Адамберг машинально взглянул на остановившиеся часы, спросил, который час, – десять минут одиннадцатого, – и подчинился, тем более что никто и не возражал.
– Прощай, Исландия, – заключил Вуазне, когда комиссар отложил письмо.
– Да уж, – сказал Ноэль. – Не скоро еще ты отправишься изучать рыб в арктических водах. Зато, сдается мне, мы нырнем в аквариум, где плавают рыбешки иного толка, хотя ничуть не менее причудливые. Чокнутые робеспьеристы, спешите видеть.
– И там тоже царит арктический холод, – сказал Вуазне.
– С чего вы взяли, что речь идет об обществе робеспьеристов, – заметил Мордан с легким презрением в голосе, которое слышалось всякий раз, когда он обращался к Ноэлю. – Ученые работают над текстами Робеспьера. Не вижу связи.
– Пусть так, – сказал Ноэль, – все равно они без ума от этого типа. А у нас тут уголовный розыск. Мы что, теперь будем защищать сторонников массовых убийств, а?
– Прения закрыты, Ноэль, – сказал Адамберг.
Ноэль снова ушел с головой в кожаную куртку, надежный панцирь для настоящего мужчины, в котором он выглядел в два раза мощнее, чем на самом деле.
– Ловушка? – Жюстен осторожно показал пальцем на письмо. – Чтобы встретиться с ним, вам придется пройти по настоящему лабиринту.
– С ума сойти, чего только люди не придумают, чтобы скрыться от легавых, – сказал Керноркян.
– В каком-то смысле это даже обнадеживает, – кивнул Адамберг.
– Допустим, в переулке и в паркинге нет засады, – не отставал Жюстен, – но все равно вы идете на встречу с незнакомцем, который изъясняется высоким слогом, и еще неизвестно, говорит ли он правду и действительно ли является президентом своего Общества. Все это отдает конспирацией и каким-то замшелым интриганством.
– Я же не один отправлюсь на свидание. Вейренк и Данглар пойдут со мной и помогут мне поддержать беседу, придав ей историческую окраску.
– Взобьют соус, типа того, – сказал Вуазне.
– История это вам не соус, – запротестовал Данглар.
– Простите, майор.
– Ну а что касается охраны, – продолжал Адамберг, – ведь и правда, чем черт не шутит, пусть нас прикроют человек пять. То есть вы, Ретанкур. Дождитесь нас в паркинге и следуйте за нами. Это самое опасное место маршрута. Потом зайдите в кафе через главный вход, как обычный клиент, в обеденное время. И постарайтесь держаться незаметно.
– Трудновато ей придется, – съязвил Ноэль.
– Попроще, чем вам, лейтенант, – сказал Адамберг. – От вас за сто метров несет ищейкой. А Ретанкур может напугать и успокоить по своему усмотрению.
По невозмутимому лицу Ретанкур Адамберг понял, что Ноэль заплатит за свое хамство, но ему не впервой.
– Такое Общество действительно существует, я только что проверила, – сказала Фруасси. Она не отрывалась от экрана компьютера, поэтому от нее ускользнула их перепалка. – Основано двенадцать лет назад. Но на этом сайте не указаны имена руководителей.
– Проверим в “Журналь офисьель”, – предложил Меркаде. – Беру это на себя.
– Сайт у них более чем лаконичный, – продолжала Фруасси. – Репродукции того времени, несколько текстов Робеспьера, фотографии помещения, даты заседаний и адрес. Похоже на старый рынок или что-то в этом роде.
Данглар переместился в пространстве, чтобы заглянуть ей через плечо.
– Скорее бывший зерновой склад, – сказал он. – Незначительный изгиб свода над окнами указывает на строение конца восемнадцатого века. А где это?
– На самом севере Парижа, на границе Сент-Уана, улица Кур-Ложи, дом сорок два, – ответила Фруасси. – Они заявляют о 687 зарегистрированных членах. В их распоряжении есть большой актовый зал с ярусами, а также кафетерий, салон и гардероб. Собрания – как очередные, так и чрезвычайные – проходят раз в неделю, в понедельник вечером.
– То есть сегодня, – сказал Адамберг, еле заметно вздрогнув.
