Помощь, естественно, не была бескорыстной. Условием отправления в Московское государство пятитысячного «контингента» наемников стала передача шведам по выборгскому договору в феврале 1609 года города Корелы с уездом. Шведы быстро выполнили условия договора, и уже в конце марта 1609 года в Новгороде торжественно встречали главу отряда наемников Якоба Делагарди, упоминающегося в русских источниках под именем «Якова Понтусова» (он был сыном шведского военачальника Понтуса Делагарди и незаконной дочери шведского короля Юхана III). На долгие годы Якоб Делагарди и другой командир наемников из его войска Эверт Горн станут проводниками шведской политики в Новгороде.
Польский король Сигизмунд III не мог спокойно наблюдать, как шведский король вмешивается в русские дела. Он справедливо опасался, что оружие наемников может быть повернуто против Речи Посполитой. Ответный шаг не замедлил себя ждать. Осенью 1609 года уже сам король Сигизмунд III во главе своего войска начал открытую интервенцию в Московское государство, осадив Смоленск.
Таково было начало. Продолжение же последовало в самый критический для Московского государства 1611 год. На арену вышли два претендента на московский престол: шведский принц Карл-Филипп и польский королевич Владислав. И бывшие союзники шведы, и перманентные враги поляки и литовцы действовали одинаково в пользу своих кандидатов и захватили два ключевых русских города. Якоб Делагарди взял штурмом Новгород 16 июля 1611 года и заключил сепаратный договор между шведским королем и Новгородским государством. Новгородцы, по словам авторов «Нового летописца», «от Московского государства и ото всей земли отлучишася»[95]. Однако выработанные Делагарди статьи договора о призвании в Новгород Карла-Филиппа пришли в противоречие с планами нового короля Густава II Адольфа, не считавшегося с новгородской «стариной», как это пытался сделать Делагарди, и видевшего цель пребывания своих войск в Новгородской земле в создании новой шведской провинции. Так шведы завоевали и посадили «воевод немецких» не только в Новгороде, но и в Ивангороде, Яме, Копорье, Ладоге, Тихвинском монастыре, Старой Руссе, Порхове, Гдове и Орешке. Московское государство потеряло побережье Финского залива и земли в бассейне реки Невы. При этом кандидатура Карла-Филиппа продолжала обсуждаться в войсках земского ополчения князя Д. М. Пожарского и рассматривалась на избирательном соборе 1613 года.
С королевичем из Речи Посполитой произошли очень сходные метаморфозы. Гетман Станислав Жолкевский, заключивший с московскими боярами договор о призвании королевича Владислава 17 августа 1610 года, позже безуспешно пытался убедить Сигизмунда III отправить королевича на русский трон. Посольство, во главе которого стоял отец царя Михаила Федоровича патриарх Филарет, оказалось под Смоленском в странной ситуации. Главный вождь смоленской обороны боярин Михаил Борисович Шеин продолжал сопротивляться полякам и литовцам: «Он же им отказываша, что отнюдь Смоленска не здам; а как будет королевич на Московском государстве, и мы все ево будем»[96]. Смоленск держался более полутора лет, пока очередной штурм 2 июня 1611 года не привел к сдаче города.
Новгородское государство
Все завоеватели начинают одинаково — с изобретения красивой легенды, прикрывающей истинную цель похода, которая всегда одна: захват и грабеж. Кончаются же завоевания тоже сходно: хаосом и разрухой на завоеванных землях. Действующими лицами этой старой как мир пьесы были в начале XVII века два юных властителя, почти ровесники и по возрасту, и по времени вступления на престол: русский царь Михаил Федорович и шведский король Густав-Адольф. В «массовых сценах» были заняты армии обеих стран, а также жители Новгорода, Пскова и их округи. Впрочем, жертвы и с той, и с другой стороны оказались совсем не театральными.
