- Прости, у меня были дела, – на выдохе говорит он. – Ничего не изменилось, твои подруги тебя ждут?
-Ждут, – не буду пока что говорить, что из подруг была только одна, все остальные молодые люди мужского пола. Оставлю этот козырь на потом.
- Отлично, поехали тогда, – протягивает мне руку и помогает сесть в салон машины, при этом легонько прикоснувшись к моей ноге, где заметна резинка чулка.
В этот момент, мне становится реально стыдно за свой наряд, ну вот чем я думала? Хотела выглядеть соблазнительно, но нарываюсь, чтобы он опять завел пластинку про нашу дружбу. А мне каждый раз больно это слышать, но все же это лучше, чем ничего.
Но Иван больше ни слова не произносит, и мы молча едем всю дорогу. Повернувшись к своему другу, я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, за что так в него влюбилась? Почему это и правильно и неправильно чувствовать подобное именно к этому человеку? Он ничего мне не обещает, наоборот, сам говорит, что ничего между нами не будет. Тогда зачем я вообще теряю с ним время? Когда-то мне будет больно от одной только мысли о нем, и что не говори, это когда-то может наступило уже? Мне трудно смотреть на него и ничего не чувствовать, уже было поздно становиться друзьями, вирус в мою голову и в мое сердце уже просочился и одному только Богу известно, каким образом вылечиться.
- Ты какая-то неразговорчивая, что-нибудь случилось? – посмотрев на меня спросил Иван. – Дома все нормально?
- Нормально, – тихо отвечаю я. Мои мысли настолько меня расстроили, что не знаю, чем себе помочь, поэтому решаю просто молчать, потом переварю все происходящее.
Больше Иван ничего мне не говорит и не спрашивает. Мы доезжаем до клуба в удручающей тишине, кажется оба понимаем, что наша дружба подошла к концу, что-то было не так, что-то явно между нами изменилось и тут даже чулки не помогут, не обладают они такой всемогущей силой. Одно было неясно, как мы проведем этот вечер и как мне реагировать, если он реально с кем-то познакомиться и возможно уедет не один, а такой вариант я не исключаю, слишком у Ивана было все в избытке: и внешность, и ум, и харизма, и возможность сорить деньгами.
Он притормаживает возле входа и поворачивается ко мне.
- Старайся не сильно напиваться, – говорит он, рассматривая яркие огни на фасаде ночного клуба.
- Ты со мной не пойдешь? – я знаю ответ на этот вопрос еще с самого начала, но донца не хочу в это все верить.
- Нет, у меня есть еще дела, я обещал другому человеку что с ним встречусь, это важно.
- Важнее, чем я, да? – недоуменно спрашиваю. – Почему ты мне сразу не сказал, что не пойдешь? Я бы не ждала тебя больше часа.
- Срочно появились кое-какие дела, но я же приехал, – сжимая руль отвечает Иван, он не смотрит на меня и это бесит еще больше. – Я не обещал, что составлю тебе компанию, да и к тому же, я не твой парень, чтобы везде с тобой ходить, у меня есть своя жизнь.
От его слов у меня загораются щеки, так стыдно это слышать. У него своя жизнь, Катя, а ты просто… вообще не понятно кто ты для него, и с каждым его словом становится понятно, что твоя роль в его жизни какая-то быстротечная и поверхностная.
- Не парень, но мы с тобой же друзья, а друзья тусуются и в клубах вместе, не только пьют чай в кафешках.
- У тебя есть для этого друзья, иди развлекайся с ними, а на меня не рассчитывай. Я взрослый мужчина, мне некогда ходить по подобным заведениям и отрываться, – указывает на вход.
Поворачиваюсь и вижу кучку молодых ребят и девушек, они смеются пугают друг друга страшными костюмами. Там своя атмосфера, беззаботная, а у нас такие лица и настроение, будто кто-то умер. Сейчас мы идеальные герои Хэллоуина, мрачные тени, блин.
