- Это что за фигня?
- Текила.
- А ничего, и колючки не чувствуются.
- А кактусы бреют, прежде чем начинают гнать это дерьмо.
- И сколько такой пузырь стоит?
- Кусок.
Андрей присвистнул.
- Треть моей месячной зарплаты.
- Ну, а кто виноват, что ты только на три пузыря зарабатываешь? Был бы сговорчивей, каждый день бы эту мексиканскую пакость лакал.
Майор засмеялся:
- Ты что же, опять меня купить хочешь? Сам же знаешь, что это бесполезно.
- Да нет, зачем, поздно уже. Уезжаю я из Кривова.
Колодников вскинул брови от неожиданности. Слухи о переезде кривовского бригадира в Волжанск ходили давно, но Андрей не придавал им большого значения. Он никак не мог поверить, что Антоша сможет расстаться с родным городом, с этим своим донором и кормильцем, оставить завоеванные высоты личного авторитета. Ехать в миллионный город и начинать все с нуля? Да такого не может быть! Колодников только смеялся над этими слухами, и вдруг неожиданное признание, что называется, из первых уст.
- С чего это вдруг? - спросил он.
- Да тут многое сошлось. Ты же знаешь мою подругу, ей здесь скучно, а я ее, признаться, по-настоящему люблю. Она меня все по столицам таскает, в Питер, Москву, в Рим ездили. По картинным галереям, музеям там всяким ходили. Красиво, конечно. Кривов наш не для нее, не тот размах, скучно ей здесь.
Оперативник промолчал. Татьяну, жену Антонова, он знал прекрасно. Десять лет они жили в одном подъезде. На его глазах она выросла и расцвела. Танька с золотой медалью окончила школу и поступила в университет. Когда Колодников узнал, что эта красавица и умница выходит замуж за первого мафиози города, он воспринял это как личную драму, и надрался до потери памяти.
- К тому же сын растет, - продолжал Аркадий. - Еще год, и надо его определять в школу. А в нашем городе для него перспектив нет. На кого он у нас тут сможет выучиться, на наркомана? А там отдам его в какой-нибудь путевый колледж. Ромка башкой не в меня пошел, в Таньку. Пять лет, а уже читает вовсю, считает в уме, прикинь?!
- Да... Значит, ты оставляешь нас? А кому же передаешь бразды правления?
- А ты что ж, разве не догадываешься? А еще говорят, что вы, опера, все про нас знаете.
- Гусю?
- Ему, козлу!
Эта неожиданная злость удивила Андрея. С Вадимом Гусевым Антоша дружил с детства, они даже сидели вместе, а потом вместе создавали свою бригаду. Гусь, правда, всегда был на подхвате, но именно он заманил Василька на берег Кривовки, где тот и получил свои девять грамм.
- Что это ты так на него строго? Вроде бы, первый друган?
- Был друган, да весь вышел. Я этого пидора в свое время прикрыл, он ведь полсрока на зоне Машкой работал. А я его в долю взял, первым корешом записал.
Колодников просто балдел от обилия поступающей информации. До него доходили слухи, что в зоне Гуся опустили, вроде бы за карточный долг, но все это было неточно, на уровне "кто-то говорил".
Аркадий снова разлил текилу, они молча выпили, поклевали закуску.
- Чем же он тебя так обидел, что ты со мной мосты наводишь?
Антоша, было, вскинулся, даже желваки заходили на скулах, но быстро остыл.
- Ты это правильно понял. Обидел, и сильно обидел. Я ему все передал, в Кривове оборвал все ниточки, все теперь у него: братва, связи! А этот козел знаешь, что мне на днях сказал? Давай, говорит, отступного за то, что без базара уходишь. Ты понял?
- А что ты хотел? - Колодников недобро прищурился. - Помнишь, когда я тебя пытался за Василька прижать, ты мне свою философию толкал? Дескать, жизнь - это тот же спорт, кто сильнее, тот и победитель, он и наверху и имеет больше. А теперь ты толкуешь об обидах. Смешно, Аркадий Ильич. Вот захотел ты уйти в сторону, и что? Теперь наехали на тебя. И к кому ты пришел? К нам, к ментам поганым, прибежал. Я прав?
Антоша молчал, только сжал на столе свои пудовые кулачищи. И Колодников решил, что с нравоучениями пора заканчивать.
- Ну, хорошо, с отступными Гусь действительно борщанул, - согласился он. - Но вы же с ним в одной упряжке сколько лет.
Аркадий снова торопливо разлил по рюмкам текилу.
- Я и говорю, - с жаром начал объяснять он. - Ты, говорю, не борзей, а то я тебе шею сверну! А он только хи-хи давит, попробуй, говорит. Без братвы я его теперь не достану, а самому на мокруху идти что-то не в кайф. Знает, сука, что мне теперь садиться не с руки, сяду, лет на десять, а что за это время с сыном будет? Попадется такой дружок, как Гусь, и хана парню. Могут на иглу подсадить. А я этих наркошей не переношу.
