— Да, я вспомнила его, — подтвердила Джил.
Прал состоял в Элвитском купеческом кружке. В тот день, когда пенамбрцы освободили Януса, Бендл Стуфт тоже присутствовал там, одетый в зеленый вельвет и горностай. Варда Вебблинга она не помнила. Но сейчас это не имело значения. Джил подумала, что Альде пришлось пережить намного больше, чем это кажется на первый взгляд. С минуты падения Гея ее жизнь превратилась в ад.
— Ты сможешь опознать его перед судом? — спросила Альда.
— Конечно, — ответила Джил, — нет проблем.
Альда задула две лампы в комнате.
— Хочешь, я останусь? — спросила она.
Джил снова закрыла глаза и тихо ответила:
— Нет, спасибо.
С минуту поколебавшись, Минальда ушла.
Бендл Стуфт предстал перед судом на следующее утро. В большой келье, предоставленной Алвиром для аудиенций, в королевских владениях Убежища.
Джил сразу узнала его. Дряблое лицо и покатый подбородок всю прошлую ночь не давали ей покоя даже во сне. Сейчас он сидел на высеченном из камня табурете, машинально перебирая драгоценный камни своих перстней. В теплом золоте света свечей его руки сверкали фейерверком топазов и изумрудов.
Это была торжественная церемония. Свечи, выставленные на длинных, высеченных из черного камня столах, за которыми заседал трибунал, придавали судьям странное сходство с застывшими священными статуями, освещенными церковным светом. Огонь отражался в золотой вышивке на груди и рукавах Алвира, и, словно татуировка, покрывал манжеты его черных лайковых перчаток. Пламя полыхало сильным, горячим, красно-фиолетовым блеском в аметисте кольца аббатисы Джованнин и светилось малиновым светом на ее рясе. Минальда выглядела среди них очень бедно и скромно.
Джил стояла за спиной осужденного. Янус и Калдерн поддерживали ее. Дорога отняла слишком много сил, и девушка выглядела измученной. Голова ее гудела от жара. Комната неожиданно приобрела двухмерное измерение, нереальное для ее уставших глаз. Цвета рябили в глазах, словно кровь растекалась по черному бархату. Звуки то оглушали, то сливались в сплошное жужжание и отдалялись.
Даже собственный голос прозвучал странным эхом в ее ушах, когда она произнесла:
— Это он.
— Вы уверены? — спросил Алвир. Аббатиса подле него разомкнула свои длинные хрупкие пальцы и сомкнула их вновь уже по-другому, словно любуясь узором образованной ими тени.
— Да, — кивнула Джил. — Я уверена.
— Вы понимаете всю серьезность предъявляемого обвинения? — повторил Алвир вкрадчивым мелодичным голосом. — Вы должны быть уверены, что не ошибаетесь.
Джил нахмурилась.
— Он пытался убить меня, — резко произнесла она. — Это не та ситуация, о которой можно забыть, и не тот случай, когда можно ошибиться.
— Возможно, — хмуро согласился Алвир. — Нужно подумать о каком-нибудь наказании.
— О каком-нибудь? — переспросила Джованнин, ее взгляд скользнул по нему. — Законы Убежища предусматривают только одно наказание.
Отблеск свечей тысячу раз отразился в темно-синих глазах. Канцлер торжественным голосом стал произносить приговор, и покрывшийся мертвенной бледностью Стуфт повернулся к нему.
— Поскольку суд не располагает доказательствами, что Убежище подвергалось реальной опасности...
— Мой господин, — прервал его Янус. — Сегодня утром мы нашли обглоданные кости его сообщников. Это значит, что Дарки были в долине прошлой ночью.
— Когда именно, почтенный главнокомандующий? — спросил Алвир. — Это могло случиться намного позже. Мы хотим торжества правосудия.
— Правосудия? — Джил задыхалась от боли, гнева и обиды. — Этот человек пытался убить меня. — Она посмотрела на Стуфта в тот момент, когда он снова садился на стул.
Теперь он успокоился, это было заметно. Толстяк успел переговорить с Алвиром перед судом и знал, что смертная казнь ему не грозит.
Бешенство захлестнуло Джил, словно кровавая волна, бешенство более сильное, чем то, которое она испытывала в бою у ворот. Теперь она точно знала, что чувствует полицейский, услышав новость, что сводник, или торговец наркотиками, или налетчик, которого он взял с таким трудом, получил два года условно. Пальцы Януса крепко сжали ее здоровую руку, напоминая ей, что она все еще находится в присутствии Совета Регентов.
— В самом деле, — продолжал Алвир спокойно. — Мне кажется, что мы должны решить вопрос о хранении продуктов в одном месте и под единым руководством. С тех пор, как Майо и его люди получили доступ в наши владения, опасность возникновения черного рынка удвоилась. Стража может пресечь воровство в зародыше, и у нас не будет больше проблем подобного рода.
Прекрасные брови аббатисы удивленно взметнулись, но ее глаза оставались такими же холодными, словно галька в речном потоке, и бездушными, как у акулы.
— Под опекой возглавляемого вами Совета, милорд?
Тон Алвира оставался почтительным.
— Конечно, вы же знаете, что это будет лучше, чем теперешний хаос...
— Я этого не знаю, — сухой шелест ее шепота был мягок и задумчив. — Вы одержимы идеей собрать все запасы воедино, но нет лучшего выхода, чем отдать это под присмотр Церкви, у которой, к тому же, куда более подготовленный состав служителей, нежели у вас, что относится и к армии.
— Об этом не может быть и речи, — решительно отрезал Алвир.
— Значит, вы просто прикрываетесь словами об объединении.
— Мы через это уже прошли, — сказал канцлер, и голос его неожиданно стал жестким. — Под надлежащим руководством...
— Под чьим? — резко перебила его аббатиса. — Под руководством таких, как Бендл Стуфт, ваш старинный приятель?
— Мы действительно были друзьями, — согласился Алвир. — Но это никоим образом не повлияет на решение суда.
— Тогда следуйте Закону Убежища, — настаивала она, — и оставьте его в цепях на закате.
— Мой господин! — квакнул Стуфт, вскакивая со своего стула с удивительным проворством для такого, как беспристрастно подумала Джил, упитанного человека.
— Молчите! — осадил его Алвир.
Купец рухнул на колени перед черным столом.
— Мой господин! Умоляю, пощадите! Это больше не повторится! Клянусь! Они заставили меня. Клянусь! Это была идея Вебблинга, это правда, Вебблинга и... и Прала, они заставили меня пойти... — его руки шарили по полированной поверхности стола, золото его колец скользило по полированному дереву. Он лепетал, срываясь на визг, словно истеричная старуха. — Пощадите, мой повелитель, я больше никогда этого не сделаю. Вы обещали спасти меня от наказания. Я сделаю все, что вы прикажете...
— Молчать! — взревел Алвир.
Два стражника подхватили обвиняемого и поставили на ноги. В мягком мерцании свечей Джил увидела, что он дрожит от страха, пот катился по лицу, словно от невыносимой жары. Он рыдал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
