Меня разрывает от мысли, что все это время, я все дальше и глубже впускал ее в свою жизнь, я буквально начал сходить с ума, она стала потребностью номер один. А она в это время дурачила меня и за спиной продолжала строить собственные планы.
— Если тот, кто придумал эту дичь, грамотно ее тебе преподнесет, то конечно, ты поверишь в его версию! Это же проще всего, Плотникова нужно искать, а я здесь. Меня можно наказать и закрыть вопрос, правильно?
Слезы брызгают из ее глаз и крупными горошинами скатываются по щекам. Я стопорюсь, впервые вижу ее в слезах, какой-то тормоз щелкает в голове, я пережестил. Она испуганна в смерть.
— Ведь дело не в деньгах? Дело в твоем незыблемом авторитете? Сейчас главное назначить виновного?
— Не бывает таких совпадений, вы оказались в один день, в одно время в одном аэропорту. Ты, бл*дь, можешь это объяснить?!
Мы говорим на повышенных, всякие приличия уже летят в тартарары.
— Нет! Не могу! И не стану! Мне нечего тебе сказать! Хочешь убей меня, прямо здесь, и никто никогда не узнает, куда я исчезла! А признаваться мне не в чем!
Она срывается с места и быстрым шагом выходит на террасу, оставляя дверь открытой. А потом выскакивает под ливень, как есть, в тонком костюме, мгновенно намокает и быстрыми шагами, удаляется по газону в темноту сада. Куда ж тебя несет?
Я выбегаю следом, темень, вкупе с дождевыми потоками, сводят видимость к нулю, иду по памяти в ту сторону, куда она убежала.
— Лиза!
В ответ лишь шум падающей воды, ветра и грома где-то вдалеке.
— Лиза! Вернись в дом, простудишься! Хватит, не дури!
Упорное молчание выводит меня из себя, если найду, ей Богу, отшлепаю.
Вспышка молнии освещает сад, и я вижу под деревом прислонившуюся к стволу фигуру. Обняв себя за плечи и рыдая навзрыд, она стоит, прижавшись виском к дереву. Ее трясет, она в истерике. Иду туда.
— Зайди в дом, ты вся дрожишь! — беру ее за плечи.
— Катись к черту!
— Лиза, все, успокойся, — обнимаю, кутаю в объятиях, но ледяные струи обжигают пронизывающим холодом, одежда промокла насквозь у обоих.
— Как вы мне все надоели! — потоки ливня хлещут по щекам, стекают с волос, мы по щиколотки в воде — Ты, твои друзья со своими дурацкими обвинениями, эта тюрьма, ежедневное одиночество! И всему ни конца, ни края!
Она кричит, выплевывая в лицо каждую фразу, в голосе такая горечь, что это просто невыносимо слышать. Я уже не верю в версию Башира, я готов верить ей безоговорочно, лишь бы она не выворачивала мою душу наизнанку. Она выглядит не просто жалко, она похожа на затравленного зверька, и это все сделал с ней я.
— Ты жестокий, бесчувственный кретин, уверовавший в свою правоту и безнаказанность! Ненавижу тебя!
Она пытается вырваться, а я не хочу отпускать. Понимаю, что это конец, моей она уже не будет. Невыносимая, разрывающая боль пронзает грудь, мне нечем крыть, заслужил.
— Больше не будет тюрьмы, сейчас соберешь свои вещи и поедешь домой, — говорю громко, пытаюсь достучаться сквозь ее истерику.
Она затихает в моих руках, поднимает глаза, заглядывает в мои не ослышалась ли.
— Что?
— Тебе нужно в горячий душ, приведешь себя в порядок, и я отпущу тебя.
Она не верит, ищет подвох в моих словах. Поднимаю на руки и несу в дом, дрожащими окоченевшими руками она цепляется за мою шею и умолкает.
На пол опускаю только в душевой ее комнаты. Дождевая вода все еще стекает на пол.
— Тебе помочь?
— Нет, — отвечает отрешенно.
Я выхожу и спускаюсь вниз. Вытираюсь полотенцем, душ оставляю на потом. Приношу из кабинета ее телефон, сажусь на диван в гостиной и жду, когда она спустится.
В голове кавардак, в висках барабанная дробь, а на душе подавленность и мрак.
Глава 16
Лиза
Горячая вода приводит меня в чувства, согревает тело и смывает следы моей истерики. Сейчас даже немного стыдно.
Я все еще не верю, что он выполнит свое обещание, но все равно, собираю свой кейс. Надеваю новые синие брюки, которые так и не пришлось надеть, и гольф пудрового цвета. Волосы просто вытираю, даже сушить нет желания. Накидываю свою неизменную джинсовую куртку, в которой приехала, и выхожу. Остальные купленные вещи мне не во что положить, и черт с ними, их не так и много.
Спускаюсь. Макс в мокрой одежде сидит на диване в гостиной. Мокрые волосы, как обычно, небрежно растрепаны, лицо серьезно, эмоций не разобрать.
— Готова?
— Да.
— Тебя отвезти?
— Нет, я вызову такси.
Он протягивает мой телефон. Не веря в происходящее, беру его, включаю, он тут же разражается звуками смс, пришедших за это время. Дрожащими руками захожу в приложение, вбиваю адрес, здешний определяется автоматически. Мне пишут, что такси приедет через пять минут.
Не глядя на Градова, выхожу на улицу, даже не попрощавшись. Не могу представить, как прощаются в нашем случае. Он не выходит следом. Дожидаюсь на крыльце приехавшую машину и иду к воротам. Снова намокаю, хоть дождь уже гораздо меньше. Сердце гулко бьется, мне кажется, что это сон. Охранник открывает калитку, наверное, Градов дал распоряжение. Я выхожу, сажусь на заднее сидение такси и желтый Хюндай Солярис увозит меня прочь.
Все попытки водителя заговорить пресекаю парой односложных ответов. Отворачиваюсь к окну и, глядя на мелькающие мимо огоньки, погружаюсь в свои мысли.
Даже не верится, как все неожиданно закончилось, почему он меня отпустил? Пожалел, понял, что переборщил? В какой-то момент мне стало дико страшно, что он поверит в мою причастность, я так испугалась, что все внутри обдало льдом. Видеть Градова в гневе врагу не пожелаю. Бездумно выбежать на улицу получилось на инстинктах, сама от себя не ожидала. А потом эти его объятия, этот утешающий шепот, когда нес на руках. Что у него со мной за крайности?
Чувствую ли я облегчение? Нет. То ли от пережитых эмоций, то ли от того, что сейчас снова окунаться в эту историю и отвечать на вопросы дяди. Мне вообще не хочется никого ни видеть, ни слышать. Свой телефон я отключила, едва сев в такси, иначе посыплется град звонков всех, у кого я появилась в сети.
Открываю дверь своим ключом. В гостиной темно, а из кабинета просвечивается полоска яркого света.
Открываю дверь, дядя, что-то высматривающий на экране планшета, резко вскакивает и застывает. Я выгляжу не лучшим образом, его шок сменяется тревожным выражением.
— Здравствуй,
