Я продолжала раздавать припасы по мере необходимости. Я произносила успокаивающие слова, чтобы прогнать страхи. Приходило много Ласточкокрылых, которые исцеляли большинство человеческих ран, а затем поднимали настроение.
Двери открылись, и Калеб вернулся с Ивонн, оба в худшем состоянии, но живые. Я могла только представить, что было бы, если бы кто-то из них умер сегодня ночью. Они были парой почти так же долго, как Боб и Ал.
Следующим вошел Эмануэль. Гельмут был тяжело ранен, но дышал. Мэгги и я бросились к нему. Я попятилась. Возможно, ему не нужна моя помощь, или он не хочет видеть мое лицо.
Он ругался и плакал. Ярость подчеркивала каждый слог. На кого, я не знала, но когда он упомянул «он» в разговоре с Маргарет, и как он всегда знал, я поняла, что он говорит о брате. Горан. Он всегда был злым. Мы просто этого не видели. Мы никогда не хотели этого видеть. Бедный Гельмут. Конечно, это было трудно принять.
В комнату ворвался доктор. Мэгги исчезла вслед за ним.
Изабель обняла меня сзади и быстро потерла мне спину.
— Где Блейк? — Мать к матери. Я должна была знать.
— Он в безопасности с моей матерью. Он и Саманта, оба.
Саманта была примерно ровесницей Елены… чуть больше года. Она была самым симпатичным Огнехвостым драконом, которого я когда-либо видела, но, видя ее, знать, что моя собственная дочь ее возраста была далеко, всегда напоминала мне о том, какой может быть жизнь. Несправедливо, что я оттолкнула ее из-за этого.
— Я пришла, как только услышала. Ты такая храбрая женщина, Кэти. Кто знает, чем бы все это могло обернуться, если бы они не узнали об этой армии?
Я не хотела думать об этом. Елена рассказала мне, как все могло бы обернуться, но я не собиралась делиться этим с матерью Блейка.
— Констанс сказала, что она уже в пути, — раздался сзади голос Ли. — Как ты?
— Так хорошо, как я могу. Спасибо, генерал.
Он вздохнул и покачал головой.
— Не надо, — сказала я. — Не нужно этого говорить. — Я улыбнулась, и он кивнул и направился в комнату, в которую они затащили Гельмута.
— Кэти. — Я услышала голос Альберта, доносившийся с лестницы. Я больше не злилась на него. Он был сам не свой. Он прошел почти через другую войну… ту, которую развязал наш лучший друг. Он не нуждался в дальнейшем наказании.
Я подбежала к нему и обняла его. Он вздрогнул; одна рука была на перевязи.
Я отпустила его, и он притянул меня обратно, желая быть ближе ко мне… а потом он просто заплакал. Разочарование от того, кто стоял за этим, поразило его сильнее, чем мучительный поступок, который я совершила этим утром.
— Мне жаль, что я не слушал, — сказал он.
— Понимаю, — ответила я. — Все кончено. — Мой голос сорвался. — Она может вернуться домой.
Он засопел. Слезы катились по его щекам. Я вытерла их, пристально глядя на мужа.
Обо всех вокруг нас позаботились. Все успокоилось.
Их лица просветлели, когда они поняли, что Ал был в вестибюле. Он обнял Изабель, а затем был вынужден произнести речь.
— Сегодня утром наша королева сделала то, чего я не мог сделать. Я был недостаточно храбр, я не хотел видеть правду, но она видела. — Он посмотрел на меня, нежно взял мою руку в свою, и на мгновение я почувствовал то, что чувствовала раньше, до того, как Елена покинула мои объятия. — Она спасла нас от большой войны, даже от разрушения. За последние несколько часов мы сражались со многими Вивернами и потеряли добрых несколько драконов, храбрых Меднорогих и Ластохвостых. — Он вытер слезу со щеки. — Я обещаю, что никогда больше не буду слепым. Я буду заботиться о своих людях и никогда не буду заблуждаться, делая то, что правильно для Пейи. Тьма приходит во многих формах, но обещаю, пока я король и моя королева рядом со мной, мы будем защищать каждого из вас ценой наших жизней. Даю слово.
Своими словами он отбросил их страхи в сторону. Я расплакалась от одной мысли, что это был наш лучший друг, его лучший друг, человек, которому он доверял больше всего, который предал всех нас.
