— Вы заработаете себе язву или же сердечный приступ, — однажды вечером серьезно сказала она ему.
Он нахмурился и провел рукой по блестящим волнистым темным волосам.
— Я очень признателен вам за заботу о моем здоровье, но если бы я нуждался в сиделке, я бы тотчас нанял ее! — насмешливо заметил он. — Вам трудно угодить, Линнет. Вы не раз упрекали меня за частые отлучки из дома. Теперь я почти все время здесь — Косима видится со мной каждый день, — и вы опять недовольны!
Линнет почувствовала, как загорелись ее щеки. Неужели он в самом деле внял ее замечаниям и внес изменения в свой образ жизни? Едва ли это так. Скорей уж он задерживается в Венеции из-за Антонии. Правда ли, что он вскоре собирается снова жениться?
Бесполезно было мучить себя всеми этими вопросами. Уже прошла половина срока, на который она подписала контракт. Еще недавно Линнет мечтала о том, чтобы день, когда ей будет можно покинуть этот дом, хоть когда-нибудь наступил. Теперь она хотела другого, — чтобы этот день не наступал никогда. Она была убеждена, что, после того как уедет, они с Максом никогда больше не увидятся. Да, она нравилась Кэсси, но в ее возрасте привязанности преходящи. Кроме того, Кэсси ожидала школа и радость обретения новых друзей. Что касается самого Макса, то он никогда больше даже и не вспомнит о ней.
— Ваша беда, Макс, в том, что вы постоянно бросаетесь из одной крайности в другую, — немного резко сказала она.
Он лениво улыбнулся, и ее сердце на секунду сбилось с ритма.
— Ничего подобного. Завтра днем я играю в поло. Так что устраиваю себе отдых. Теперь довольны? Не так давно вы меня обвиняли, что я только и делаю, что развлекаюсь. Вы почти так же невыносимы, как в свое время была Альба!
Ее щеки запылали.
— Нет ничего удивительного в том, что люди заботятся друг о друге.
— Забота редко бывает бескорыстной, — парировал он. Под маской цинизма было спрятано разочарование. — Я знаю, что Альба любила меня, но у нее были две свои дочери. И, естественно, она любила их гораздо больше, чем меня. Я постоянно ревновал ее. Мой отец любил только свой бизнес и память о моей матери. Он видел во мне только наследника тех традиций, которые и он унаследовал, и богатства, накопленного им. Что же касается моей дорогой жены…
Он резко оборвал себя. Его рот твердо сжался. В его глазах Линнет прочитала горечь, стыд и гнев. У нее перехватило дыхание. «Что?» — хотелось ей прокричать. «Не останавливайся — расскажи мне!» Но он больше ничего не сказал. Было ясно, что он и не собирался этого делать! Она еще раз убедилась, что он не хочет говорить о своей семейной жизни.
— Я не согласна с такой точкой зрения на чувства других людей, — упрямо заметила Линнет. — Кэсси любит вас и взамен не просит ничего, кроме любви. Дина, как вы сами сказали, пожертвовала ради вас своими желаниями и мечтами.
Он посмотрел на нее весьма странным взглядом.
— Ну, певчая птичка, вы сегодня включились на полную мощность! — ядовито заметил он. — Вы рассуждаете со всей мудростью неопытного человека, вас ждет разочарование!
— Откуда вы знаете, что в моей жизни не было трудностей? — недовольно воскликнула она. — Если бы все было так легко и просто, я бы никогда здесь не оказалась!
— У вас были сложности, но их причинили обстоятельства, а не другой человек, — заметил он. — Вы молоды, оправитесь и снова будете петь! Возможно, встретите в концертных залах мира молодого красавца-тенора и выйдете за него замуж…
То, что он так легко рассуждал о ее будущем с кем-то другим, очень расстроило ее. Конечно, ему было все равно! Слава богу, он не подозревал, что ее сердце разрывается.
— Я даже и не думала об этом, — заметила она, и он неприятно рассмеялся.
— Ну, бросьте, конечно, вы об этом думали! Каждая женщина начинает об этом думать примерно с тринадцати лет! — возразил он. — Они только входят в комнату и сразу оглядываются, чтобы выбрать наиболее подходящую кандидатуру. Тут ничего не поделаешь, они так запрограммированы. Через двадцать лет они начинают искать кандидатов для своих дочерей!
— Может, так и делают в высшем обществе Италии! Но английские девушки обычно ждут, когда встретят кого-нибудь — и влюбятся!
Она слегка колебалась, прежде чем произнести последние слова, но он поднял брови, и она поняла, что он все уловил.
— И что хорошего, если под влиянием незрелых эмоций молодая девушка выберет не тот предмет обожания? — осведомился он. — И станет несчастной!
Линнет ясно почувствовала, что они вышли за рамки абстрактных рассуждений и разговор на самом деле касается его самого.
— Ничего хорошего, значит, людям не повезло, но на этом жизнь не кончается! — заметила она. — Люди совершают ошибки, иногда им приходится расстаться, но это совсем не значит, что они не смогут полюбить снова.
Он покачал головой.
— Мы эту ситуацию оцениваем здесь по-другому, — заметил он. — Семейная жизнь и брак стоят на первом месте. Не так-то легко расстаться с помощью скандала или развода. Ты сам застелил себе постель, вот и лежи там — счастливым или же нет!
— И что, ни у кого нет связей и никто не влюбляется, если он обременен узами брака? Что-то мне в это не верится! — запротестовала Линнет.
— Конечно, так случается! Но все связи проходят весьма скрытно. Особенно это касается женщин, — сказал он. — Ни одна связь не может разрушить семью. Что касается моей семьи, любовь и брак — это две абсолютно разные стороны одного вопроса!
Линнет вздрогнула.
— Я бы не смогла выйти замуж не по любви, — твердо заявила она.
Он мягко и чуть насмешливо улыбнулся; Линнет поняла, что эта насмешка относилась только к нему самому.
— Я думал так же, когда был молод и обожал англосаксонскую мораль. Сейчас я считаю, что наша мораль гораздо лучше: не следует ждать чего-то романтического, в брак вступают с открытыми глазами, и прежде всего хороший адвокат должен составить брачный контракт! Тогда не останется места для ошибок. — Он посмотрел на часы. — Так как вы задержали меня на целых полчаса, рассуждая о всякой ерунде, мне придется работать гораздо дольше, чтобы компенсировать потерянное время! Я надеюсь, что совесть загрызет вас!
Линнет долго сидела на темнеющей террасе, после того как он покинул ее. Совесть действительно грызла ее! Но совсем по другим причинам, он, конечно, не мог догадаться по каким. Ей было неприятно, что она уже составила о нем мнение еще до того, как они встретились. Она обязана была доверять собственным глазам и ушам. Да, он не был святым, но он таким и не притворялся. Однако не был он и воплощением дьявола! Она представляла его жестокосердным искателем наслаждений, а он оказался много работающим человеком, обладавшим развитым чувством долга по отношению к семье. Его единственное прегрешение состояло в том, что он женился на женщине, с которой у него полностью отсутствовала совместимость. Разве кто-то вправе назвать это преступлением?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
