ведет, метров через пятьдесят он улетает на обочину и исчезает, просто пропадает как и не было его. Рядом с эти местом вижу костер и от шока, что я узнаю это пламя, я зависаю, едва не упустив фуру. Файром умудряюсь попасть лишь в последнее колесо, взрыва хватает ровно на то, чтобы фура вильнула, проехала вдоль костра и пропала.
Иду к костру. В багровом пламени вижу кусочек искаженного пейзажа. Вдалеке виднеется стоящая фура. Дороги никакой под ней не видно. Такая же ровная земля с той лишь разницей, что вокруг фуры травы не видно совсем. Выхода нет, подхожу ближе, удивительно, тепла от огня не то, чтобы нет, вокруг костра холоднее даже, чем на отдалении. Сую руку в огонь. Тепла нет, рука выглядит, как будто в кривом мутном зеркале. Просто делаю шаг. Оранжево серый песок и точно такие же камни – весь ландшафт.
Когда я прохожу пламя, фура оказывается вдвое ближе. На половине дороги вижу, как и кабины вываливается чувак с обрезом, падает на землю и прячется. Зажигаю на ладони файр и продолжаю движение. Водилы не видно. Похоже, хватило ума смыться. Нет, чутье подсказывает, что опасность сзади. Оборачиваюсь лишь для того, чтобы увидеть, как в трех метрах чувак разряжает обрез мне точно в лоб.
Дикая боль в голове и темнота. Чувствую, что мои веки закрыты, пытаюсь их поднять. Перед глазами в двух метрах стоит водила фуры и перезаряжает долбаный обрез. Как же больно голове. С трудом получается фриз, и с еще большим – файр, которым я разношу замороженную тушку водилы просто в отместку за мою больную голову. На удивление ощупывание головы показало, что ни крови, ни царапин на мне нет. А вот болит она не шуточно и тошнит меня не по-детски. Так что от сотрясения мозга меня щит голема не спас. На контейнере висит солидный замок. Каждая попытка вызвать магию ухудшает мое состояние. Чувствую, одна-две попытки и я в обморок грохнусь. На глаза попадается обрез водилы. Первый выстрел уходит рикошетом в меня. Остатки и без того дырявой футболки просто осыпаются вокруг. Второй заряд, последний, все-таки сбивает замок. Я поворачиваю с лязгом запорный рычаг контейнера и съезжаю на землю. Последнее, что отмечает мое угасающее сознание – расширяющаяся щель двери контейнера.
Сознание возвращается словно нехотя. Ни боль в моей голове, ни тошнота никуда не делись. Голоса вокруг явно женские, разобрать этот бубнеж невозможно. Приоткрываю глаза. Прямо передо мной в каком-то тумане огромные нежные серые глаза и мягкая улыбка.
— Эля?
— Если хочешь, — голос как из-за глухой стенки, как будто я в игре, — буду Элей, но вообще-то я Таня. А для тебя кем угодно готова быть.
Опускаю глаза – точно не Эля, бюст размера на три больше. Опять отключаюсь. Следующий просвет в сознании даётся немного легче.
— Наконец-то. — Рядом сидит симпатичная девчонка с огненно-рыжей копной волос. — Ты как?
— Уже легче. — Боль и тошнота действительно немного утихли.
Сажусь. Вокруг меня кучками два десятка девчонок возрастом примерно от восемнадцати до двадцати пяти. Все, как одна, довольно приятной внешности.
— Часов восемь провалялся в отключке. — Рыжая обтирает мой лоб сухой тряпицей. — А мы сидим и не знаем, что делать и куда идти.
— Костер видишь? — Головой вращать или как-то повернуться я не могу.
— Нет.
— Тогда и я не знаю.
Рыжая смотрит на меня, явно хочет что-то сказать не совсем доброе. Сижу, понемногу навожу резкость в глазах. Спустя час набираюсь сил встать, обхожу фуру, понятно становится, куда делся джип – едва торчит из-под кабины грузовика. Весёлого мало. Мы в пустыне какой-то, без воды, без еды, без выхода. Оглядываю унылое бабье царство. Констатирую один вроде как положительный момент: вокруг меня куча весьма симпатичных девчонок, только это почему-то портит настроение еще больше. Тошнота и головокружение заставляют присесть на плоский камень и закрыть глаза.
Телефон, как и следовало ожидать, бесполезен. Непрочитанная смска с неизвестного номера: «Я в офсайде. Иду к О. МБ». Офсайд – это вроде то же самое, что «вне игры»? Макс вне игры и даже без телефона. Это уже серьёзно.
— Если будем сидеть тут на месте, сдохнем без воды и еды. — Рыжая не унимается. — Что-то надо делать. А-а-а!
Значит, получилось. Открываю глаза. На ладони шарик размером с яйцо, даже меньше. Но он меня радует – это значит, что кисель в моей голове хоть понемногу приходит в нормальное состояние.
Такая она даже симпатичнее. С перепугу лицо вытянулось, зеленые глаза поспорят сейчас по размеру с глазами Энжи и Эльки, рот так и замер с тем самым «а». А деловая колбаса мне нравится только одна. Сжимаю кулак, файр гаснет.
— Сгинь. — Закрывает рот и исчезает – вот теперь она лапочка.
Закрываю глаза и вовсю пытаюсь как-то сконцентрироваться.
— Получается? — Ненадолго её хватило.
— Нет. Чего тебе?
— Я смотрю, ты медитировать пытаешься, только кривишься и ворочаешься. Вон туда посмотри — Она руками поворачивает мою голову.
Дикая боль. Открываю глаза, перед глазами круги, туман, копошащиеся размытые тушки. Эту рыжую гадину заморожу, как только будут на это силы.
— Она сидит часа три, если не больше. — С трудом вычленяю неподвижную фигурку, минут десять навожу резкость.
Девчонка в клетчатой рубашке и шортах сидит в позе лотоса. Моих сил хватает даже отметить некоторый абсурд этой картины – такой себе столбик, вокруг которого бродят растерянные овечки. От усталости опять закрываю глаза и наслаждаюсь тем, что в моём черепе не гремит голос рыжей и ничей другой.
— Вот он. — Как коротки моменты тишины, моё наказание за неведомые грехи опять здесь.
Открыв глаза, вижу, что эта фурия наказание не только для меня. Теперь рядом с ней стоит та самая девчонка в клетчатой рубашке. Она тщательно рассматривает мои глаза, даже растягивая веки пальцами. В конце концов просто руками их закрывает.
— Закрой и попытайся просто расслабиться.
Вспоминаю другие ладони в таком же положении на моих глазах, накрытые моими – Энжи. Понимание сюрреалистичности моей иллюзии вызывает улыбку: Мы в игре, а ладошки настоящие, нежные и теплые. Кажется, эти ладони забирают из моей головы не только боль, но и все мысли. Чувствую их медленное движение и нежные прикосновения. Кажется, я засыпаю.
Прихожу в себя в лежачем положении, теперь на камне моя
