– Таня, у нас проверка за три года, за девяносто восьмой – две тысячи первый. Господа хотят взять документы с собой. Надо им помочь, иначе они применят к нам грубую физическую силу.
Она издевается. Капитана покоробило, а усатый инспектор резко прочистил горло.
Раскрасневшаяся от волнения, Таня смотрела на них.
Тем временем капитан окинул комнату цепким профессиональным взглядом.
– Все документы здесь или есть где-то еще?
Он кивком показал на шкафы со стеклянными дверцами, за спиной Тани.
– Еще есть в соседней комнате.
– А в кабинете?
– Нет.
Пристальный взгляд в глаза. Просвечивание рентгеном.
«Если все перевернете вверх дном, зачем спрашиваете»? – подумала Ольга.
Через пару минут пришли понятые (сотрудники из соседнего офиса, у которых, судя по выражению их лиц, это были не самые приятные мгновения их жизни) и – началось.
Ольга лично за всем следила, а между тем анализировала ситуацию.
Во-первых, чем грозит эта проверка? Учитывая, что часть оборотов идет мимо кассы (как у всех), а на компьютерах хранится специфическая информация, будет плохо, если их заберут. Но о компьютерах речь пока не идет, а с документами все в порядке. В сейфе лежат сто тысяч рублей, но это мелочи: если что это личные деньги. А вот в банковскую ячейку им не попасть: она оформлена на нее. Там много чего интересного: деньги, печати, разные документы.
Во-вторых, кто заказчик спектакля? Разве обычные налоговые проверки так проводятся? Конкуренты подсуетились? Рейдеры?
Выемка длилась пять часов. Все устали, с обеих сторон. Когда все закончилось, капитан подошел к Ольге:
– До скорой встречи. Рад был познакомиться.
– Не могу сказать то же самое о себе.
– Что же вы так? У каждого своя работа: вы платите налоги, мы их собираем. Мы же не злые, – он ухмыльнулся, – просто работа у нас такая.
– Сражаетесь с чудовищами?
– Что?
– Ничего, не берите в голову.
Она постаралась вложить в улыбку все чувства, что испытывала в данный момент.
– Прекрасная леди почитывает Ницше? – вдруг спросил Алексеев.
Она подняла брови:
– Интересуетесь?
– Знаете сказку – «Красавица и чудовище»? Это про нас с вами. – Он смотрел на нее с прищуром. – Вам не страшно?
– А вы сами как думаете?
– Думаю, что пока нет.
– Зачем тогда спрашиваете?
– Приятно общаться с красивой женщиной. В общем, до скорого. Я не прощаюсь.
К ним подошел Травкин. От него несло куревом, прогорклым потом и еще чем-то кислым. Изо рта разило как из помойки.
– Едем? – сказал он капитану, не глядя на Ольгу.
– Да.
– Только не забывайте, пожалуйста, что есть закон, – сказала Ольга. – Не преступайте его, а то как бы чего не вышло.
Ух ты, черт! Она угрожает!
– Конечно, конечно, – сказал капитан с ухмылкой.
– Тогда удачи.
Она прошла мимо них, вошла в кабинет и первым делом взяла мобильный. Она набрала номер Красина.
– Оля, привет! – его голос звучал на фоне уличного шума. Геннадий был в командировке в Москве.
– Привет. У меня не очень хорошие новости.
– Что случилось?
– Налоговая проверка. С маски-шоу. Забрали доки за три года.
– Полиция? – спросил он после паузы.
– Налоговая инспекция и полиция.
– Что с компьютерами?
– Компьютеры не забрали.
– Слава Богу. Тогда все не так уж плохо. Лишнюю информацию удалите, перепишите на жесткий диск и отнесите в банк. Какие будут соображения?
– Думаю, нас заказали.
– Барышников?
– Или рейдеры.
– На Барышникова это похоже. От слов перешел к делу. Я удивляюсь, как эта сволочь в мэрии оказалась, да еще начальником управления. Ладно, Оля, мало приятного, но не смертельно. Послезавтра вернусь, и разберемся. Я еще отсюда кое-кому звякну, попробую что-нибудь разузнать. Помнишь фамилии добрых молодцев?
– Капитан Алексеев и инспектор Травкин.
– Спасибо. Алексеев и Травкин. Запомню.
– Как твои-то дела?
– Слава Богу, договорились. Сейчас такое время, когда надо ковать железо, пока горячо.
– Берете кредит?
– Да.
– Поздравляю!
– Спасибо. В остальном все нормально?
– Да.
– Не волнуйся. Еще извиняться придут, вот увидишь. И на Барышникова управу найдем. Сколько народу-то было? Полк?
– Четверо с автоматами и эта парочка.
– Дармоеды. Лучше б бандитов ловили. Ты им все высказала?
– Да.
– С боевым крещением тебя.
– Спасибо.
– Звони, если что. И постарайся расслабиться.
– Я постараюсь.
– Точно?
– Да.
