Он, наконец, узнает, каково мое объятие, как моя грудь прижимается к его щеке. И тогда он дорого заплатит за это.
Храп Софи заполнил соседнюю комнату. Я открыла дверь, быстро проскочила через нее и тихо закрыла ее за собой.
Все спали. Я гадала, отдыхал ли Альберт сегодня вечером, учитывая информацию, которую он получил от Елены. «Крепко ли он спал?» — с горечью подумала я. «Он спал как младенец?»
Я отодвинула мысли о муже на задний план. Сегодня вечером мне предстояло сыграть роль, которую я никогда не играла за всю свою жизнь. Я должна была быть убедительной, а я не могла этого сделать, когда Альберт был в глубине моих мыслей.
Я нырнула через потайную панель в одной из стен, срезав путь к подземельям. Я схватила настенный фонарик и зажгла его. Я ненавидела подземелья. Почему Альберт не снес их? Казалось, что кто-то наблюдает за нами из глубоких углов, прячась в тени.
Факел в руке освещал всего несколько шагов. После мучительно долгих минут ползания в темноте впереди появился слабый свет. Я поставила фонарь на землю.
Если кинжал выскользнет из рукава, мне нужно было только посмотреть ему в глаза, чтобы заставить забыть. Черт возьми, я могла бы ошеломить его и, возможно, даже парализовать изнутри. Мне просто нужно было быть убедительной сегодня вечером. Он должен был поверить, что он — единственный для меня.
Мои мысли задержались на Елене, пока я мчался по коридорам. Что бы сделал Альберт, если бы поймал их? Раскрыла бы она ему свою личность? Поверил бы он ей?
Мой взгляд упал на ступеньки, ведущие в восточное крыло. Башня Горана находилась на вершине, где он варил самые смертоносные зелья, которые когда-либо видело королевство. Что ж, на этот раз у меня был смертоносный план.
Этого никогда не случится. Я не знала точно, что произойдет завтра вечером, но отказывалась это выяснять. Я верила своей дочери. Каждой клеточкой своего существа я верила, что то, что она сказала, было правдой. Слава богу, у нее хватило смелости сказать мне об этом.
Я добралась до нижней ступеньки и помчалась вверх так быстро, как только могла. С каждым пролетом мои легкие горели. Икры сводило, когда я добралась до середины. После нескольких месяцев, проведенных в постели, я была уже не в такой форме, как раньше. Этот год, когда я дулась из-за своего ребенка, беспокоилась о том, кто нас предаст, и жаждала информации, не принес моему телу никакой пользы.
Я отдохнула несколько минут, затем заставила себя подняться дальше по ступенькам.
Задыхаясь, я дернула деревянную дверь, открывая ограниченное пространство между стенами. Несколько коротких шагов к другой двери, и я оказалась в восточном крыле.
Оказавшись в его башне, моя ролевая игра должна была быть безупречной.
Мне не нужен никто, кроме Горана Маккензи.
Я повторяла это несколько раз снова и снова в своей голове. Ради моего ребенка, который нуждался во мне. Она того стоила.
Контрольный свет наверху показал, что Горан, как обычно, работает допоздна. Меня всегда интересовали зелья, которые он варил. Теперь я знала, что это было не зелье. Это был коварный план разрушить все, что мы любили, все, что мы построили.
Виверны. Я вспомнила, как слышала заявления Ала о том, что дракон есть дракон, а порода не имеет значения. Но Елена не оставила места для вопросов: им нельзя было доверять. Должно быть, с ней случилось что-то ужасное, связанное с Вивернами, чтобы она так яростно им не доверяла. Мой разум бушевал. Просто размышления о сценариях чуть не довели меня до безумия.
Наконец я добралась до его двери.
«Ты можешь это сделать, Катрина. У тебя нет выбора. Либо он, либо ты».
Я сделала глубокий вдох. Мое лицо онемело. В глазах заблестели слезы. Мне нужно было это сделать. Моя дочь должна вернуться домой.
Я постучала в его дверь и стала ждать.
Когда Горан открыл ее, его лицо просияло. Он не ожидал меня увидеть.
— Кэти, все в порядке?
Моя нижняя губа задрожала. Я покачала головой, бросаясь в его объятия.
Он заколебался, хотя желание прикоснуться к моему телу было очевидно по скованности его позы.
