опустил глаза. Пальцы кистей покрылись чёрным. Я перестал их чувствовать.
— Я… с тобой пойду, — решительно, но с изумлением в голосе осведомила София, продолжая оглядывать «ожившее» поместье. Казалось, вопросы она решила оставить на потом, либо же… Константин демонстрировал ей подобные фокусы ранее.
— Десять метров, прошу…
Распахнув дверь замка, я поморщился. Скорбь разом надавила многотонным камнем, не оставляя места для недавнего хорошего настроения; и ни зелень, ни даже полуденное солнце уже не замечались здесь. Сквозь видимую картину тихого уютного особняка проступала настоящая суть Боли.
Впрочем, и терять сознание я тоже пока не собирался. Просто… собранно шёл вперёд по следу Ауры.
…огромный вестибюль с высокими потолками теперь казался таким же, как и в прошлой жизни. Белые стены, одна из которых содержала герб рода Рюриковых. Широкие лестницы и… много боли.
Я сделал над собой усилия, чтобы не начать вспоминать былые времена. Прикрыв глаза, лишь завернул в тёмный коридор и прошагал по нему пару метров. Эхо от шагов проходилось по стенам пустующего коридора, буквально в дрожь вгоняя Софию.
Я остановился, прикрывая глаза. Кивнул себе же и осторожно приоткрыл тяжёлую дверь.
Вот… здесь. Центр водоворота боли. Сосредоточение всей здешней Ауры.
Распахнув наконец глаза, я увидел нечто вроде покоев. Шикарная кровать, застеленная белой простынёй, что пылилась с давних времён. Зеркала в комнате завешаны, а за шторами редкие лучи солнца.
Хоть особняк и приобрёл свой прежний вид, эта комната оставалась в том же «заброшенном» состоянии.
Присаживаясь в позу лотоса на нагретый солнцем угол, я снова прикрыл веки.
Отсюда было гораздо проще погрузиться в Ауру боли. Просто отпусти реальность — Аура сама подхватит тебя, затянет внутрь. Около минуты я сидел, и прислушивался к бушующим эмоциям, забывая о том, где я на самом деле нахожусь. А затем…
…первое, что я уловил — это шаги.
По коридору кто-то шаркал, и нет, это была не София. Притом направлялся источник Ауры в сторону комнаты, в которой сидел я.
Дверь передо мной вновь раскрылась.
— Ты ещё кто такой, чёрт побери?
Это точно не голос Софии.
Голос больше был старческим — таким знакомым и в одно время забытым.
Глаза мои плавно открылись, сознание практически угасло, а потому силуэт передо мной казался расплывчатым.
— Да и вообще, — распорядился незнакомый тип сухим и чуть надломанным голосом, — проваливай прочь отсюда, если жизнь мила. Это место не для ночлегов.
Тело моё слишком ослабло, чтобы позволять себе лишние движения. Мазнув взглядом по собственным рукам, я заметил черноту на ладонях; та уже протягивалась к локтям. Тело не выдерживает таких объёмов Ауры.
— Моё имя… — я говорил тихо, чуть ли не шёпотом. — Эраст Орлов.
— И? — старик подошёл ближе. — А моё — Захар. Что с того? Проваливай прочь, парень. Ищи другое место для…
Так вот оно что. Всё же я не ошибся, когда говорил о более мощном источнике Ауры.
— Захар Степанович, — мои губы устало расплылись в доброй улыбке. — Дворецкий рода Рюриковых. Рад видеть в здравии, Захар.
Захар замолк в ответ — а в месте с ним замолчал и я. Нет, мне определённо было приятно видеть старого друга — сейчас он, казалось, был абсолютно таким же, что и в годы нашего первого знакомства. Вот только…
Дворецкий вырвался вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Трость упёрлась в мою грудь.
Этот тип не особо верил в переселения душ и прочее. Но нынешняя реакция определённо говорила об обратном.
— Откуда?.. — на этот раз голос его дрогнул. Трость начала касаться плеч, а затем перешла на лицо. — Откуда вы меня знаете? Моё отчество знал лишь один человек — и это господин… Рюриков.
Он что. Слепой?
Я чуть прикрыл правое веко, дабы трость не угодила в глаз — а затем раздражённо пробормотал.
— Нет, я не твой господин. Прошу, перестань.
Он печально «эхнул», убирая трость. И сам отшагнул назад. Рука, державшая палку, опустилась.
— А… кто тогда?
Казалось, он нисколько не обращал внимания на медленно исчезающую пыль в комнате, испаряющиеся простыни на зеркалах и кровати, очищающиеся от паутины окна. Да, он определённо ослеп.
— Давно ты ослеп, Степанович? — я оставил вопрос Захара без ответа.
…вот только этим лишь сильнее осёк старика. Да, раньше он был старше в возрасте, но сейчас… выглядел сильно хуже.
Но что самое интересное.
Именно он был источником боли, которую я почувствовал.
— Давно, — вздохнул он, подходя к окну. — Как князя убили, так и ослеп. Сердечный приступ, что поделать? Любил господина. Ой как любил. А ты кем будешь-то? Из знати?
Я хмыкнул.
— Нет, простолюдин.
— Ах простолюдин, — вновь вздохнул он. — А я вот тоже простолюдин. Не люблю знать. Ох как не люблю. Жизнь мне поломали, веришь?
Я кивнул. Руки успели почернеть в локтях. Ещё немного, и я вырублюсь.
— Верю, Захар Степанович.
Между нами возникла пауза. Но не потому, что нам нечего было обсудить. Старик резко переменился в лице, скривил брови в жуткой гримасе и…
— А вот и они, — пробормотал, быстро разворачиваясь. — Раевские!
А?
Я часто заморгал, переводя взгляд в сторону двери. София стояла посреди проёма в таком положении, будто оцепенела в ужасе. Глаза неуверенно бегали из стороны в сторону, а пальцы сцепились в замок перед собой.
Старик внезапно зашаркал в сторону дочери канцлера, скаля зубы — и от этого она испугалась её ещё сильнее.
— Гнусные подонки! — яростно цедил он, забавно ковыляя до цели через преграды, которых не видел. — Как смеете явиться в этот дом? Как смеете стоять здесь?
— Степаныч! — окликнул я старика настолько громко, насколько это было возможно в моём положении. — Куда ты-то полез? Это же София, Захар Степанович, это ж дочь Карины!
На лице Захара мелькнула растерянность. Вытирая усы от слюней, он чуть приостановился. София к этому времени успела превратиться в кусок подрагивающего камня — она поморщилась и вжалась в угол комнаты. Слёзы обильно потекли из глаз.
— Неужто ты считаешь её причастной? — добавил я. — Она ещё совсем крохой была. Вот встретишь её отца — тогда и выберешь. По добру или по силе.
Изгорбившись, старик покачал головой — и махнул рукой.
— Прости, доченька, уж совсем зол на отца твоего. Прости меня.
София молчала, тихо хныкая в ладони. Я же плавно разорвал связь с окружающей Аурой и поглядел на дворецкого.
— Расскажи, Степанович, про камень, — голос мой твёрдости не обрёл, зато дышать стало проще. — Ты ведь знаешь о нём. Вижу, что знаешь. Кто вообще его продал Владимиру?
Захар устало взмахнул рукой, отворачиваясь от Раевской.
— Какая уже
