Джессика промолчала, украдкой проглотив вдруг возникший в горле комок. Иметь семью, детей было ее заветной мечтой. Она любила всех детей без исключения, но ничто не могло так порадовать ее, как свое собственное дитя.
— К чему я веду? — между тем говорил маркиз. — Раз уж Мэттью не устраивает тебя в качестве супруга, придется поискать того, кто устроит.
— Что?! — воскликнула Джессика, вскочив с места.
— Поверь, это будет совсем не трудно. Женщина твоих достоинств, такая красавица… Не пройдет и пары дней, как лучшие женихи Лондона будут искать твоей руки.
— Лондона? — эхом повторил граф, поспешно проходя в комнату. — Отец, ты шутишь?
— Я никогда еще не был так серьезен. Я дам за Джессикой великолепное приданое. Как только она будет введена в высший свет, ей останется только выбирать.
— Но… но я не могу ехать в Лондон, папа Реджи!
— Интересно знать почему?
— Потому что… потому что… мои ученики! Что же, я брошу их в разгар учебы? Я просто обязана…
— Это вполне разрешимо. На время твоего отсутствия я подыщу им учителя.
— Милорд, я… я все же решительно не могу ехать в Лондон! — Джессика до боли прикусила губу, борясь с дрожью во всем теле.
— А я по-прежнему не вижу причин для этого.
— Вы должны понять, милорд! — Девушка выпрямилась и напряглась в отчаянной попытке подавить растущую панику. — Что, если кто-нибудь раскроет правду? Если выяснится, кто я на самом деле? — Она часто заморгала, чтобы смигнуть навернувшиеся на глаза слезы. — Я не могу допустить этого. Если правда откроется, имя Белморов будет навеки запятнано. Я не могу позволить вам рисковать…
— Должен напомнить, дорогая, — перебил маркиз с неожиданной резкостью, — что в моменты серьезных решений ты теряешь право голоса. В глазах закона я твой опекун. До определенного возраста я один могу решать, как тебе поступать, а как нет. Порой тебе позволяется своевольничать, но в данном случае ты подчинишься мне беспрекословно!
Джессика широко раскрыла глаза и даже приоткрыла рот. Она могла перечесть по пальцам одной руки случаи, когда маркиз говорил с ней таким тоном. Если это случалось, она каждый раз думала: вот откуда у Мэттью такая суровость.
— Хорошо, папа Реджи, — кротко ответила девушка и опустилась на свой стул.
— В данном случае, отец, она совершенно права, — громко вмешался Мэттью, заставив ее вздрогнуть. — Неужели ты всерьез думаешь, что сможешь ввести Джессику в высшее общество?
Маркиз вскинул голову, тряхнув львиной гривой белоснежных волос. Лицо его приобрело столь же грозное выражение, как недавно — лицо сына.
— Похоже, дорогой, ты смотришь на нее — и не видишь. Присмотрись же хорошенько! Или ты попросту слеп?
На скулах сына заиграли желваки.
— Эта девушка — само совершенство! Ты один по какому-то капризу природы не в состоянии это заметить. Не думаю, чтобы весь высший свет вдруг заразился твоей слепотой…
Взгляды отца и сына скрестились, как клинки. Внезапно маркиз схватился за грудь, словно задыхаясь, и рухнул на постель.
— Отец!
— Папа Реджи!
Сын бросился к кровати и едва не столкнулся с Джессикой, в панике вскочившей со стула.
Через несколько минут маркиз отдышался, но лицо его налилось пугающей краснотой, а сердце билось слишком сильно.
— Это все волнение… слишком много волнения. Если можно, я бы немного отдохнул.
— Конечно, отец, конечно!
Мэттью начал отступать к двери, хмурясь и качая головой. Джессика просто кивнула, чувствуя, что случившееся произошло по ее вине.
— Дорогая, пока я буду приходить в себя, начни собираться в дорогу. Надеюсь, мой мальчик, ты понимаешь, что должен сопровождать нас? До окончания побывки у тебя остается несколько недель, а нам с Джессикой в Лондоне понадобится поддержка.
Мэттью склонил голову в знак согласия.
— Сейчас же отправь лакея в городской дом. К нашему приезду там все должно быть готово. Мы выезжаем послезавтра.
Граф сидел, откинувшись на плюшевые подушки дорожной кареты Белморов. На сиденье напротив Джессика и маркиз вели легкую приятную беседу обо всем, что мелькало за окнами. Каждый новый поворот дороги, казалось, заставлял васильковые глаза Джессики сиять еще чуточку сильнее.
Следом за их каретой ехали в экипаже камердинер маркиза Лемюэл Грин, дворецкий Сэмюэл Озгуд, без которого не проходил ни один выезд Белморов, и Виола, кое-как игравшая роль горничной Джессики.
Мэттью смутно помнил эту толстуху по прежним посещениям «Черного борова». Она служила там кухаркой, и с трудом верилось, что благородный маркиз Белмор согласился допустить в поместье особу с таким прошлым. Это, конечно, дело рук Джессики. А чем лучше то, что теперь и сам маркиз называет Сэмюэла Озгуда просто Оззи? С тех пор как Джессика Фокс обосновалась в Белморе, отец очень изменился. Нельзя сказать, что эта перемена — к худшему, но и в обратном Мэттью тоже не был уверен.
Ситон посмотрел на ту, к которой снова и снова возвращались его мысли, и обнаружил, что девушка, в свою очередь, наблюдает за ним из-под низко опущенных полей шляпы. Он слегка улыбнулся, показывая, что это не прошло незамеченным, и краска тотчас бросилась ей в лицо.
Как только она снова посмотрела в окно, Мэттью перестал улыбаться и мысленно вернулся к ее позавчерашнему разговору с отцом. Капитан не мог забыть то, что ощутил, услышав мольбы Джессики не навязывать ей брак с ним. В тот момент все в нем окаменело, и Мэттью почти совершенно утратил способность дышать. Причина, заставившая Джессику пойти на такой шаг, была ему совершенно ясна. В тот вечер, когда отец говорил с ним о браке, девушка подслушала их разговор и его яростную отповедь. Одна мысль о подобном союзе вызвала в нем тогда категорическое неприятие, и он в запале назвал Джессику дочерью шлюхи.
А потом она познакомилась с Каролиной Уинстон, женщиной, на которой граф готов жениться не раздумывая. У той есть и богатство, и высокое положение — все, чего и в помине нет у Джессики Фокс. Каролина вращается в тех же кругах, что и он, разделяет его взгляды и склонности. Не исключено, что Джессика искренне верит в то, что сказала: Мэттью и Каролина лучше подойдут друг другу.
Но даже если и не верит, то не собирается стоять на его пути. Очень кстати. Потому что он намерен жениться на Каролине — и сделает это.
— Остается часа два до остановки на ночлег, — сказал маркиз, нарушив молчание, которое, оказывается, воцарилось в карсте. — Не сыграть ли нам партию в пикет?
Джессика повернулась, но взгляд ее сам собой снова потянулся к окну. Девушка словно боялась упустить что-нибудь особенно интересное, отвлекшись даже на минуту.