Новгородское государство, выступившее как самостоятельный субъект дипломатических отношений в 1611 году, с избранием царя Михаила Федоровича попало в двусмысленную ситуацию. Новгород по-прежнему упоминался в царском титуле, но жители его присягнули когда-то на верность Карлу-Филиппу. Если новгородцы хотели и дальше сохранять отдельный статус от Московского государства, то им следовало перейти в подданство шведского короля. Но и соединиться с Московским государством без внешней помощи Великий Новгород не мог, пока внутри города располагался шведский гарнизон, а весь Новгородский уезд был завоеван шведами.
Инициативу взял в свои руки московский царь. Первым военным назначением нового царствования была посылка в марте 1613 года из Ярославля воевод князя Семена Васильевича Прозоровского и Леонтия Андреевича Вельяминова в Псков, Устрецкие волости и Тихвин «промышлять над неметцкими людьми». В составе их войска находились дворяне и дети боярские Белой, Новгорода и других разоренных уездов по новому «рубежу», а также вольные атаманы и казаки. 30 июля 1613 года в Москве было получено известие о взятии «у неметцких людей» Тихвинского монастыря. Шведы попытались организовать осаду Тихвина, но «тихвинским сиделцам» удалось отстоять город.
Воеводой главного войска, отправленного под Новгород, был недавний глава земского ополчения боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. В сентябре 1613 года он вместе с окольничим князем Даниилом Ивановичем Мезецким и Василием Ивановичем Бутурлиным, собиравшим полки в Ярославле, выступил в поход с целью «Великий Новгород от немец очистить». По наряду на службу с ними были назначены 300 стольников, стряпчих, московских дворян и жильцов, дворяне и дети боярские из замосковных служилых «городов» Владимира, Суздаля, Мурома, Переславля-Залесского, Костромы, Арзамаса, Твери, Торжка, Ржевы Владимировой — всего 3650 человек, и 1045 атаманов и казаков из Москвы. Сначала войско выступило к Торжку, где остановилось зимовать. Тут в войске князя Д. Т. Трубецкого начались старые ссоры между дворянами и казаками. Значительная часть атаманов и казаков ушла из войска, и Трубецкой остался «генералом» без армии. Осведомленный автор «Нового летописца», включивший целую статью о действии рати князя Д. Т. Трубецкого («О походе воевод под Нов город и о отходе»), записал: «Бяше же у них в рати нестроение великое и грабеж от казаков и ото всяких людей; и туто зимоваху». Перед началом Великого поста «на всеедной неделе», когда часть казаков удалось вернуть в состав правительственных войск, Трубецкой наконец-то выступил из Торжка к Новгороду и встал в Бронницах. Там был построен острог «за Метою рекою», в котором войско стало укрепляться. Потом оказалось, что «место тут неугодно бяше и тесно». К тому же Якоб Делагарди произвел упредительный маневр и сам начал осаду острога с шведским войском, разрушив все планы московских воевод. Наспех построенные укрепления и шанцы («ямы») отстоять не удалось, шведские войска уже в то время в совершенстве владели техникой осады и управились с помощью одной артиллерии. О дальнейшем в летописи сказано так: «Придоша же из Нова города Яков Пунтусов с немецкими людми и их осадиша и тесноту им учиниша великую: многих людей побиваху из наряду. Такую убо зделаху тесноту, что из ямы в яму не даша перейти и гладу бывшу велию. И от такия великия тесноты не можаху стояти, поидоша в отход. И на отходе многих руских людей побиша; едва и сами воеводы отойдоша пеши». Участь защитников острожка «за Метою рекою» оказалась трагической: они сдались на милость победителю «за крестным целованьем», но Якоб Делагарди слишком долго находился в России, чтобы верить в клятвенные обещания, хоть свои, хоть чужие, и защитников острога «всех побиша». Князь Д. Т. Трубецкой отошел со своим войском из Бронниц к Торжку, а Якоб Делагарди, вернувшись в Новгород, «ноипаче начаша тесноту руским людем делати»[97].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
