– Это потому что мама хотела тобой похвастаться. – Она прижалась щекой к единственной складке на тоненькой белой шее дочери. – Ты просто мечта, вот ты кто. Маленькая мечта.
– Да, – спокойно согласилась девочка. – У тети Джордан платье тоже белое.
– Тебе нравятся мамины друзья? – И Дэйзи развернула девочку лицом к Гэтсби. – Красивенькие, правда?
– А где папа?
– Совсем на отца не похожа, – объявила Дэйзи. – Вся в меня. И волосы мои, и овал лица.
Дэйзи снова откинулась на диван. Няня, подойдя к девочке, взяла ее за руку.
– Пойдем, Пэмми.
– До свидания, любовь моя!
Хорошо вышколенное дитя, держась за руку няни и лишь один раз сокрушенно оглянувшись, покинуло гостиную, и тут же в двери показался Том; за ним следовал слуга, несший четыре высоких бокала с коктейлем «рики», в которых теснились кубики льда.
Гэтсби взял один.
– И вправду холодный, – с заметным напряжением сказал он.
Мы пили большими жадными глотками.
– Я читал где-то, что с каждым годом солнце становится все горячее, – благодушно сообщил Том. – И похоже, земля очень скоро упадет на него… хотя постойте-ка… как раз наоборот… солнце с каждым годом остывает.
– Давайте выйдем из дома, – предложил он Гэтсби. – Мне хочется показать вам, как мы тут устроились.
Я тоже вышел с ними на веранду. По отливавшему зеленью, словно оцепеневшему от зноя Проливу полз к прохладе открытого моря маленький парусник. Гэтсби миг-другой провожал его взглядом, затем поднял руку и указал через бухту:
– Мой дом прямо напротив вашего.
– Да, верно.
Мы смотрели туда поверх розовых клумб, жаркой лужайки, прибрежной полоски спаленной зноем сорной травы. Белые крылья парусника вставали над горизонтом в прохладной синеве неба. Впереди их ждал фестончатый океан и множество блаженных островов.
– Хороший спорт, – сказал, кивая, Том. – С удовольствием провел бы часок там, на палубе.
Завтракали мы в столовой, также затененной от жары, и старались утопить нервическую веселость в холодном эле.
– Чем займемся после полудня? – громко спросила Дэйзи. – И завтра, и в ближайшие тридцать лет?
– Ну что ты меланхолию разводишь? – сказала Джордан. – Осенью посвежеет, и жизнь начнется заново.
– Но ведь так жарко, – чуть ли не со слезами в голосе настаивала Дэйзи. – И все так запуталось. А давайте в город поедем!
Голос ее силился одолеть зной, бился об него, пытаясь придать его бессмысленности хоть какую-то форму.
– Мне доводилось слышать о том, что конюшню превратили в гараж, – говорил Том Гэтсби, – но я первый, кто превратил гараж в конюшню.
– Ну, кто хочет в город? – настаивала Дэйзи. Взгляд Гэтсби неторопливо поплыл в ее сторону.
– Ах, – воскликнула она, – у вас такой хладнокровный вид.
Глаза их встретились, они смотрели друг на дружку, оставшись во вселенной одни. Дэйзи с усилием опустила взгляд к столу.
– Всегда такой хладнокровный вид, – повторила она.
Так она сказала Гэтсби, что любит его, и Том Бьюкенен ее понял. И это его оглушило. Рот Тома слегка приоткрылся, он посмотрел на Гэтсби, снова на Дэйзи, словно только сию минуту признав в ней женщину, с которой был знаком когда-то давно.
– Вы походите на мужчину из рекламного объявления, – ничего не замечая, продолжала она. – Знаете, с рекламной картинки…
– Ладно, – поспешил перебить ее Том, – я согласен отправиться в город, вполне. Поднимайтесь – мы все едем в город.
Он встал, взгляд его метался между Гэтсби и женой. Никто не шелохнулся.
– Ну же! – Терпение Тома дало первую трещину. – Что с вами со всеми? Ехать так ехать.
Рука его, подрагивавшая от усилий, которые он делал, чтобы сохранить самообладание, поднесла к губам бокал с остатками эля. Тут голос Дэйзи поднял нас на ноги и вывел на слепившую глаза подъездную дорожку.
– Что, возьмем и поедем? – протестовала она. – Вот так? Может, кому-то захочется сначала сигарету выкурить?
– Мы весь завтрак курили.