– И сегодня оно как раз чрезвычайное.
– Во сколько?
– В восемь.
– Аренда такой площади обходится недешево, проверьте, что к чему, Фруасси. Владельцы, арендаторы и прочее. – Комиссар, засидевшись на одном месте, встал и принялся ходить взад-вперед по залу. – Не будем забывать, что нас с самого начала водят за нос, – сказал он. – То в Исландию пошлют, то на гильотину намекнут, подсунув заковыристый знак, не поддающийся расшифровке. После убийства Жана Брегеля нас возвращают в Исландию и тут же снова отправляют на гильотину, разве что знак на сей раз нарисован несколько иначе. Дрожащей рукой. Мы перескакиваем с самоубийств на убийства, мечемся от одного подозреваемого к другому, разрываясь между Амадеем, Виктором, Селестой, Пеллетье и “убийцей с острова”. И вот теперь мы имеем дело с Робеспьером. Или, вернее, с убийцей, который под прикрытием Общества мочит поклонников Робеспьера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Крот, короче, – сказал Керноркян.
– Или кроты. Политические убийства?
– Или личная месть, – предложил Вуазне. – Потому что, на взгляд истинных робеспьеристов, покойные недостаточно прилежно посещали заседания.
– При условии, что президент сказал правду.
– И что он вообще существует.
– Либо, – сказал Мордан, – как и предположил этот тип… как его там?
– Франсуа Шато.
– …Либо, как и предположил Франсуа Шато, кто-то пытается разорить Общество. Кто в нем останется, если свихнувшийся убийца истребляет его членов? Не пройдет и года, как все оттуда сбегут, и лавочка прикроется. Так что мотивы у него то ли политические, то ли сугубо личные.
– Почему же тогда, – спросил Жюстен, всматриваясь в свои заметки, – нас поначалу отослали в Исландию?
– Не знаю, действительно ли нас туда “отослали”, – медленно проговорил Адамберг, возвращаясь на свое место. – Я допустил промах, или неудачно выразился, или запутался. А все этот проклятый клубок водорослей. Кот в мешке.
– Только не Пушок, – сказал Эсталер.
– И никто нас никуда не уводил, – продолжал Адамберг. – Мы сами повелись. С самого первого убийства преступник оставлял для нас знак, не имеющий ни малейшего отношения к Исландии. Но потом появилось письмо Алисы Готье, за ним последовал Амадей, затем второе убийство в Бреши и исландский остров. Так что в Исландию мы отправились по собственной воле.
– Туда, где туман сгущается за пять минут и всасывает вас, – кивнув, сказал Мордан. –
Что ж ведешь Свой груз тумана, Ведьма ливня, На поля?[6]
Данглар изумленно взглянул на него.
– Извините, что перебил, – сказал Мордан. – Я тут ни при чем, Вейренк, это исландское стихотворение. – Он вытянул длинную шею с видом обеспокоенной, растерянной цапли.
– Но все же первые две жертвы в Исландии побывали. Совпадение? Мы же не любим совпадений.
– Не обязательно, – сказал Адамберг, пускаясь в новый круг по залу. – Они могли встретиться уже после трагедии. Предположим, что кто-то из них связан с этим Обществом. И первый, например Анри Мафоре, привлек вторую, скажем Алису Готье.
– Что касается Готье и Мафоре, то нет никаких свидетельств их деятельности такого рода.
– Однако, если верить президенту, они состояли членами Общества, Мордан. И Жан Брегель тоже. О подобных забавах не говорят во всеуслышание. Директор коллежа, где преподавала Готье, вряд ли пришел бы в восторг, узнав об “изучении наследия Робеспьера”. Не говоря уже о заказчиках Мафоре.
– Да, тема по-прежнему животрепещущая, – сказал Данглар.
– Но если убийца не имеет никакого отношения к Исландии, – продолжал Меркаде, – зачем он принес книги Брегелю?
– Чтобы подколоть нас, лейтенант, и убедить в правильности ложного следа, по которому мы пошли, а также увести подальше от Общества. Вот почему гильотина оказалась такой замысловатой. Ему надо было ее нарисовать, но так, чтобы мы не догадались, в чем дело.
– Вот оно, – послышался тоненький голосок Фруасси.
