Первыми подверглись серьезным переделкам самые старые серии: «Юта», «Флорида», «Арканзас», «Вайоминг», «Нью-Йорк» и «Техас». На них в середине 20-х годов добавили 85 мм палубной брони в районе погребов в пределах броневой цитадели и 34 мм — в оконечностях, а также на крышах башен и рубок. Дополнительные плиты просто укладывались поверх уже имевшихся, причем часть из них выполнялись из обыкновенной судостроительной стали. Эти меры в совокупности с уже проведенным в годы Первой мировой войны добавлением горизонтального бронирования, привели к утолщению защиты против бомб и снарядов на больших дистанциях почти на 90 мм в любом месте цитадели. Кроме того, все 6 линкоров перевели на нефтяное отопление котлов — американский флот полностью распрощался с углем. Свое место нашли и корабельные гидросамолеты, катапульты для которых разместили на средних башнях. Наконец, существенно усилилась подводная защита,состоявшая теперь из трех продольных переборок с каждого борта, пространство между которыми частично заполнялось нефтью или водой, а частично оставалось пустым. Разумеется, все это привело к значительному увеличению водоизмещения: у «Флориды» оно в полном грузу составило почти 28 тыс. т, а у «Техаса» — около 32 тыс.т.
Самое обидное состояло в том, что столь значительные затраты оказались почти бесполезными. В 1930 году по новому морскому соглашению «Юта» и «Флорида» были выведены из строя (правда,первый из них сохранили в качестве корабля-цели). Аналогичная судьба постигла «Вайоминг», ставший в 1931 году учебным кораблем. Оставшиеся два «Техаса» имели обычные паровые машины и замедляли походную скорость флота до 14-15 узлов. Неудивительно, что они вместе с «Арканзасом» к моменту нападения японцев уже не входили в первую линию, что уберегло их от катастрофы в Перл-Харборе. Они остались на Атлантическом океане и в 1944 году даже участвовали в артиллерийском прикрытии вторжения в Нормандию.
Следующими на очереди стояли 7 более новых линкоров типа «Невада», «Пенсильвания» и «Нью-Мексико», модернизированные уже в начале 30-х годов. Все, кроме «Оклахомы», получили новые машинные установки, причем три корабля типа «Нью-Мексико» стали самыми скоростными единицами боевой линии: они могли развивать 22 узла — на полтора-два узла больше остальных, сильно перетяжеленных линкоров. На главную броневую палубу дополнительно настелили 51–31 мм брони. Трехслойная противоторпедная защита также соответствовала современным требованиям. Кроме того, сильно изменился и внешний вид: корабли обросли надстройками и мостиками, а модернизированные последними «Нью-Мексико», раньше очень похожие на своих предшественников, стали просто неузнаваемыми. На них за передними орудийными установками вместо боевой рубки появилась башнеподобная надстройка, в которой сосредотачивались все органы управления кораблем и его вооружением.
Линкор «Бархэм» после модернизации. 1938 г. «Октябрьская революция» — бывший дредноут «Гангут», 1934 г.
Все американские дредноуты в подводной части оборудовались булями. Это английское изобретение могло сослужить двойную службу: с одной стороны, оно обеспечивало противоторпедную защиту, с другой — «поднимало» корабль из воды, уменьшая тем самым влияние неизбежной перегрузки и увеличивая высоту выступающего из воды броневого пояса. В результате максимальная ширина корпуса превысила 30 м даже на самых старых линейных кораблях из числа переоборудованных.
После завершения работ на «великолепной семерке» встал вопрос о модернизации ожидавших своей очереди пяти самых последних и наиболее современных линкорах — двух типа «Калифорния» и трех типа «Мэриленд». Сроки их переделки неоднократно переносились. Причинами становилась то «великая депрессия» начала 30-х годов, то очередное обострение международной обстановки, диктовавшее необходимость держать сильнейшие корабли в строю. В итоге сколь-нибудь капитальные изменения постигли только «Колорадо» и «Мэриленд». Более радикальная переделка ждала американские дредноуты в ходе Второй мировой войны, но об этом мы расскажем чуть позже.
Экономическое положение Советской России после гражданской войны было столь плачевным, что о достройке наиболее совершенных русских дредноутов не могло быть и речи. В результате Красному флоту пришлось довольствоваться лишь четырьмя линкорами типа «Севастополь», из которых выгоревшая в 1919 году «Полтава» практически не подлежала восстановлению. 31 марта 1921 года на общем собрании матросов «Севастополь» постановили переименовать в «Парижскую коммуну», а «Петропавловск» — в «Марат». Четыре года спустя новое название получил и «Гангут», ставший «Октябрьской революцией».
