— Белый, жёлтый, иногда чёрный, вулканический.
— У нас белый и розовый. Но розовые пляжи в районе Итари в основном. Тем есть рощи с лиловыми киярами, у них такой цвет насыщенный летом, и они спускаются прямо к морю. А пляжи розовые из-за ракушек, там много красных моллюсков. Стоит посмотреть.
— Звучит потрясающе.
— Выглядит ещё лучше. Мы, кстати, пришли.
В отличие от Торговой Гильдии, занимающей целый дом, Гильдия Лекарского Дела обосновалась на втором этаже небольшого особняка. На первом этаже была аптека, а на третьем — частные кабинеты целителей. Глава гильдии, асальтен Греббус выглядел как человек, недавно вышедший из продолжительного запоя, и судорожно размышляющий, стоит ему вернуться в него обратно или попытаться как-то примириться с суровой реальностью вокруг.
Руки его дрожали, красные слезящиеся глаза с трудом фокусировались на предметах и лицах, а лицо было бледным и потным. Разумеется, договориться не получилось. Не получилось даже толком представиться. Когда взгляд асальтена таки смог сосредоточиться на небольшом диване в его кабинете, он, словно загипнотизированный, побрел к нему на нетвёрдых ногах, а затем завалился прямо поверх отброшенного на спинку халата и уснул.
— Сильнейшее магическое истощение, — поцокал языком Сарлем, и мы спустились в аптеку, чтобы попробовать договориться о поставках с ними. Это неожиданно легко получилось, причём приличный запас необходимого мы смогли купить сразу, дополнительно договорившись о ещё одной поставке в конце этой недели. Я до сих пор не могла привыкнуть к тому, что неделя — это двенадцать дней, но если подумать, то этот мир не особо уж отличается от нашего. По крайней мере бордовые растения съедобны, а местные непривычные микробы ещё не свели меня в могилу.
В клинику вернулись нагруженные и довольные, чтобы обнаружить, что часть заказанного действительно уже привезли. Я внимательно осмотрела своих лекарей, но никто не демонстрировал такую степень истощения, как асальтен Греббус.
К моему огромному сожалению, Ринар ночевать не пришёл. Ночь прошла тихо, а утром удалось немного посплетничать с девочками в столовой. Итан сказал Тамиле, что сегодня будут изымать детей из семей, где уход недостаточен.
К счастью, большинство помещений на третьем этаже уже были готовы для переселения, я кинула все силы добровольцев-магов и вернувшихся переболевших слуг на организацию дополнительных больничных коек. Получилось гораздо лучше, чем я ожидала.
На данный момент самой большой проблемой был холод. Ночью поднялся шквалистый ветер, который быстро выдул тепло из старого каменного здания с растрескавшимися деревянными оконными рамами. Температура в помещениях падала с каждым часом, и маги не справлялись с её поддержанием, да и было среди них слишком мало огневиков.
Где-то тепло удавалось поддерживать с помощью каминов, но они были не в каждом помещении. К моменту прибытия повозок с первыми детьми я была в раздумьях, но первые же пациенты лишили меня возможности думать о постороннем. Всё было плохо. Очень плохо.
Малыши поступали обезвоженные, неухоженные, покрытые вшами, корками засохших испражнений и грязи, под которыми были застарелые или новые язвы. И я разозлилась. Отмывать детей в холодном помещении и нести их в не менее холодные палаты было убийственной глупостью, но ничего другого я сделать не могла. Ярость вперемешку с бессильным отчаянием дали неожиданный выход в создании обогревателя.
Обычный деревянный стул раскалился в руках до оранжевого цвета и стал испускать мягкие волны тепла. Фурией пронёсшись по больнице, я смогла сделать обогревателями ещё семнадцать стульев, больше под руки ничего не попалось. Около последнего голова закружилась, во рту появился медный привкус, колени подогнулись, и я распласталась на полу в одной из палат.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я ловила чёрные мушки в глазах и уговаривала себя встать с холодного мраморного пола, но без помощи подняться так и не смогла. Меня волоком отнесли в спальню и категорически запретили колдовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К вечеру поднялась температура, и я поняла, что заболела. Большую часть времени спала. Сарлем дежурил у постели, отлучаясь только, чтобы подзарядить пару стульев. Обогреватели получились знатные, неприхотливые к виду магической подзарядки, равномерно дающие тепло и не обжигающие рук при случайных прикосновениях.
