и завалилась в постель.
Вдоволь наревевшись в такси, слез уже не было. Осталось только чувство глубокого разочарования. Я невольно вспоминала наши встречи, разговоры с Максимом. Он тогда казался мне таким…. близким что ли.
Все мои представления о нем, как о человеке ушли в историю. Я поняла, как заблуждалась на его счет. Что совсем не знаю его.
Но его сильные руки до сих пор помнило мое тело. Даже горячий душ не смыл его следы. Мне казалось я вся в ожогах от его горячих рук, его обжигающих поцелуев. Со мной никогда такого не было. Его сила, мощь и напор так возбуждали! Еще никогда прежде я не испытывала ничего подобного. И от этого ненавидела не только его, но и себя. Вот прям чувствовала себя падшей женщиной!
Утром, еще до того как проснулся папа, я быстро собралась и свалила в универ. Последний экзамен был сдан и я могла отдохнуть целый месяц. С Алкой мы пересеклись еще в аудитории и вместе отправились праздновать. Я планировала расслабиться и не вспоминать больше о Горелове. Никогда!
— О, Настюх, привет! — девчонки собрались уже вокруг нас, наперебой рассказывая новости. — тебе уже и гипс сняли? Не рано?
— Сама попросила. Надоело. Повязку тугую наложили. Ездить теперь надо каждый день, но все равно лучше, чем с гипсом. Тем более уже срослась кость. Осталось беречься.
— И когда возвращаешься в строй? — подмигнула мне одна из моих подруг, Катерина. Нас с ней всегда считали конкурентками, но мы никогда не соперничали по-настоящему. Спорт есть спорт. Это ведь не Анжела.
— Не знаю. как восстановлюсь. — пожала я плечами.
— После чего восстановишься? — услышала я голос Николая за спиной. Он выглядел странным. Взвинченым каким-то.
— В каком смысле? — спросила его Алла.
— А вот в этом! — он бросил газету нам на стол, где на первой странице красовалось странное фото. Но когда я пригляделась, то поняла возмущение Коли.
— Черт! Это же я! — я прошептала сама себе.
«Молоденькая спортсменка…», «глава крупной строительной фирмы…» «драка…», «Изнасиловал…»
— Это вообще что? — схватила я газету и бросилась на Колю. — Ты где это бред откапал?
— Скажи, что это не ты? — он тоже стал кричать.
— Я! Но все что здесь написано — это полный бред!
— А, понятно, все было по обоюдному согласию! — Коля был сам на себя не похож. Прежде спокойный и тихий, сейчас он был как извержение вулкана. — Ну да, понятно. Богатеем у нас все можно. И даже такие недотроги как ты перед ними ноги раздвигают. А строила то из себя святую невинность!
Звонкая пощечина прервала этот неконтролируемый поток гадостей, что извергались из него. Я и сама не поняла, как вмазала ему.
— А вот тебя это не касается, ясно! — рявкнула я ему в лицо и, схватив сумочку и куртку вылетела пулей из кафе.
Какой кошмар! Как такое вообще возможно? Неужели Горелов опустился так низко, что решил отомстить мне таким извращенным способом. Боже, это низко даже для него!
Я подлетела к киоску с прессой. Эта газета красовалась на самом видном месте. Я скупила все, что было, но прекрасно понимала, что это не единственное место в городе.
Господи, только бы папа не увидел это раньше!
Я полетела домой так быстро, как только могла. Я должна сама ему все объяснить. Только бы он не узнал и не наделал глупостей!
Хорошо, что наш дом был в пешей доступности от комплекса. Я добралась быстро и вбегая во двор сразу увидела машину Горелова.
Это капец! Если он у нас — значит папа уже в курсе. И значит надо торопиться, пока кто-нибудь кого нибудь не убил.
Глава 26 Максим
Стопка газет лежала на переднем сидении машины, когда я мчался к дому виновницы всего происходящего. Я периодически бросал косой взгляд на эту стопу. Во всю полосу красовалось ее фото. Как она все это провернула, просто не укладывалось в голове! Она была не одна? Кто-то с камерой был в коридоре и ждал своего часа? Она это все заранее спланировала? И как я не сообразил — ведь специально заявилась на работу так поздно, рассчитывая что буду один.
Много вопросов и все без ответов. Но сейчас я вытрясу из нее все!
Внутри все клокотало от злости. Я давил на звонок, не отрываясь.
— Да что же случилось? — Григорий Иванович спешил к двери, громко возмущаясь. — Иду я, иду!
— Где ваша дочь? — с порога набросился я, как только открылась дверь.
— И вам здравствуйте, Максим Владимирович! — Белозеров был спокоен как удав. Он, наверное, просто не знает, что учудила в очередной раз его доченька. — Насти нет. И вас тоже тут быть не должно. По-моему мы все решили и обо всем договорились! Уходите!
— Позвольте я все же пройду! — нагло ворвался я в его квартиру.
— Ну конечно, — ошалел от моей наглости хозяин, но мне было плевать на его эмоции. — . Чай? Кофе? Может есть хотите?
— Хватит ерничать, господин Белозеров! — меня раздражало его поведение. Он как будто намерено издевался. — Где Настя?
— Не орите в моем доме! — за закрытой дверью Григорий осмелел и тоже повысил тон. — Я вас не приглашал! И что вам нужно от моей дочери? Сколько можно уже ее преследовать?
— Это я ее преследую? Я? — я даже задыхаться стал от возмущения. — Это ваша святая дочурка вчера заявилась ко мне вечером в офис, устроила скандал, да еще и подставила меня! Нагло, подло и пошло!
— Что вы такое говорите? Настя не способна на подлость!
— А вы полюбуйтесь! — а бросил ему в лицо газету, где все было описано более чем красноречиво. — Ну? Как вам?
— Что вы сделали с Настей? — его глаза стали наливаться злостью, лицо окаменело и он двинулся на меня. — Еще раз спрашиваю, что ты сделал с моей дочерью, ублюдок?
Он набросился на меня с кулаками, что я даже и пикнуть не успел. Только сделал шаг назад и тут же вывалился из квартиры на площадку.
— Папа! Прекрати! — знакомый голос сзади оглушил. Нежные ручки не дали мне упасть. — Ты что устроил?
— Ты еще спрашиваешь? — продолжал кричать Григорий. Только теперь его агрессия была направлена уже не на меня. — Где ты была вчера вечером? Я тебя спрашиваю! Отвечай!
— Прекрати концерт! — не отставала Настя. Я даже почувствовал себя лишним на этих разборках. — или ты хочешь, чтобы к вечеру весь дом обсуждал нашу семью! А ну зашли оба в дом! — толкнула она меня в квартиру. Я даже возразить не
