Джессика повернулась, но взгляд ее сам собой снова потянулся к окну. Девушка словно боялась упустить что-нибудь особенно интересное, отвлекшись даже на минуту.
— Хорошо, — неохотно согласилась она.
— А ты, Мэттью?
— Почему бы и нет?
Действительно, почему? Ситон чувствовал себя все более некомфортно, сидя в углу карсты и наблюдая за тем, как колышутся от каждого движения округлые груди Джессики под шелком дорожного платья. Это зрелище раз за разом вызывало в памяти то, как она выглядела тогда, в пустом стойле на ярмарке в Элсбери: синие глаза в пол-лица, прическа в беспорядке, груди совершенно обнажены. Мэттью мог с легкостью припомнить их размер и форму: снизу они более округлы, и от этого соски, отчетливо обрисовавшиеся посреди бледно-розовых кружков, устремлены немного вверх.
При мысли о том, что не его, а чужие руки прикасались к ним, он чувствовал ослепляющую ярость. Этот ублюдок успел узнать, каковы на ощупь груди Джессики! Они выглядели полными и созревшими для прикосновений… И они были такими, если капитан хоть немного разбирался в женщинах.
Эти волнующие мысли привели к тому, что брюки стали неудобно тесны в паху. Мэттью завозился на сиденье, благодаря судьбу за то, что отец вовремя раскрыл дорожную доску для игры в пикет, положив ее им всем на колени. Проклятие, думал граф, девчонка нисколько не подходит на роль жены, но как любовница устроила бы даже самого придирчивого ценителя.
Однако, принимая во внимание то, какие сильные отеческие чувства питал к Джессике маркиз, такой настрой не имел смысла, но всю дорогу до Лондона Мэттью не мог избавиться от назойливых мыслей. Когда на другой день за окошками кареты замелькали пригороды столицы, Ситон все еще размышлял о том, как соблазнительна была бы Джессика в роли любовницы.
Сама же героиня его грез, по-видимому, совершенно выбросила молодого человека из головы. Она не отрывалась от окошка и восторженно улыбалась всему, что видела.
— Могу поклясться, папа Реджи, Лондон даже лучше ярмарки в Элсбери! — простодушно воскликнула девушка, когда колеса загрохотали по булыжной мостовой.
Движение на улицах в этот час было оживленным, и карета покачивалась из стороны в сторону, обгоняя другие экипажи, чтобы поскорее добраться до места назначения — Гросвенор-сквера, где находился лондонский дом Белморов.
— Как вы думаете, мы сможем сходить в театр? Я так мечтаю увидеть настоящих актеров!
— Все, чего ты только пожелаешь, дорогая. Может быть, тебе больше понравится опера?
— О да! — Глаза Джессики засияли. — Я не смела попросить вас об этом.
— Пару дней можно будет посвятить магазинам, — рассуждал маркиз. — На Ладгейт-хилл есть один ювелир, которого я лично знаю много лет. Что скажешь о том, чтобы мы купили тебе…
— У меня есть все что нужно, папа Реджи! Вы и так балуете меня сверх всякой меры.
— Женщина просто не может считать, что у нес «есть вес что нужно», — благодушно возразил маркиз. — Окажись в ее распоряжении все безделушки мира, она и тогда найдет, чего бы еще пожелать.
Странно, думал тем временем Мэттью. Не требовать новых нарядов? Не сгорать от желания посетить вес подряд магазины от Чаринг-кросс до Уайтчепеля? Не мечтать скупить оптом все то, чего вожделеет каждая женщина? Да ведь эта мишура считается необходимой для светской дамы!
Он не верил своим ушам и неохотно вынужден был признать, что Джессика Фокс мало походит на женщин, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело. Допустим, девушка глубже и серьезнее, допустим даже, что она искренне расположена к отцу. Оказывается, воспитанница вовсе не замышляет прибрать к рукам Бел мор, в чем недавно граф был совершенно уверен…
Но что, если у нее есть иная, далеко идущая цель и вся интрига закручена вокруг нее? В двенадцать лет Джессика воровала ловчее, многих взрослых мужчин и умела с легкостью лить слезы, выпрашивая «пару монет для умирающей матушки». Даже самое каменное сердце не могло устоять, и монеты сыпались в грязную ладошку комедиантки одна за другой, в то время как Элиза Фокс всего-навсего мучилась похмельем от слишком большой дозы дешевого джина.
Кстати, сама Элиза была хоть и хорошенькой, но совершенно бессовестной шлюшкой, продававшей свое тело за шестипенсовик и обшаривавшей карманы кавалера, пока тот пыхтел от усилий. Не раз она смывалась с кошельком, оставляя подвыпившего простака отсыпаться в грязном переулке. Мэттью хорошо помнил Элизу Фокс. На его юный вкус, у нее было слишком много морщинок вокруг глаз, но груди и бедра находились в самом соку, а поскольку побывки случались редко, в первый же вечер Мэттью бежал в «Черный боров», едва дыша от предвкушения.
Если вспомнить судьбу матери и детство дочери, то приходило на ум, что ни в словах, ни в поступках нынешней Джессики нет ни крупицы искренности. Не исключено, что милое, заботливое создание, с которым так носится отец, — лишь плод его воображения.
Граф снова откинулся на подушки, время от времени украдкой поднимая взгляд от карт и бросая его на девушку напротив. Он говорил себе, что рано или поздно узнает правду о Джессике Фокс.
Глава 7
В конце концов Джессика вынуждена была уступить папе Реджи в его желании осыпать ее щедротами. Он купил ей в подарок красивое ожерелье, бриллиантовое, с несколькими редкостными крупными жемчужинами, Вместе с украшениями из фамильных драгоценностей Белморов, которые маркиз время от времени дарил ей, это уже составило внушительную коллекцию.
Затем папа Реджи настоял, чтобы девушка отправилась с Виолой за «всеми этими мелочами, без которых не может обойтись ни одна особа столь юного возраста». Маркиз набил ее ридикюль золотыми соверенами «на всякий случай», строго-настрого наказав свободно пользоваться его текущим счетом, и отправил Мэттью сопровождать женщин, также снабдив сына достаточным запасом денег. Очевидно, от внимания маркиза не укрылся тот факт, что выдаваемые ей ежемесячно карманные деньги Джессика практически не тратит.
К счастью, на Риджент-стрит Мэттью оставил их в одиночестве.
— Через два часа я вернусь. Экипаж остается в вашем распоряжении. Встретимся ровно в четыре перед галантерейной лавкой «Шивер и сын», — объявил капитан и вперил в Джессику суровый предостерегающий взгляд. — И вот еще что, мисс Фокс. Я буду вам весьма признателен, если вы постараетесь держаться подальше от неприятностей. Ни шагу с оживленной улицы!
На мгновение девушка встопорщила перышки, но удержалась от отповеди и отсалютовала по всем правилам флотского искусства.
— Есть, капитан!
— Веди себя прилично, Джесси, — сказал Мэттью совсем тихо, и на секунду глаза его потеплели. — До встречи через два часа.