– Тогда до связи.
– Пока.
Отбой.
Она обошла стол и села в кресло. Схлынувшее напряжение оставило после себя безжизненную сухую равнину с трещинами, и с ним ушли силы. Все это время она держалась на адреналине, на эмоциях, и сейчас чувствовала, как ее размазывает по креслу и как внутри становится пусто. Еще три часа до конца рабочего дня. Это так долго.
Не расклеивайся. Тебя ждут, все хотят видеть своего лидера. Как бы ты себя ни чувствовала, ты должна выйти к ним и сказать правильные слова. Ты должна помочь им. А они, в свою очередь, помогут тебе.
Глава 3
Ее рабочий день продлился до половины восьмого. У нее открылось второе дыхание, и она переделала кучу дел, в том числе те, что откладывала не один день. Например, навела порядок на столе и в шкафу. Это была компенсация за первую половину дня.
Когда она приехала домой, ее ждал там приятный сюрприз.
Сережа сделал уборку в квартире.
Невероятно. Что это с ним? И где он сам?
Она прошла в зал и —
Бог мой!
Здесь цветы.
Розовые розы.
А над ними улыбка Сережи:
– С праздником!
Букет у нее в руках. Его губы касаются ее щеки.
– Представляешь – забыла! – сказала она со счастливой улыбкой.
– А я нет. С шестилетием тебя. В связи с этим у меня к тебе есть вопрос.
– Какой?
– У тебя было в порядке вещей ложиться с мужчиной в постель в день знакомства?
– Нет. Это было только с тобой.
– Правда?
– Да. Я перед этим тысячу лет голого мужика не видела. И еще скажи, пожалуйста, кто подливал мне весь вечер, а потом как бы случайно положил мне руку чуть ниже талии?
Он улыбнулся:
– Я знал, что мы созданы друг для друга.
– Тебе подсказало сердце?
– Оно самое.
– А по-моему, что-что другое.
Она вдохнула аромат роз:
– Я пьянею, держите меня!
– Не торопись. У меня для тебя еще кое-что есть.
Они прошли на кухню.
– Открой духовку, – сказал он с довольным и одновременно загадочным видом.
Заинтригованная, она открыла дверцу, наклонилась, заглядывая в пышущее жаром нутро электропечи, и – о, чудо! – выдохнула.
Это гусь!
На отдельном противне – запеченный золотистый картофель.
– Ух ты!
– Он фарширован яблоками.
– Ты гений!
– Я только учусь. По твоему запылившемуся гроссбуху.
Он кивнул на подоконник. Там лежала поваренная книга размером с Большую Советскую энциклопедию.
– Дай-ка я тебя поцелую! А что будем пить?
– Красное сухое из Грузии.
– «Саперави»?
– Да.
– Обожаю! – с придыханием сказала она. – Но тебя больше. Как, кстати, насчет легкого секса? – она игриво скользнула пальцами по его шее.
– Секс у нас при свечах.
– Ладно, мне это нравится. Сначала покушаем и наберемся сил. Я приму душ, переоденусь, а ты, пожалуйста, не скучай, ладно?
– Я открою вино и порежу гуся. Все будет сделано, госпожа, – сказал он на восточный манер. – Свет вашей красоты затмевает солнце и ослепляет мои глаза.
Она рассмеялась:
– Это откуда?
– Это из сердца.
– Я польщена, мой принц. А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.
Она прошла в спальню, оттуда в ванную, приняла душ и потом, завернутая в полотенце как куколка, встала перед нелегким выбором.
Что надеть?
Женщине непросто ответить на этот вопрос.
Ладно, пусть это будет светло-серое платье в обтяжку, которое надевала в мае на именины Наташи. Это очень красивое платье, но требовательное к фигуре: в нем слегка выступает животик. Пора в тренажерный зал, где не была три недели.
Ай да Сережа! Пока ее не было, он накрыл на стол.
Салат из свежих овощей, салат с тунцом, фруктовое ассорти, торт, – а в центре гусь и рубиновое вино.
Они сели за стол.
Они никуда не спешили. У них не было важных дел. Это было их время, которое они не отдали безумному миру, съедающему их жизнь по кусочкам. Ольга думала о том, что она скачет как зашоренная лошадь под ударами собственного кнута: не видя дороги, вся в мыле, – и едва успевает считать пролетающие мимо верстовые столбы. Это ее годы. Она не остановится, не отдохнет. Чувство долга всегда с ней и подстегивает ее: «Что расселась? Вперед»!
Сейчас она расслаблена и ей хорошо. Хмельная волна уносит прочь от того, что случилось сегодня. Мы все равно победим. Иначе и быть не может.
Когда стемнело, они зажгли свечи.
Отражаясь в глазах и в стекле бокалов, колеблющееся желтое пламя рассеивало темноту и превращало ее в полумрак, в котором они были одни. Только он и она, никого больше. Растекшись по углам, тени лежали там. В гранатовом цвете вина мерцало желание.