– Давай все же от жизни удовольствие получать, – попросила Дэйзи. – А суетиться в такую жару вредно.
Том ничего не ответил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ну, будь по-твоему, – смирилась она. – Пойдем, Джордан.
Они поднялись наверх, чтобы приготовиться к поездке, мы, трое мужчин, остались стоять на подъездной дорожке, вороша ступнями горячий гравий. На западе уже висел в небе серебристый месяц. Гэтсби начал было какую-то фразу, но передумал, хотя Том уже повернулся и смотрел, ожидая, ему в лицо.
– Так где находятся ваши конюшни? – через силу спросил Гэтсби.
– У дороги, в четверти мили отсюда.
– О.
Пауза.
– Не понимаю, зачем нам ехать в город, – гневно выпалил Том. – Женщина, если вобьет себе что в голову…
– Питье с собой взять какое-нибудь? – крикнула из окна наверху Дэйзи.
– Я возьму виски, – ответил Том. И ушел внутрь дома.
Гэтсби скованно, всем телом повернулся ко мне.
– Я в этом доме слова выговорить не могу, старина.
– Дэйзи голос не приглушает, – заметил я. – И голос ее наполнен…
Я замялся.
– Деньгами, – неожиданно сказал он.
Вот именно. Как же это я не сообразил? Голос ее наполняли деньги – они и были тем неисчерпаемым очарованием, что поднималось в нем и спадало… их перезвон, бряцанье кимвалов… высо́ко в белом тереме сидит королевская дочь, сидит золотая дева…
Том вышел из дома, заворачивая в полотенце литровую бутылку, за ним последовали Дэйзи и Джордан, обе в маленьких шляпках из отливавшей металлом ткани и с легкими накидками в руках.
– Давайте поедем в моей машине, – предложил Гэтсби. Он провел ладонью по горячей зеленой коже ее сиденья. – Надо было в тени поставить.
– Переключение передач у нее обычное? – спросил Том.
– Да.
– Ну, тогда берите мою двухместку, а вашу машину поведу в город я.
Гэтсби его предложение не понравилось.
– Боюсь, у моей бензина маловато, – попытался возразить он.
– Вполне достаточно, – громогласно объявил Том и посмотрел на датчик горючего. – А не хватит, так остановлюсь у какой-нибудь аптеки. В них теперь чего только не продают.
За этим внешне бессмысленным замечанием последовала пауза. Дэйзи смотрела на Тома, нахмурясь, по лицу Гэтсби скользнуло не поддающееся четкому определению выражение, одновременно и незнакомое мне, и смутно узнаваемое – как будто я всего лишь слышал, как его описывали словами.
– Пошли, Дэйзи, – сказал Том, подталкивая ее к машине Гэтсби. – Поедешь со мной в этом цирковом фургоне.
Он открыл перед ней дверцу, но Дэйзи вывернулась из-под обнявшей ее за плечи руки мужа.
– Возьми Ника и Джордан. Мы поедем за вами в твоей машине.
Она прошла совсем близко от Гэтсби, скользнув тылом ладони по его пиджаку. Джордан, Том и я уселись на переднее сиденье большой машины, Том на пробу поводил вперед-назад непривычную для него ручку переключения передач, и мы вылетели в жестокий зной и очень скоро потеряли оставшихся сзади Дэйзи и Гэтсби из виду.
– Видали? – спросил Том.
– Что именно?
Он бросил на меня острый взгляд, сразу сообразив, что нам с Джордан, должно быть, давно уже все известно.
– Думаешь, я совсем тупой, а? – осведомился он. – Может, и так, но временами во мне просыпается… почти ясновидение, и оно говорит мне, как поступать. Ты можешь в это не верить, однако наука…
Он умолк. Непосредственно затронувшая Тома беда заставила его отойти от края умозрительной пропасти.
– Я кое-что выяснил об этом типе, провел небольшое расследование, – снова заговорил он. – Мог бы копнуть и глубже, если бы знал…
– Ты хочешь сказать, что побывал у прорицателя? – насмешливо спросила Джордан.
– Зачем? – Он недоуменно взглянул на нас, засмеявшихся. – У какого еще прорицателя?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ну, чтобы вызнать все о Гэтсби.
– О Гэтсби! Нет, не побывал. Просто покопался немного в его прошлом.
– И выяснил, что он учился в Оксфорде, – подсказала Джордан.
– В Оксфорде! – скептически воскликнул Том. – Черта лысого. Он же в розовом костюме разгуливает!
