Я не знаю, зачем ты попытался похитить мою дочь. В этот раз, учитывая, что мы с тобой оба являемся врагами сельджуков, я оставляю тебе жизнь. Ведь враг моего врага – мой друг. Надеюсь, что в дальнейшем мы останемся если не друзьями, то хотя бы союзниками.
Алексей Комнин.
Хасан ибн Саббах, в последние годы, чувствовал себя очень спокойно, Выверенная система подготовки смертников, работала, как часы, Он забыл, что такое слово нет. Восточные султаны и западные короли, графы и герцоги трепетали, только узнав, что они чем-то провинились перед ним. И вот сейчас, вся сложившаяся картина мироздания, как будто обрушилась ему на голову.
Он, кряхтя, поднялся и, спрятав кинжал, подошел к дверям. Открыв их, он обнаружил, что на него виновато смотрит начальник его охраны, а два телохранителя стоявшие у дверей,
только, что о чем-то удивленно переговаривались.
– Что случилось Фархад?- спокойно спросил он.
Начальник охраны замялся, потом, собравшись с духом, выпалил:
– Повелитель, у нас погиб Муса. Он ночью стоял во внешней охране стен. Когда пришли его менять, он был уже холодный.
– Отчего он погиб.
– Повелитель мы не знаем, очень, похоже, что его убили ножом, но рана все равно какая-то не такая. Притом следов схватки нет вообще.
– Фархад, насколько я знаю, Муса прошел высшую ступень посвящения.
– Да учитель, у вас очень хорошая память, вы помните всех ваших учеников.
– Как же так получается, что нашего федая, прошедшего все ступени мастерства просто убили ножом?
– Мы не знаем учитель. Сейчас все свободные от службы воины обыскивают окрестности.
Хасан, замолчал, обдумывая сказанное.
– Что еще обнаружили,- подумав, сказал он.
– Учитель еще обнаружено, что куст роз расположенный у стены, сломан, как будто кто-то спрыгнул оттуда. Но как можно спрыгнуть с такой высоты? Даже наши подготовленные воины сломают себе ноги.
У Хасана прошел холодок по коже.
– Какой же шайтан или див, пробрался к нему, кого послал к нему коварный владыка ромеев? И главное зачем? Он не знал, ни про какую похищенную дочь Базилевса.
– Фархад, продолжайте обыскивать окрестности, убийца не мог далеко уйти, и еще, мне нужны сведения из Кустантыныя, когда они появятся немедленно сообщи мне.
– Да повелитель, слушаю и повинуюсь, – с этим словами начальник охраны удалился.
С утра в караван-сарае царила суета, все собирались в дорогу. Кое-кто торопливо глотал еду, запивая вчерашние лепешки кислым козьим молоком. Дервиш, всю ночь спавший холодной ночью на тонкой кошме, без покрывала, уже усердно молился, не обращая внимания на окружающее. Неожиданно к этой толпе собиравшихся в дорогу людей подъехали десяток конных воинов. Один из них спешился и подбежал к хозяину и что-то зашептал ему на ухо. В ответ тот отрицательно качнул головой. Когда они прошли на хозяйскую половину, хозяин закричал еще громче:
– Фархад, ты, что совсем с ума сошел, Иблис тебя возьми. Ты не веришь мне, своему товарищу. Но если ты не веришь моим словам, мы больше не друзья.
Я еще не сошел с ума, ты же знаешь, я остановился в шаге от последней ступени посвящения.
И могу сказать тебе совершенно точно, здесь не было человека, который бы мог справиться с Мусой. Ну, вот тут ночевали два парнишки, похоже, их кто-то из наших уже натаскивал, но, во-первых, они всю ночь были здесь, я сам тому свидетель, а во-вторых, им еще учиться и учиться, чтобы достичь мастерства необходимого для убийства посвященного. Для того, чтобы определить это, не надо быть очень умным. Я бы посоветовал тебе поспешить на перевал, если убийца уже прошел, вы его никогда не найдете.
Фархад слушал слова своего приятеля с кривой усмешкой.
– Ты Джалиль, тоже умерь свой пыл, меня совсем за глупца держишь. Ишаком то паршивым меня не считай. Первым делом на перевал отряд выслан о двуконь, они уже там должны быть.
Хозяин караван-сарая уже спокойнее сказал:
– Ну, вот так бы сразу и говорил. Но учти, если убийца был конным – это все бесполезно.
Фархад тяжело вздохнул:
– Да знаю я, посидим там сутки, если никого не будет, придется возвращаться. Ты знаешь, все как-то странно, повелитель совсем не гневался, и мне показалось, что он был совсем не удивлен моим сообщением.