- Вот ты как заговорил! А кто в город первый героин привез? Твоя ведь работа. Скажешь, нет?
Антоша опять поморщился.
- Гера - это кайф для толстых, у кого мошна тугая. Вся остальная плотва к цыганам бегает, за ханкой.
- Ну, хорошо, так что тебе от меня-то надо?
- Ты ведь сейчас дело с той девкой крутишь, значит, непременно на хвост Гусю наступишь. То, что там его сынок повязан, - точно, но, кроме того, там еще и ваш Мамон его прикрывает.
- А он-то, с какого там бока?
- Он же с Гусем в доле. Через Мамона гера поступает в город.
Колодников тряхнул головой, не веря своим ушам. Он чувствовал, как алкоголь улетучивается из организма, и мысли становятся ясными и четкими. Все, что он услышал, можно было назвать самой большой удачей оперативника в этой жизни. За крохи подобной информации он был готов продать душу. А теперь ему преподносят все на блюдечке с голубой каемочкой. Значит, сильно Антошу заело.
- Рассказывай, - сказал Колодников и удивился, что его голос звучит ровно и почти спокойно.
- Раз в месяц он ездит на Украину к родителям со своим этим толстым прапором. В машине у него оборудован тайничок в бензобаке.
- А ты откуда знаешь?
Аркадий ухмыльнулся:
- Ну, а чьи же парни в автосервисе делали ему этот тайник? Добраться до него можно, только разобрав полмашины. Он туда приезжает, ставит тачку в автосервис, якобы на ремонт, ему все упаковывают, и он плывет с грузом обратно. А изымают посылку так же в автосервисе, только уже в Кривове.
- Это в твоем?
- Ну да. В бывшем моем, - со вздохом признал Антоша. - Они с Гусем в последнее время крепко закорефанились. Я как-то прозевал это, и зря.
- Кто? - не понял Андрей. - С кем покорефанился?
- Ну, Мамон, кто ж еще. Даже дома в Демидовке рядом выстроили, а в заборе калиточка, так что никто не видит, как Гусь к вашему начальнику водку пить ходит. Каждый вечер Гусь у него сидит.
- Откуда знаешь?
- Знаю. Как ни позвоню ему вечерком, так Зойка непременно к Мамону отправляет.
- Так на что же купился Мамон?
- Жадный он слишком. Как цыгане его за тот дом купили, так и поехало. Я ему спецом одного кента с большой партией "пластилина" подсунул, а потом якобы выкупать подкатил. Квартирку ему оформил, сынок там его теперь живет. Но весь наш базар этот я снял на видео. А чтоб не гоношился сильно, предложил войти в долю. Тут он и клюнул, падла. Потом уж сам в раж вошел, тайничок-то он мне сам предложил сделать, все равно, говорит, мне туда каждый месяц мотаться. Долю себе за это выбил побольше. Он когда в Хохляндию катит, мундир не снимает, чтобы не останавливали и на таможне не проверяли. Ну что, много я тебе настучал?
- Да, весьма. И что я тебе за это должен? Отмазать от гусевского выкупа?
Антоша равнодушно махнул рукой:
- Хрен с ним, с выкупом. Бабки у меня есть - я в Волжанске давно уже три магазина прикупил, две пекарни. Капает потихоньку, на жизнь хватает. За жлобство его обидно, вот в чем дело. Прищеми их, опер. Сможешь?
- А не боишься, что Гусь тебя потом за Василька сдаст?
- Нет. Это ему не с руки. Он ведь тоже стрелял. Две пули моих, две - его.
- Ясно.
- Только, Андрюха, - Аркадий предостерегающе поднял руку. - Никому про наш разговор ни слова!
- Ладно, чай я не дурак, - усмехнулся майор, поднимаясь со стула. - Ты когда отъезжаешь?
- Послезавтра. Армяне бабки подгонят за дом, и отвалю.
- Ну что ж, скатертью дорожка. Пока, Аркаша.
Руки на прощание они друг другу так и не пожали.
На долгое отсутствие Колодникова никто не обратил внимания. Пили уже по второй кружке пива, участковые хохотали над чем-то, а Астафьев с интересом слушал Зудова. Андрей мыслями был еще там, за бархатной портьерой небольшого кабинета, еще раз прокручивая весь разговор с одноклассником. Майор даже не прикоснулся к пиву, настолько сейчас боялся перебрать лишнего и забыть хоть что-то из этого невероятного разговора. Наконец он вышел из транса и прислушался к беседе оперативников.
- ... и все вдребезги! Сам он весь в крови, ревет как медведь и крушит эти зеркала!
- Ты про что это, Паш? - Не понял Колодников.