— Вы можете оставаться столько, сколько нужно, — заключил он, протянул ко мне свободную руку и обнял меня сбоку, когда мы шли к библиотеке, где Боб собрал всех наших самых близких друзей.
Они ждали нас. Давно пора было рассказать им о причине всей этой секретности. Причине всех слез за прошедший год. Им нужно было знать, кто вернется домой.
Мы вошли и нашли всех, о ком заботились. Мэгги была там.
Атмосфера, витавшая вокруг нас, была печальной.
— Ал, в чем дело? — спросил Боб, вставая со стула, который он делил с Изабель.
Ал указал подбородком на стул.
— Нам с Катриной нужно вам кое-что сказать. Садитесь, пожалуйста.
Боб снова сел на свое место. Я знала, что ему тоже было тяжело. Таня не хотела, чтобы Ал рассказывал Бобу о Елене. Она подозревала, что даже Боб может нас предать.
Прибыла Ирен, выглядевшая смущенной и на взводе. Мне было интересно, что она видела в будущем. Видела ли она мельком результат, через который прошли Елена и Блейк… и это просто исчезло?
Ал прочистил горло.
— Год назад, когда Кэти и Таня отправились на поиски… — Его голос сорвался. Я коснулась его плеча и кивнула, выглядя измученной.
Я одними губами извинилась перед Мэгги. Она просто смотрела на меня с равной долей сострадания и страха.
— Я не ходила на поиски, — выпалила я. — Я родила нашу малышку. — Воздух наполнился вздохами. Изабель прикрыла рот ладонью. Все уставились на нас огромными глазами.
Все, через что мы заставили их пройти в прошлом году, было объяснено этим единственным признанием.
Почему я не могла справиться. Почему мои слезы в конце концов превратились в гнев. Почему я обижалась на своего мужа.
— Мы не могли никому рассказать. И, как вы знаете, было предсказано, что кто-то из наших близких предаст нас. Нам нужно было обеспечить ее безопасность, чтобы однажды она смогла заявить права на Рубикона.
Изабель заплакала. Боб уставился в землю. Предательство было написано на его лице. Ал ничего не сказал. Что он мог сказать такого, что могло бы все исправить?
— Ты хочешь сказать мне, что у Блейка есть всадник? — наконец спросила Изабель.
Я кивнула. Слезы потекли по моим щекам, а на лице расплылась улыбка.
Изабель всегда беспокоилась о том, что у Блейка нет настоящего всадника. Мы не могли проиграть этого Рубикона, как Уильям с Китто. Альберт не выжил бы, если бы однажды ему пришлось убить его.
Предсказание Ирен, когда его яйцо вылупилось, было единственной надеждой на то, что он станет хорошим Рубиконом, а не злым, как предыдущий.
Я подошла к ней и крепко обняла. Облегчение, казалось, разлилось по ее телу; колени задрожали.
— И теперь она может вернуться домой.
— У тебя есть дочь? — наконец спросила Мэгги.
Я чувствовала себя такой маленькой. Такой глупой, но я не могла ни с кем этим поделиться.
— Прости, — одними губами произнесла я.
Она просто бросилась ко мне и крепко обняла.
— Неудивительно, что никто не мог до тебя достучаться. Где она?
— Таня дала ей зелье Калупсо. Она вошла в Кару. Они на другой стороне.
— Зелье Калупсо? — Голос Изабель звучал испуганно.
— Это сработало. С ней все в порядке. — Я попыталась успокоить ее.
Выражение ее лица было странно пустым.
— Один бы не справился, но двое могли бы, — тихо проговорила Ирен.
Я бросилась к ней и склонилась перед ней. Ее ярко-голубые глаза удерживали мой взгляд.
— Таня понятия не имела, что ты могла иметь в виду, когда делала ей это предсказание, — сказала я. — Но она знала, что в этом есть смысл.
— Почему? Она была больна?
Я кивнула, слезы выступили у меня на глазах, когда я вспомнила тот день. Это был худший день в моей жизни.
— Подожди, — наконец сказал Альберт. — Откуда ты знаешь, что это сработало, Кэти? Откуда ты знаешь, что с ней все в порядке?
Я замерла. Я просто хотела развеять страхи Изабель. Я не думала о своих действиях. Я закрыла глаза.