Разумеется, в 20-е годы балтийские дредноуты первого поколения по всем элементам катастрофически отставали от своих зарубежных собратьев. Поэтому необычайно остро встал вопрос об их скорейшей модернизации.
Линейный корабль «Парижская коммуна». СССР, 1914/1938 г.
Водоизмещение полное 27100 т, длина наибольшая 184,5 м, ширина 26,3 м, осадка 9,5 м. Мощность турбин 61000 л.с., скорость 22 уз. Броня: пояс до 225 мм, башни 203-152 мм, палубы 38+75+25 мм, рубка до 250 мм. Вооружение: 12 305-мм и 16 120-мм орудий, по 6 76-мм и 45-мм зенитных пушек. Внешний вид корабля и его ТТХ приведены по состоянию на 1938 г.
Носовая башня и надстройка линкора «Марат», 1930-е гг.
Начали с «Марата». В 1928-1931 годах на линкоре полностью заменили котлы (вместо 25 со смешанным угольно-нефтяным отоплением установили 22 чисто нефтяных), сняли не оправдавшие себя турбины крейсерского хода, усовершенствовали системы связи и навигации, заменили дизель-генераторы, котельные вентиляторы и другие вспомогательные механизмы. С целью повышения мореходности корпус оснастили носовой наделкой с закрытым полубаком. Установка новых систем управления огнем потребовала существенной переделки носовой надстройки и замены простой фок-мачты на башнеподобную, внутри которой, кстати, разместили лифт. А чтобы дым не мешал командно-дальномерным постам, пришлось изменить форму носовой трубы, отведя дымоход назад. Все это, конечно, улучшило характеристики линкора, однако его вооружение и защита остались прежними. И даже такой факт, что на испытаниях 1931 года «Марат» развил очень приличную скорость в 23,8 узла, никак не мог компенсировать безусловную слабость бронирования.
На модернизировавшейся вслед «Октябрьской революции» котлы также заменили на нефтяные — на сей раз всего лишь на 12 штук, но более производительных, построенных еще для «Измаила» (все-таки задел по русским линейным крейсерам не пропал даром!). Боевую рубку сделали двухъярусной, для чего поверх собственной смонтировали вторую, снятую с «Полтавы». Конструкцию башнеподобной мачты изменили, поскольку выяснилось, что на «Марате» она сильно подвержена вибрации. Поэтому мачта стала не цилиндрической, а конической с гораздо большей площадью опоры.
Наиболее радикальная реконструкция выпала на долю третьего советского линкора — «Парижской коммуны». Собственно говоря, этот корабль был слегка модернизирован самым первым, в ходе ремонта в 1928-1929 годах: тогда на нем изменили форму передней трубы и установили открытую сверху ложкообразную наделку на баке. Последняя по замыслу должна была улучшить мореходность, но практика, к сожалению, показала обратное. В ноябре 1929 года «Парижская коммуна» отправилась в дальнее плавание и в Бискайском заливе попала в жестокий 12-балльный шторм. Носовая наделка ничуть не улучшила всходимость на волну, а наоборот, черпала воду, из-за чего корабль зарывался носом еще сильнее. Крен достигал 29 градусов, нарушилась герметичность палубных люков, один за другим начали выходить из строя различные механизмы… Положение стало критическим. К счастью, несуразная носовая конструкция под ударами волн вскоре развалилась, несколько облегчив движение линкора. С неимоверными трудностями, после двух внеплановых заходов во французскую базу Брест, «Парижская коммуна» и сопровождавший ее крейсер «Профинтерн» достигли Средиземноморья. Корабли нуждались в основательном ремонте, и потому из Москвы был получен приказ идти в Севастополь. Так Черноморский флот неожиданно пополнился линкором. Любопытно, что разговоры о целесообразности перевода на этот театр одного из балтийских дредноутов велись уже давно. Воистину: не было бы счастья, да несчастье помогло…
Осенью 1933 года «Парижская коммуна» встала к стенке Севастопольского морского завода для модернизации, затянувшейся на долгие годы. Помимо комплекса работ, аналогичных выполненным на «Марате» и «Октябрине», на ней произвели и более серьезные усовершенствования. Так, толщину брони средней палубы довели до 75 мм, причем для этой цели использовали плиты, изготовленные еще до революции для линкора «Император Николай I». У орудий главного калибра наконец-то увеличили угол возвышения стволов — аж до 40 градусов; за счет некоторых усовершенствований немного повысилась и скорострельность (до 2–2,2 выстр./мин). Дальность стрельбы 471-кг снарядом теперь составила 156 кабельтовых (29 км), в то время как у балтийских линкоров она равнялась 127 кбт (23,5 км). А облегченным 314-кг снарядом образца 1928 года «Парижанка» могла стрелять на 240 кбт (44,5 км) — этот рекорд в нашем флоте так и остался не побитым.
