— Спасибо.
— И пахнет приятно.
— Я продаю и мешочки с пряными травами.
Элизабет показала корзину, наполненную маленькими подушечками из кружев, набитыми сухими цветами и ароматными растениями.
Неужели она действительно ночью млела в объятиях этого мужчины? Обнаженная, если не считать тонкой батистовой ночной сорочки? Неужели это она страстно прижималась к нему и целовалась так, что и сейчас, много часов спустя, от одного воспоминания у нее кружилась голова? Неужели это они спокойно обсуждают ассортимент товаров, говорят о мешочках с пряностями? В субботу ночью она готова была убить его за то, что он не предпринял попытки соблазнить ее, за то, что был таким выдержанным. Ну что же, прошлой ночью Тед вел себя иначе. Но вместо того чтобы испытывать гнев, Элизабет чувствовала смущение.
Она наблюдала, как он подошел к стеллажу с подарочными, пропитанными духами изданиями и, взяв в руки книжку, понюхал ее.
— «Шанель»? — спросил он, глядя на Элизабет через плечо.
Она молча кивнула. Интересно, кто из его знакомых любит «Шанель»?
Положив книгу на место, Рэндольф подошел к высокому стенду с конфетами. Она разложила коробки так, чтобы вид радовал взгляд, но на такое скрупулезное изучение, каким подверг коробки Тед, не рассчитывала.
— Открытая коробка — для покупателей. Вы можете попробовать, если хотите.
— Верный подход к бизнесу, но, спасибо, не хочется.
Далее он двинулся к стенду с парфюмерией, затем осмотрел шкатулки для украшений из перегородчатой эмали, деревянные расписные и покрытые лаком миниатюрные коробочки, потом направился к стеллажу с канцелярскими товарами, предназначенными для подарков.
Элизабет как завороженная следила, как он дотрагивается до вещей, как, рассматривая, вертит безделушки в руках. У него были крупные, сильные руки, кое-где покрытые черными волосками. Руки рабочего… И в то же время самые изящные филигранные вещицы смотрелись в них удивительно органично.
— Для чего этот ключ? — спросил он.
Встрепенувшись, Элизабет перевела взгляд с его рук на лицо.
— А, это от дневника.
— Понимаю…
Он взял книжку в атласном переплете и вставил маленький золотой ключик в замок. Что-то в его уверенной манере вставлять ключ в замочную скважину заставило Элизабет испытать легкое головокружение. Она почувствовала, что вот-вот упадет с табурета. Тед положил дневник на полку, туда, откуда взял. Элизабет перевела дыхание. Он повернулся к ней, но не сказал ни слова.
— Есть ли здесь… Вам нужно… Вы ищете что-то конкретное?
Рэндольф кашлянул и отвел взгляд.
— Да, мне нужно что-нибудь миленькое.
— Да?
Ей хотелось спросить: «Для кого?» — но она вовремя прикусила губу.
— Я хочу сделать особенный подарок.
— Какое-нибудь событие?
Он снова кашлянул.
— Ну, в общем, да. Мне надо восстановить разладившиеся отношения. — Он подошел вплотную к прилавку и добавил: — Чем скорее, тем лучше. Если я этого не сделаю, то в следующий раз не смогу ограничиться поцелуем.
Элизабет сосредоточила взгляд на его квадратном упрямом подбородке. Но Тед и не отходил, и не продолжал развивать свою мысль. Вероятно, он ожидал, что следующий ход сделает она, так что ей ничего не оставалось, как с мучительной медлительностью перевести взгляд на его глаза.
— Вы и на этот раз не ограничились поцелуем.
— Нет, — тихо повторил он, — не ограничился. Вам нужны извинения, Элизабет?
Она покачала головой:
— Я бы предпочла не обсуждать эту тему.
— Вы не желаете объяснений?
— Я не уверена, что подобным вещам вообще можно найти объяснение. Это просто… — Элизабет в отчаянии махнула рукой, — случилось.
— Я этого не планировал.
— Знаю.
— Я не хочу, чтобы вы думали, будто я оказался у вас во дворе, намереваясь поживиться вашим имуществом.
Элизабет судорожно вздохнула:
— Я так не думаю.
Какое-то время оба молчали, затем он спросил:
— Почему вы были так враждебно настроены, когда мы встретились в супермаркете?
— Я была раздражена.
— Отчего?
— Точно не знаю, — ответила Элизабет, не кривя душой. — Думаю, потому, что собираюсь жить так, как привыкла. Я не хочу, чтобы у меня отобрали детей из-за аморального поведения. Я пыталась дать вам понять, что не желаю, чтобы вы меня куда-нибудь приглашали. Возможно, я перестаралась.
— Вы действительно перестарались.
— Теперь я понимаю и прошу прощения.
— Не стоит извиняться. Я тоже оказался не на высоте. Вы довели меня до бешенства. Мне не следовало говорить с вами так грубо, это непростительно.
— Прошу вас, — взмолилась Элизабет, — не надо ничего объяснять! Я все понимаю.
Тед перевел дух.
— В любом случае, когда я приехал домой вечером и увидел, что ваш ороситель работает, я подумал, что мог бы оказать вам услугу и выключить его. Я не ожидал, что застану вас там. Особенно в такой тонкой рубашке. — Глаза его чуть потемнели. — Я испытал нечто вроде шока.
— Вы ведь не думаете, что я вышла лишь затем, чтобы привлечь ваше внимание, не так ли?
— Нет, не думаю.
— И правильно делаете. Я услышала шум воды и поняла, что забыла отключить поливальную установку. Если бы не было так поздно, я никогда бы не вышла из дома в ночной рубашке. И если бы в этом не было необходимости, я бы вообще не стала выходить.
— Я понимаю.
Если он действительно понимал, то лучше всего на этом поставить точку. Бывают ситуации, когда лишние слова только усложняют дело. «Заткнись, — приказала себе Элизабет, — если не хочешь неприятностей».
— Зачем вы пришли? — между тем спросила она.
Не слишком удачный вопрос.
— Только поцеловать вас. Больше ничего, клянусь. Но когда вы стали целовать меня сами, когда я почувствовал, как ваша грудь прижимается к моей… черт, это было так приятно! Мне пришлось… В чем дело?
— Я хотела спросить, зачем вы пришли в мой магазин. Что вы собирались купить? — надтреснутым голосом уточнила Элизабет. — Что вы желаете подарить вашей… даме?
— Ах, вы об этом! Ну что ж, дайте подумать.
Тед засунул руки в карманы, отчего рубашка под пиджаком натянулась на мускулистой груди. Брюки тоже натянулись на том самом месте, где…
Элизабет виновато отвела взгляд. Сквозь тонкую ткань его рубашки просвечивали черные волоски. Впервые она видела его в костюме и галстуке вблизи. Интересно, он всегда так наряжается ради своей потаскушки?
— Что вы можете мне предложить? — спросил он.
В том смятенном состоянии, в котором находилась Элизабет, ей ничего не приходило в голову. Она осмотрелась вокруг так, будто видела свой магазин впервые. Она не могла вспомнить ни названий товаров, ни цен. Наконец собравшись с силами, она сделала ему несколько предложений, но, увы, ни одно ему не понравилось.
