— Ты что здесь делаешь?
Пара карих глаз, огромных, как фары, смотрели на меня из-под челки угольно-черных волос. Многочисленные сережки украшали оба уха и одну ноздрю острого носа. Поскольку забор держал парня за воротник, он утонул в своей куртке, и казалось, будто у него нет шеи, как у черепахи, едва высунувшей голову из панциря. Я ухватил его за плечи и встряхнул, отчего голова еще глубже ушла в плечи, словно парень мало-помалу исчезал в зыбучем песке своей черной одежды.
— Отвечай, ты, козел!
— Меня зовут… — Он поперхнулся и начал заново. — Меня зовут Ламар Натан фон Верм. А в мире тьмы я — Князь Рока. Рад с тобой познакомиться. — Он протянул тонкую руку с большим серебряным перстнем в форме черепа.
Е- мое! Я не ответил на рукопожатие. Некоторые вещи могут огорошить даже вампира.
— Мир тьмы? Князь Рока? У тебя с головой все в порядке? И что тебе от меня надо?
Если парень и обиделся, то не подал виду. На его лице появилось выражение исступленного восторга.
— Укуси меня, — сказал он.
Чего?
— Укусить тебя?
— Я хочу быть одним из вас. Вступить в братство крови. Я хочу стать вампиром!
Сказать, что я был ошарашен — значит не сказать ничего. Никогда прежде на моей памяти человек не вел себя таким образом. Конечно, некоторые смертные догадываются или знают, кто мы на самом деле, но все они — надежные, проверенные люди, вроде моих «обычных». Что до наших рабочих, то им хорошо платили за молчание. И даже если для кого-то из них деньги не были гарантией лояльности, все равно они слишком боялись, чтобы предать нас. Или подойти и спросить напрямую… Созерцая пафосного щенка, я решил, что у меня есть два варианта действий. Можно сказать, что он сбрендил и вампиров не существует. Или же, не вступая в долгие дискуссии, просто выбить из него все дерьмо. Однако сперва следовало выяснить, откуда он узнал.
— С чего ты взял, что я вампир?
— Два года назад мы с предками возвращались с концерта, и машина сломалась перед супермаркетом Мелфри на Хоутон-стрит. Там прямо перед нами было большое венецианское окно. Пока папа звонил, а мама копалась в органайзере, я увидел отражение нашей машины, которую грузили на эвакуатор с этой гидравлической штукой. И тебя я там тоже увидел, но только ты в стекле не отражался. Это было круто! А потом ты как-то еще раз попался мне на глаза, через некоторое время, и тогда я заметил у тебя клыки…
О, дьявол! Он меня преследовал!.. Поверить не могу, что был так беспечен. Я всегда чертовски осторожно вел себя возле всяческих отражающих поверхностей и даже «случайно» разбил зеркала в своем грузовике. Но в тот раз, когда я занимался своими делами перед венецианским окном, в нем отражалась вся улица. Парень вычислил меня честно. Отнекиваться бессмысленно. Остается только устроить представление.
Одним легким движением я снял мальчишку с забора и поднял в воздух.
— Слушай, малыш, ты сам не понимаешь, о чем просишь. — Я прижал его спиной к забору, а потом выпустил клыки и наклонился поближе, чтобы парень увидел мои расширяющиеся зрачки. Это была непроизвольная реакция на появление клыков — вампирская адаптация, которая помогает нам охотиться в темноте. По крайней мере я это так понимаю. Так или иначе, клыки выходят наружу, а глаза становятся красновато-черными, неизменно нагоняя на человека жуткий страх. Парень, возможно, и видел меня издалека, но сейчас, когда я был рядом, все выглядело совсем по-другому.
Фокус сработал великолепно. Фон Верм — или как его там звали — вздрогнул и закатил глаза, словно собираясь упасть вI обморок. Не исключено, впрочем, что я просто слишком сильно его стиснул… Однако же парень быстро взял себя в руки и выпятил подбородок.
— Я хочу стать одним из вас, — прохрипел он.
— Не хочешь.
— Нет, хочу.
— Ты не понимаешь, о чем просишь. Видишь, я сейчас один на кладбище?… — Да, и рассказываю о своих бедах мертвецам, поскольку они единственные, кто готов слушать. — Поверь, тебе ни к чему такая жизнь.
Паренек глубоко вздохнул и отважно посмотрел мне в глаза.
— Нет, — громко сказал он. — Я понимаю, чего хочу.
Я разжал руку, выпустил ворот куртки и потер подбородок. Верм медленно осел на землю.
— Итак, ты преследовал меня, чтобы я сделал тебя вампиром? А зачем?
Мальчишка расправил куртку и немного расслабился.
— После той ночи, когда ты отвез нас домой, я нашел твой гараж и наблюдал за тобой. Когда ты думал, что никто не видит, то приподнимал машину одной рукой, без домкрата. Я читал в книжках про вампиров, что они очень сильные. Так и есть, верно? Я решил, что в Саванне не может жить много вампиров, иначе везде валялись бы тела. В общем, я думаю, ты тут единственный. И получается, что ты самый крутой парень в городе.
— Хм… ладно. — Я не собирался рассказывать ему про Уильяма. Если он до сих пор не знает, пусть это и дальше останется тайной. Уильям не совершал таких ошибок, которые я ляпаю регулярно. Уильям вообще никогда не совершал ошибок.
— Как раз с той ночи я начал изучать все, что мог найти про вампиров. Конечно, в основном это выдумки, но даже в фантастике иногда есть зерно правды. И чем больше я узнавал, тем более хотел стать вампиром.
Я окинул парня внимательным взглядом. Его кожа была светлой от природы, но он еще усилил эффект белым гримом в обычной манере готов. Под черной курткой должны скрываться костлявые руки и впалая грудь подростка. Один из тех, кого ребята в школе бьют каждый день не по одному разу. Ни за что. Просто так. Неудивительно, что он мечтает стать крутым. Мальчишка — сумасброд, неформал, возможно, даже педик, однако ему хватило духу посмотреть мне в глаза, когда я одарил его полноценным вампирским взглядом. Он мог быть кем угодно, но только не трусом.
Я вздохнул.
— Слушай, парень. Я бы рад тебе помочь. Правда. Но на самом-то деле это «братство», или как там ты его называешь, вовсе не такое распрекрасное. Вдобавок превратить кого-то в вампира непросто. Я никогда раньше этого не делал. И даже не уверен, что знаю, — как именно.
— Но ведь ты помнишь свое превращение? Вообще-то, нет. Не полностью. Последнее, что я помнил в своей человеческой жизни, — грязное поле, залитое кровью, и Уильям с обнаженными клыками. Потом — невообразимая боль-наслаждение… не знаю, как еще это описать. Потом некоторое время — пустота. Ничто. А после я очнулся, ощущая адский голод и жажду. Звуки, тактильные ощущения, все запахи резко усилились, стали глубже, ярче… реальнее, что ли. Все мои чувства стали намного острее, чем прежде.
— Это было давно, — сказал я ему.
Пацанчик наклонился вперед и понизил голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