— Что с тобой происходит? Пожалуйста, мне нужно знать?
Я шмыгнула носом и протиснулась в его комнату в башне. Там было чисто, ничего на виду. Он всегда был таким скрытным и организованным человеком.
Я сделала глубокий вдох и обернулась.
— Мне не следовало выходить за него замуж! — плакала я. Он обнял меня своими длинными руками. — Почему ты не боролся за меня усерднее? — спросила я.
— Потому что ты была влюблена в Альберта. Ты совершенно ясно дала это понять.
Я покачала головой.
— Тогда я не знала ничего лучшего.
— Кэти, — напевал он, ведя меня через полутемную комнату. Он наполовину взгромоздился на стол. Я зависла в нескольких дюймах от него. Он нежно вытер мои слезы. От него исходило желание. Я потянулась к нему для поцелуя, но он отстранился.
— Мы не можем этого сделать! — сказал он.
Теперь он чувствует себя виноватым?
— Я думала, это то, чего ты хотел. — Я надулась.
— Это так. — Он схватил меня за руку, но закрыл глаза, чтобы я не могла использовать свой дар на нем. Его губы коснулись костяшек моих пальцев. Он был таким хитрым. Альберт, должно быть, рассказал ему, о чем они говорили.
— Давай убежим. Давай сделаем это сейчас.
— Кэти. — Он улыбнулся. — Ты не знаешь, что говоришь. Просто скажи мне, что тебя беспокоит, пожалуйста. — Он открыл глаза, но так и не посмотрел на меня. Он говорил, прижимаясь губами к моей голове.
— Я так запуталась, Горан. Без Тани… — Я не знала, как закончить. Я вспомнила разговор между Алом и Бобом. В тот раз, когда Боб хотел получить ответы, Ал должен был ему что-то сказать. Даже если это была ложь. Все, что угодно, чтобы защитить нашу дочь. — Он сказал мне выбирать между ним и Таней. Я никогда не должна была выбирать его.
— Что он сделал?
Шок сожаления разрезал меня надвое; я только разожгла его ненависть к Альберту. Но я не могла позволить ему узнать о существовании моей маленькой девочки.
— Я никогда не думала, что он ревнив, но ему никогда не нравился мой дракон. Она всегда говорила то, что было у нее на уме. — Я улыбнулась, вспомнив свою сестру и то, какой она была раньше.
— Как он мог поставить тебе ультиматум между ним и Таней? Она — твой Дент.
Я пожала плечами.
— Ей не нравился Боб, сказала, что он способен предать нас. Знаешь, они с Алом два сапога пара, не разлей вода. Раньше мне это в нем нравилось, но теперь… Теперь я презираю это. — Молодец, Кэтрин.
Он погладил меня по щеке. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не отшатнуться от его прикосновения. Я сглотнула.
— Почему ты больше не нашел пару? Сарафина действительно была для тебя всем?
— Я принял Сарафину только для того, чтобы забыть тебя, — признался он. Меня поразило, насколько это было печально. Но он пошлет своих последователей преследовать мою дочь, как собаку. Из-за него у нее не будет дома.
Я глубоко вдохнула. Вот оно. Он склонил голову к моей. Прежде чем наши губы соприкоснулись, он отклонился от курса и поцеловал меня в висок, все еще держа руку на моей щеке. Я левой рукой накрыла его руку, пальцами правой руки сжала кинжал в рукаве.
— Если бы я мог убежать с тобой, я бы это сделал. Но сейчас не самое подходящее время. — С тоскливым вздохом он отстранился, оказавшись вне моей досягаемости. — Обещаю, если ты хочешь меня, я у тебя есть. Только не сегодня.
Я посмотрела на него.
— Почему не сегодня? — Я старалась не вызывать у него подозрений.
— Я работаю над кое-чем действительно важным. — Его ложь была гладкой. — Думаю, ты только что дала мне недостающий ингредиент. Подожди до завтра. Обещаю, все будет улажено.
Я выдохнула. Он не дал мне такой возможности сегодня вечером. Он был человеком многих талантов, и если бы я ударила сейчас, прямо в этот момент, он бы знал, что наши гости добрались до меня. Неожиданность была моей стихией. И это не должно было случиться сегодня вечером. Он был слишком силен. Я кивнула.
