Она начала говорить, затем остановилась, смущенная и неспособная продолжать, ее тусклые, нетерпеливые глаза были необычно голубыми в свете лампы. То, что она должна была сказать, могло и быть и не быть ее истинным намерением.
— Почему ты просил поддержать тебя в ночь, когда Дарки атаковали Угловую башню? Я знаю, что ты сохранял свет на посохе, но была причина, чтобы я держала его?
Ингольд какое-то время молчал, не отвечая.
— Да, — наконец вымолвил он, — это было непростительно с моей стороны — просить твоей поддержки, поскольку это было моим делом, которое привело тебя сюда, и я не имел права подвергать тебя опасности.
Она пожала плечами:
— Это неважно.
— Нет, — горько произнес он. — Видит Бог, я это делал довольно часто.
Виноватость в его голосе и неприязнь к себе беспокоили и пугали ее. Она взяла его за руку, чтобы он посмотрел ей в глаза.
— Ты делаешь то, что должен делать, — ласково сказала она. — Ты знаешь, что я последую за тобой куда угодно.
— А это, — сказал Ингольд, и его скрипучий голос внезапно стал строг, — как раз то, о чем я тебя просил.
Но напряжение было вызвано чем-то в нем самом, и его тон смягчился:
— Ты была единственной, кому я мог довериться. Джил, не исчезай.
— Слишком большое доверие, — тихо произнесла она, — для того, кого ты знал лишь месяц.
Ингольд кивнул:
— Но временами, моя дорогая, я чувствую, что знал тебя всю жизнь.
Так они постояли еще одно мгновение, колдун и воин, Ингольд нежно держал пальцы Джил в своей ладони. В его глазах она читала печальную книгу паломничества — боль и одиночество, и лишь отдаленный призрак прежней безмятежности, столь неотъемлемой прежде. И еще что-то, не знакомое ей.
Она не знала, что он прочел в ее глазах, но это заставило его отвести взгляд. Нежно обняв Джил, Ингольд Инглорион повел ее через лабиринт к голосам и огням.
Примечания
1
Арройо — сухое речное русло
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