Комок в горле застревает с размером в грецкий орех. Почему у меня не может быть так же? Почему я не полюбила обычного студента, с которым можно весело и непринужденно проводить время, а потом эта непринужденность переросла бы во что-то большее, и он бы меня любил больше всего на свете? Так много вопросов, на которых я не получаю ответы и от этого становится тошно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Развлекаться со мной в боулинге все же было время, но это тебе же было скучно, когда дело касается тебя, то плевать на все остальное, правда? – смахиваю слезы и стараюсь держать себя в руках, но что-то плохо получается.
- Боже, Принцесса, - Колесников тяжело выдыхает и лбом облокачивается на руль. – Что это за истерики? Что за детский сад?
Он не раздражается, но его голос звучит как приговор и мне рыдать хочется, неужели он думает, что это легко?
- Ладно, спасибо, что подвез. Передавай приветы своим делам, – выхожу из машины и иду в сторону входа глотая обиду и море невыплаканных слез.
Этот вечер уже навсегда испорчен и все, что я могу сделать, это просто напиться и на какое-то время забыть о той боли, которую мне нанес Колесников. Мне никогда не стать ему больше, чем я уже есть. Он никогда не сможет увидеть моих чувств и никогда не ответит взаимностью. Все мои мысли, о том, что он испытывает нечто подобное ко мне, были ложными и я всего лишь занималась самообманом. Ему никогда не стать тем, кого я так хотела. Пора было уже это осознать.
20.
Иван
Ну, вот. Опять взгляд как у обиженного ребенка, щеки надула, как хомяк и громко, с чувством, хлопнув дверью, ушла. Так и хочется за такое подойти, дать по заднице и перекинув через плечо увезти ее туда, где нас никто не знает, где не будет всей этой жести, что свалилась мне на голову.
Дурочка.
Не понимает, что ей стоит держаться от меня подальше, стоит вообще забыть меня и делать вид, что всех этих месяцев просто не было. Но Принцесса сама того не подозревая, каждый раз будит во мне вулкан и одному Богу известно, к каким методам я прибегаю, чтобы хоть немного остыть и продолжать жить дальше.
Я думал, что если буду вести себя с ней как мудак, то очень скоро – а в моих планах все должно было закончиться на первой неделе дружбы – она поймет все и сбежит. Но у Кати, как обычно, на все свое мнение и она делает вид, что соглашается, но сама по-тихому пытается подвести меня к мысли, что у нас вполне может все получиться, что я могу ее захотеть.
Дурочка.
Я и так ее безумно хочу, и так еле себя сдерживаю, боюсь, что, если на этот раз до нее не дойдет, что я ей не пара – сорвусь. А дальше все, конец. Дальше вообще будет весело, потому что у нас больше «нет», чем «да», и наше будущее не то чтобы под вопросом, его вообще нет на карте, не существует.
Достаю телефон, надо переключиться.
- Яр, ты еще на объекте? – не хочу оставаться сам, мне нужно поговорить с кем-то, посоветоваться.
На том конце связи какая-то возня, затем друг устало отвечает:
- Да, уже заканчиваем обыск, закрываем помещение. Вань, давай напьемся? Я что-то вообще не хочу ехать домой.
-Все прошло плохо, да?
- Адвокат уехал сразу после тебя, помахал мне кодексом, как придурок и свалил, - дальше друг себя не сдерживает, и я становлюсь свидетелем его неприятного разговора с подчиненными. – Достало уже все, устал и хочу выпить.
- Я не далеко. Выходи, заберу тебя.
Через десять минут вижу друга, он курит у ворот одного известного предприятия в городе, и разговаривает по телефону, что-то бурно обсуждая. Я так понимаю, что на проводе его жена. Та еще стерва, вообще не могу понять, почему Ярослав, человек, который борется каждый раз за справедливость, так легко отдался в лапы чудовища.
- Я не хочу это слушать, - доносится до меня. Окна закрыты, но я отчетливо слышу весь поток матерных слов. – Чтобы завтра тебя в моей квартире не было, ты перегнула палку, я не намерен это слушать. Все, удачно собрать вещи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Друг садится в машину и вопросительно на меня смотрит.
- Что? - удивленно спрашиваю.
- Никогда не женись, вот правда, - трет устало глаза. – Все бабы суки, я их теперь ненавижу. Думал, если вместе работаем, то всегда будем под присмотром друг у друга, восполнять пробелы, как говорится, но блять, она явно перегибает палку.
