— Я не могу оставаться здесь так долго, — плаксиво сказал Пеэтер. — Я должен идти домой, понимаешь?
— Почему же не понимаю! — Рихо тяжко вздохнул и сказал, подчёркивая каждое слово, будто убеждал упрямого и несообразительного ребёнка: — Но ведь дверь на замке!
Он хотел ещё что-то добавить, но вдруг умолк на полуслове.
Кто-то постучал!
Кто-то стоял за дверью!!
Кто-то стучал в дверь!!!
— Прячься в шкаф! — шепнул Рихо.
— И не подумаю! — шепнул Пеэтер.
Зачем ему сейчас лезть в шкаф, если неожиданно появилась такая возможность выйти, наконец, из этого заключения…
— Полезай, слышишь?.. — Рихо разозлился.
За дверью мог оказаться кто угодно, и далеко не каждому можно было видеть тут Пеэтера.
— Ничего я не слышу! — Пеэтер едва не кричал.
Теперь стучали сильнее, словно за дверью последние слова Пеэтера были истолкованы так, что вежливый стук совсем не был услышан.
Рихо смерил Пеэтера взглядом, выражавшим что угодно, кроме сердечности, и пошёл к двери.
— Кто там?
— Я, Меэлик!
Меэлик? А ему-то чего тут надо? Но, как бы там ни было, главное, чтобы он отпер дверь. Настоящая удача!
— Я не могу открыть, — сказал Рихо. — Возьми ключ под ковриком.
Через несколько секунд Меэлик был уже в комнате.
— И ты тоже тут?! — изумился он, заметив Пеэтера. — А бабушка собирается разыскивать тебя с милицией.
— Заходил к нам домой? — спросил Пеэтер озабоченно.
— Да, — сказал Меэлик. — Мне надо с тобой поговорить. И с Рихо тоже. Хорошо получилось, что я застал вас обоих.
— Мы тут сидели под замком, — пробормотал Пеэтер.
Это Меэлик, безусловно, и сам заметил, но всё же Рихо пытался гримасой подать знак, чтобы Пеэтер не слишком много болтал. Появление Меэлика — столь неожиданный сюрприз, что лучше помалкивать, пока не выяснится, зачем пожаловал гость.
— У меня два вопроса, — сказал Меэлик.
— Давай выкладывай! За спрос не бьют, лишь бы вопросы были не слишком дурацкие.
Рихо ждал, что Меэлик первым делом начнёт допытываться, как их угораздило оказаться взаперти, и уже запустил свой мыслительный аппарат готовить ответ. Но Меэлик даже не поинтересовался, почему их заперли. Его первый вопрос касался совсем другого, но не менее значительного дела:
— Вы привели вчера корову к тётушке Лене?
Гляди-ка, гляди, вот откуда ветер подул! А Меэлику-то что до этого? С чего он вообще взял, что именно они? Неужели ему удалось напасть на след?
— Какую корову? — спросил Рихо в ответ, чтобы выиграть время.
— Моони её зовут, — сказал Меэлик. — Точных данных о надое и проценте жирности молока у меня сейчас нет.
— Мхм, — произнёс Рихо. — А что случилось?
Меэлик коротко рассказал. Всевозможные сплетни. Говорят о «летающих тарелках». И о существах в скафандрах. (Здесь Рихо и Пеэтер мгновенно обменялись заговорщицким взглядом, который не ускользнул от Меэлика.) И про облучение. И что поэтому у тётушки Лены не хотят больше покупать молоко, старушка может попасть в беду.
— Да-да, эти существа… — Пеэтер хотел было что-то сказать, но по знаку Рихо замолчал.
— Я никакими коровами не занимаюсь, — сказал Рихо. — Я не пастух какой-нибудь.
— А ты? — Меэлик теперь внимательно смотрел на Пеэтера.
— Я должен сейчас же уйти, — засуетился Пеэтер. — Сам же ты сказал, что бабушка…
— Твоя бабушка сегодня уже всё равно не пойдёт по ягоды, — усмехнулся Меэлик. — А придёшь ли ты теперь на пять минут позже или раньше, значения не имеет. Лучше доведём до конца наш разговор о корове.
— О чём говорить? — Рихо снова захватил инициативу. — Мы не имеем никакого отношения к корове и… точка! С чего тебе вообще взбрело в голову, что мы можем быть связаны с этим делом? Подумаешь, корова! Тоже мне чудо света — рога да копыта… Если хочешь знать, мы эту корову, кажется, вообще не видели.
— Неужели? — Меэлик притворился удивлённым. — А сегодня?
Этот вопрос должен был явиться неожиданностью для Рихо. Интересно, что он ответит?
— Ну теперь-то я уже должен идти, — заёрзал Пеэтер. — Нельзя мне больше задерживаться.
Он даже сделал два шага к двери и, хотя его не стали задерживать, сам остановился, чтобы услышать, как сумеет отбиться приятель.
— Сегодня? — Рихо вздёрнул брови, на лице самое неподдельное непонимание.
