась уже его нанимательница Кэтрин.
Здесь король смотрел более сочувственно.
— Гарс был достойным человеком, — подчеркнул он после краткой речи вдовы и все вокруг согласно закивали и расточали участие. Крижену даже захотелось сплюнуть от обилия слащавости.
Допросили и его.
— Ты совершил достойный поступок, — похвалил его монарх. — Однако, это не повод прощать твоё прошлое, — тут он немного напрягся и по привычке включил кристалл в серьге на левом ухе. Нет, он в ловушке — надо действовать по-другому, пронеслось в голове.
— Я и не прошу, Ваше Величество, и всегда готов доказать свою преданность не словами, а поступками, — и почтительно склонился.
Этот жест понравился Оливеру Риббсу и, усмехнувшись, он велел снова вывести вперёд опального генерала.
— Ну что ж, не будем откладывать в долгий ящик, — хмуро сказал он. — Вот тебе первое задание — казни предателя.
Глава 14
Талант
Крижен не мог поверить своим ушам.
«Всего-то⁈» захотелось ему воскликнуть, но понимая, что всем тиранам нравится беспрекословное быстрое выполнение их хотелок, он буднично подошёл к похолодевшему от страха Малькольму и, до того как он успел что-то сказать, обхватил его лоб рукой и выстрелил каменной пулей в упор.
Но сделал это так, что снаряд улетел в потолок, а не в сторону благородных господ. Он отскочил от разрисованной фрески с антимагическим покрытием и упал, растворившись ещё в полёте.
— Отлично, — сказал Риббс.
Гвардейцы быстро убрали тело прочь, а остальные аристократы напугано посматривали на монарха.
Крижен даже зауважал его за крутой нрав. Он слышал, что четыре высших семейства поджимали короля во влиянии и теперь тот не упустил своего шанса показать, кто тут главный.
После этого собрание было распущено. Когда он покинул тронный зал, к нему подошёл замухрыжчатого вида человечек и сказал, что теперь он будет работать на Рилган.
— Но у меня уже есть наниматель, — попытался возражать Крижен, посматривая на ушедшую вперёд госпожу Соммула.
— Это не будет пересекаться с вашей деятельностью. Вы сможете совмещать, подумайте хорошо, — и протянул ему в руки набитый фалерами увесистый мешочек. — Не расстраивайте Его Величество отказом, — при этом глаза говорившего были абсолютно пустые.
Такие глаза Крижен видел у отъявленных убийц, для которых смерть — это часть быта. Такой может улыбаться и пить чай, а в следующую секунду воткнуть тебе что-то острое в разные неудобные места.
— Хорошо, — кивнул он, подвешивая к поясу аванс.
Придворный головорез молча отвернулся и пошёл по своим делам.
«Гадство», — подумал Крижен, — «Куда же я попал? Да это хуже любой улицы».
И мысленно застонал. Насилие всегда было частью его жизни. Оно оттеняло радости, давало контраст. Чувство счастья для человека не может быть настолько наполненным, как после преодоления чёрной полосы. Боль — это часть наслаждения. И дело не в тех придурках, что намеренно себя хлестают и щиплют в разных местах. Он подразумевал настоящую боль.
Это была игра. Каждый раз Крижен повышал ставки, и всё сходило ему с рук, но сейчас что-то пошло не так и мир изменился. Когда он потерял дар к рисованию, всё было просто — он один против всех, был враг, веселье в каком-то роде. Но, получив утраченное, Крижен не хотел возвращаться назад в хлипкое состояние беспомощности.
Картины — это то, что ему было по-настоящему интересно. Он убивал ради искусства, а не наоборот. Может, просто стареет?
Маг помотал головой, подмечая, что в последнее время сильно размяк.
«Надо кого-то потоптать и потом к шлюхам» — он пощупал приятно выпирающий на поясе мешочек и хмыкнул. Точно. Ничего так не разгоняет кровь, как хороший мордобой.
С этой мыслью он проводил аристократку в её покои и был свободен до следующего дня. Отлично.
Столица приняла его с распростёртыми объятьями. Денежки открывали любые двери злачных заведений. Он не дурак и большую часть оставил в выделенных ему апартаментах — это на бегство.