Их быстро приспособили для хранения чистого белья в каждой из палат, так что не было больше необходимости заворачивать детей в холодные отсыревшие простыни. Хотя для тех, у кого жар был слишком высокий, простыни специально брали влажными и остужали их на подоконниках.
Несмотря на весну, температура за окном не поднималась выше десяти градусов.
Глава 9
Лихорадка забрала меня на трое суток и отступила в день, когда вернулся Ринар. Я подозреваю, что дело было в моём опустошённом резерве. Как только измученный жених лёг рядом, и тонкая струйка огненной силы потекла сквозь его прикосновения, мне сразу стало значительно легче. Наутро я проснулась здоровой и с ясной головой.
Приняв вожделенный душ и принеся завтрак для двоих, я с удивлением отметила изменения. Пришло ощущение магии и почему-то времени. Теперь я с точностью до секунды могла сказать который сейчас час, и не просто чувствовала свой резерв, а могла немного им управлять. После болезни я действительно стала сильнее. Не веря своему счастью, я постаралась сделать небольшой огненный шарик, но вместо этого устроила маленький взрыв прямо на ладони и разбудила вымотанного Ринара.
Он с трудом разлепил глаза и сел на постели. Вчера он уснул, не раздеваясь, и теперь выглядел совершенно помятым во всех значениях этого слова.
— Солнечного утра.
— И тебе. Завтрак.
— А что за шум?
— Это я попыталась огонёк вызвать.
— И как успехи?
— Ну это был очень быстрый и очень громкий огонёк. Так что можно сказать, что получилось, хотя несколько иначе, чем я ожидала.
— Мы с тобой обязательно потренируемся. Как самочувствие?
— Всё хорошо, болезнь позади. Как у тебя?
— Пока справляюсь.
И столько усталости было в этой фразе, что сердце невольно дрогнуло, а руки сами потянулись к чёрным волосам, которые успели отрасти и начали распадаться на вихры. Действительно, будут кудри, если отрастут ещё на пару сантиметров.
— Ты справишься. Не пока, а вообще. Эпидемия кончится, когда все переболеют. И будет иммунитет у целого города, а от матерей он передастся детям, так что ещё долго эпидемия не вернётся.
— Она не вернётся потому, что я доберусь до того, кто это устроил, как только мы снимем кордоны, — злобно процедил он.
— Вы что-то выяснили?
— Да. Нашлись пара свидетелей, а также один мальчик сохранил конфету для сестры, получилось сделать анализ. Вообще, никто даже подумать не мог. Просто благообразный гражданин, который раздаёт конфеты детям. Если бы мы не знали, что конкретно спрашивать, то никогда бы на него не вышли.
— И кто он?
— Судя по словесным описаниям — Архимаг Ковена, Араньяс.
Я замерла с набитым ртом.
— Один из тех, кто мог бы наложить проклятия на Баркая?
— Кто такой Баркай? — с любопытством уточнил жених, и мне пришлось заново рассказать всю историю моего возвращения в столицу.
— Странно. Зачем устранять мальчишку таким сложным способом?
— Понятия не имею. Шаритон тоже не смог придумать ничего внятного.
— Это в честь него ты клинику назвала? А то я каждый раз смотрю на вывеску и думаю — кто такой этот Баркай? И почему императорская клиника у нас его имени. Это многое объясняет. Интересно, почему помнишь ты?
— Ваша магия на меня как-то странно действует, — пожала я плечами. — Шаритон говорил, что ещё дело может быть в эмоциональной привязанности. Меня сильно затронула его смерть.
— Значит его мать должна ещё помнить. Мне нужно задать ей пару вопросов, не пересекались ли они как-то с Ковеном или лично Архимагом.