Джалиль нахмурился:
– Фархад, не наше дело обсуждать повелителя и учителя, он говорит – мы повинуемся.
– Конечно, конечно, – торопливо подтвердил Фархад и, распрощавшись, вышел из караван-сарая, вскочил на коня, и отряд понесся по дороге, вздымая клубы пыли.
Я лежал в своем доме, в Константинополе и наслаждался, впервые за три месяца, можно было расслабиться, и лежать, бессмысленно глядя в потолок. Вчера провел в термах почти целый день. Пожилой банщик, отмывавший меня, наверно чертовски устал, оттирая мои мозоли на пятках. Но зато, когда я вышел из термы, и спускался по мраморным ступеням – это был такой кайф, что просто не описать словами.
– Наконец то я чистый!- звучала мысль в моей голове, – три месяца не мыться, не стричь ногти и бороду, это было что-то. А мои бедные ноги. Как только они выдержали такое издевательство.
Когда больше трех месяцев назад я вышел от Василевса, моя голова уже лихорадочно вычисляла самый логичный вариант действий. И конечно я решил действовать, так же, как мои будущие противники. Если они, считают для себя возможным притворяться христианами, то мне еще легче заделаться ревностным мусульманином. А лучше всего дервишем, притом одним из самых повернутых сект. Я набрал кучу литературы по этому поводу в библиотеке Комнина, и в этот же день мы уехали в пронию. Там моим первым действием было снять обувь, и ходить только босиком. Господи! Как это было больно! Но к моему удивлению, кожа на ступнях быстро огрубела, и к моменту нашего отправления я ходил по обычной почве без труда. Когда пришло время ступить на палубу дромона, на меня уже оглядывались на улице, потому что вид был жутковатый, даже для привыкших ко всему жителей Константинополя. На дромоне, для нас выделили клетушку, в которой мы сидели большую часть времени. Капитан судна знал о нас только то, что ему надо высадить нас незаметно на берегу будущей Сирии, и больше ничего.
Путешествие было спокойным, немногочисленные любители попробовать нас на слабо, прыскали по сторонам, как мухи, когда видели на носу дромона огромный бронзовый сифон, который многозначительно поворачивался в сторону любопытных кораблей, никому не хотелось знакомиться с греческим огнем. Вот только запомнился громкий звон била по большому бронзовому диску, в который отбивался ритм гребли. Но все же, наконец, настал момент, когда ко мне в каюту зашел капитан и, морща нос, сообщил, что рейс закончен и нам можно выметаться с корабля.
Мы сели в лодку и матросы в момент высадили нас на тихий песчаный берег. Началось месячное путешествие по великому шелковому пути. Разве я, когда когда-нибудь думал, что буду идти пешком сотни километров, босиком, в драной одежде, вознося молитвы аллаху. Мы сразу в ближайшем поселении реквизировали себе пару верблюдов, а в скором времени Ильяс и Тирах пристроились охранниками к каравану персидского купца, с которым можно было добраться почти до нужного нам места, вначале это было что-то вроде испытательного срока, но по мере того, как мы уходили от того места, где караван с нами встретился, купец становился все щедрее. Видимо вначале он сомневался не подосланы ли эти воины, местными разбойниками. Но если парням, можно было вести себя, как обычным людям, то мне приходилось тащиться вслед за караваном, устраивать спектакли с верчением, пеной изо рта и падениями без чувств, вести религиозные диспуты с собратьями по ремеслу, хорошо хоть, что большинство дервишей были малообразованны и наши диспуты заканчивались довольно быстро. Но иногда находился какой-нибудь знаток и толкователь корана, для которого моих знаний, сформированных в конце двадцатого века, не хватало. Но тогда все решала простая физическая сила, и под довольное ржание охраны, я доказывал своему оппоненту, что он не прав, подняв его за ноги, и тряся, как грушу. Но эти диспуты даром для меня прошли, пока мы добирались до цели, я узнал очень много нового, и смог значительно укрепить свою легенду.
Обратная дорога прошла для нас гораздо быстрее, потому, что я, как только это стало возможно, вновь из дервиша перевоплотился в простого смертного, и мы втроем устроили забег на верблюдах до Средиземного моря. Дорога нам теперь была знакома, на переходы старались прибиваться к большим караванам, несмотря на постоянные военные разборки в этих местах, караванные пути охраняли все, потому, как понимали, что будет, если купцы выберут другой путь. Конечно, от нападения это полностью не гарантировало, но все же было относительно безопасней, чем где-либо в другом месте. Прибыв на побережье, мы избавились от всего добра и первым же попутным кораблем отправились в Константинополь.