— Да, — сказал Меэлик. — Сегодня. Несколько часов назад. Вы ведь сделали кругов десять вокруг Моони, прежде чем… Наверное, удивительное чудовище? И рога были и копыта? Или вы изучали только жизнь слепней, а саму корову вовсе не заметили?
Несколько секунд царила напряжённая тишина.
— Тут что-то не так, — сказал наконец Рихо. — Очевидно, нас с кем-то спутали.
Меэлик раздумывая. Спутали? Действительно, не исключалось и такое.
Тех мальчишек, которые хлопотали возле коровы, видел вблизи лишь один Юрнас.
Но Юрнас, как известно, иногда бывает рассеянным. И он страшно быстро бежал. Может быть, от напряжения у него зарябило в глазах? Поди знай. Но всё же…
Рихо заметил некоторое замешательство Меэлика и выложил самый мощный козырь.
— Не будем играть в прятки. — Он изменил тон и заговорил гораздо дружелюбнее: — Ты мне всё равно не веришь. Лучше я сам честно признаюсь. Дело в том, что я сижу под домашним арестом. Уже вторую неделю. У моего старика такие методы воспитания, понимаешь? Ни на шаг нельзя отлучиться из квартиры, иначе влетит. И дверь каждый раз запирают снаружи. Сегодня Пеэтер и засыпался, когда пришёл меня навестить.
— Ах, значит, поэтому…
— Поэтому, да, — продолжал Рихо, с радостью чувствуя, что Меэлик не сомневается в правдивости его слов. — Поэтому ключ был под ковриком. И если ты не веришь, можешь спросить у кого хочешь, об этом знает весь дом. Спроси хотя бы у наших соседей.
— Неважно… — Меэлик махнул рукой.
Ах вот как… Выходит, у Рихо есть вполне серьёзное алиби Меэлик был уверен, что Рихо сказал правду. Рихо нипочём бы не стал врать там, где всё можно легко проверить. Такие вещи он соображает прекрасно. Неужели Юрнас действительно ошибся? Но… одно дело — логические рассуждения, другое дело — интуиция. А интуитивно Меэлик чувствовал, что в этой истории не всё чисто.
— Не мог же я вертеться возле коровы, а потом ещё пуститься наутёк, — улыбнулся Рихо, — если в это время я сидел дома взаперти и слушал по радио какой-то обсерваториум.
— Декламаториум, — поправил Пеэтер.
Он почувствовал облегчение и тоже улыбнулся. Похоже было, что они выкрутились.
Только Меэлик не улыбался. Меэлик сказал нечто такое, отчего Рихо и Пеэтер мгновенно перестали улыбаться:
— Я ведь не говорил, что вы потом бросились бежать. Но на самом деле это именно так и было.
— Правда? — нелепо спросил Рихо.
Да и что он мог сказать? Он сам выдал себя в последнюю минуту своей дурацкой излишней болтовнёй. Именно тогда, когда казалось, что всё уже в порядке.
— Чистейшая правда, — подтвердил Меэлик. — Так что алиби у тебя с дырками.
Рихо понял, что теперь единственная возможность вывернуться — упрямо отрицать всё. Меэлик может думать что угодно. А он будет настаивать на своём. Во всяком случае, он ни в чём не признается.
— Никаких дырок нет, — отрубил он. — И ни о какой корове я ничегошеньки не знаю.
— Да уж ты сам знаешь то, что ты знаешь, — сказал Меэлик. — И я теперь знаю то, что мне требовалось.
— Ну и проваливай отсюда! — Рихо зло сверкнул глазами.
— Ухожу.
— Да-да, — встрепенулся Пеэтер. — И мне давно пора уходить.
Но прежде чем Пеэтер успел выйти за дверь, Рихо поймал его за рукав блузы и шепнул на ухо:
— Смотри же отрицай всё! Полностью!
15
Пеэтер вышел из квартиры Рыуков и запер дверь на два поворота ключа, как и было предусмотрено. Теперь одной заботой стало меньше, нечего тревожиться, что придётся сидеть в шкафу, ждать ночи и жевать бутерброды. Но кое-что ещё заботило его. Беспокоили предстоящие дома объяснения. Положим, с бабушкой он как-нибудь уладит: дескать, так и так, дела мальчишеские, просто никак не мог успеть вовремя. Но разговор с матерью, конечно, будет серьёзнее. Что, мол, обещал, и слово дал, и тому подобное. А тут ещё этот Меэлик!.. Со своими вопросами и расспросами. Никак от него не отвяжешься!
Меэлик ждал его и смотрел, как он кладёт ключ под коврик.
— Раньше он лежал точно посередине, — сказал Меэлик.
Глядя на действия Пеэтера, Меэлик вдруг понял, насколько и вправду дырявое алиби у Рихо. Смешно, что он сразу этого не понял! Так же, как он, Меэлик, помог освободиться Пеэтеру, мог и Пеэтер на время выпустить Рихо из-под ареста. Единственная беда, что Пеэтер и Рихо сами не захотят признаться. И до тех пор, пока они отпираются, невозможно решительно опровергнуть слухи о «летающей тарелке» и облучении молока. Очевидно, придётся ещё собирать и собирать факты и доказательства, а потом попытаться прижать ими Рихо и Пеэтера.
