Опять же уже частично перевоспитанный. Не совсем уж безнадёжный. Красивый, мускулистый и нежный. И договориться с ним можно. Да и, откровенно говоря, с момента моего возвращения из Магистрата он вёл себя очень даже хорошо. Возможно, ему ласки не хватало, или же смирился, наконец, что боги сами решили кого нам любить.
В любом случае мне было хорошо. Как-то мысль о совместной жизни вызывала уже не отторжение, а томление внизу живота. И отпускать его не хотелось совершенно. Даже на один день. Но вариантов нет, поэтому пришлось возвращаться в разрушенную спальню, а затем идти завтракать в столовую, ведь есть в разгромленной комнате не хотелось совершенно.
Провожая Ринара до выхода, я неожиданно столкнулась у приёмного покоя с несколькими смутно знакомыми мужчинами. Уловив моё волнение, мой спутник остановился рядом со мной, а за спинами у нас уже выросли тихими тенями Сарлем и Хашшаль. На руках крупного высокого мужчины был худосочный подросток, всего их было четверо, и все были больны. Держащий свою ношу бородатый мужик ещё неплохо стоял на ногах, а вот смазливенький красавчик рядом с ним явно планировал сползти по стеночке. Сам их вид вызывали во мне тревогу и смятение. Что-то было не так, какое-то озарение с трудом пыталось пробиться изнутри, но я всё не могла вспомнить, кто они.
— Господа актёры, солнечного утра. Это что, император приболел? — ехидно спросил Хашшаль, и сердце сделало кульбит, а Ринар вопросительно посмотрел на меня.
— Ринар, я видела их представление, отнюдь не лестное для нас с тобой. Вот этот с бородой был в рыжем парике и изображал меня, а парнишка — тебя.
— И что именно тебя так расстроило? Правдоподобие образов? — мой жених чуть изогнул бровь, а в глазах плясали смешинки. — И ведь как похож! Я потому и остановился на проходе, смотрю — ты или не ты? Одно лицо. И борода прямо как у тебя.
Парни позади нас заулыбались.
— Знаешь что, дорогой? Пожалуй, я их вылечу, и пусть тебе покажут свою интеллектуальную сатиру на политическую повестку дня. Посмотрим, как ты посмеёшься. Твой образ у них особенно хорошо получился.
От моего фырканья сопровождающие меня маги разулыбались ещё шире.
— Лечи, огненная моя. А вам я запрещаю покидать территорию клиники до моих дальнейших распоряжений, — его холодный взгляд метнулся к актёрам, которые, кажется, передумали болеть и планировали по-тихому уходить кустами и огородами. Возлюбленный очень нежно поцеловал меня в висок, и они с Шалем пошли отлавливать своих талиров, чтобы вернуться в штаб.
— Мальчика несите за мной. Вас самих разместить будет сложнее. Можете пока посетить завтрак, если есть аппетит, столовая вон в той стороне. И я надеюсь, что, находясь на попечительстве в клинике императора вам хватит совести не трепать его имя. Услышу — выкину на улицу всех. Это понятно? — строго спросила я.
Мне молча кивнули. С парнишкой дела обстояли не очень хорошо, но жить будет. Вовремя они его принесли.
Остальная часть утра прошла в заботах, занявших всё внимание, пока мысли мои совершенно неожиданно не свернули к постели, вернее её обгорелому остову в моей комнате. Показывать её кому-то было стыдно, и я решила вернуться, чтобы хоть немного привести помещение в порядок прежде, чем туда войдут посторонние.
За прошедшие пару часов лучше не стало. Сгоревшее поломанное ложе, щедро осыпанное перьями, с немым укором стояло возле стены. На матрасе чётко виднелся черный четырёхногий силуэт, что не оставляло сомнений в том, чем мы занимались, как и том, что горели мы оба. Я же вернулась к своему утреннему занятию: подпёрла стену и придалась мукам стыда.
Оказывается, стыд — это тоже эмоция, и мои способности снова дали о себе знать. Тонкая струйка пламени потекла к опалённому остову кровати, возвращая мебели прежний вид. С воодушевлением и усердием, достойными более возвышенных целей, я принялась скрывать следы бурного утра.
На этот раз я частично контролировала процесс, всё происходило немного иначе, чем обычно. Во-первых, я смогла чётко задать футуристичный дизайн, создавая изящное обитое плотной тканью подголовье. Во-вторых, кровать получилась почти в два раза больше и массивнее. В-третьих, матрас и простыни стали не просто огнеупорными, они должны были легко впитывать огонь, заряжая кровать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А куда будет использоваться эта энергия? Я постаралась воплотить задумку, которая пришла ко мне уже в момент творчества. Чего больше всего не хватает в постели? Времени! Вроде бы получилось страстно захотеть, чтобы в этой постели время текло помедленнее, давая возможность лучше высыпаться за короткий период и дольше наслаждаться объятиями друг друга по утрам.
Выложилась я до дна. Результат превзошёл все ожидания. Чёрная массивная постель с чёрными шёлковыми простынями выглядела пугающе, но зато не закоптится! Практичность — наше всё!
Опять же, расскажу Ринару, что в моём мире все так спят, пусть проникается уважением. Уснуть в таком монстре может только человек с исключительно крепкой нервной системой. А уж как эффектно я сама буду смотреться в этом антураже с моими огненно-рыжими волосами и светлой кожей? Пожалуй, нужно выбрать самую провокационную сорочку и ждать сегодня жениха в постели, а не в больничном окружении.
Так и сделала. Остаток дня прошёл на ногах, было много новых пациентов, в том числе несколько крайне тяжёлых. До постели я доползла уже в середине ночи, сил искупаться и надеть сорочку хватило, а вот принять соблазнительную позу и не уснуть — уже нет.
Вернее, попытка была, но организм не обманешь — он соблазнился исключительно горизонтальным положением.
Следующее утро началось жарко. Сначала бесконечные горячие ласки, а потом ошеломлённый вид императора, когда он разглядел брачного монстра в утреннем свете. Даже не знаю, что мне понравилось больше.
Выспались мы на удивление хорошо, а утро за окном было самое раннее, так что мы наконец-то смогли поговорить, лежа в объятиях и глядя друг другу в глаза. Говорили взахлёб о детстве, о любимых вещах, я рассказывала о своём мире, а он — о своём, теперь уже нашем. Я привыкала к его близости, его рукам, его телу. Окончательно уходили неловкость и смущение, оставляя только чувство какого-то волшебного единения. Наша связь крепла, а в животе у меня поселился целый выводок очень жирных бабочек с неприлично большими крыльями.
Дни сменялись днями, ночи ночами, мир словно разделился на две части: белые больничные простыни и чёрные шёлковые покрывала. В своих чувствах к Ринару я больше не сомневалась, наоборот, с каждым днём они становились всё глубже. Вскоре я вообще не могла представить себя без него.
Меня накрыло любовной эйфорией, и всё в моём женихе казалось мне прекрасным — от чувства юмора до мочек ушей. Я любила его так пылко и ярко, что надо мной даже не подтрунивали окружающие, ведь стыдно приличным людям бить лежачих и издеваться над убогими. Только двойняшки иногда закатывали глаза в ответ на мои дифирамбы любимому. Янина улыбалась немного грустно, а затем шла помогать Синнаю. Эти двое потрясающе сработались, и действовали синхронно, понимая друг друга без слов.
Глава 10
В любовном угаре время летит незаметно. Когда до нашей свадьбы осталось чуть больше месяца, ситуация в городе стала меняться. Новых больных сонной лихорадкой уже не поступало, население благополучно переболело. Мы начали принимать других самых разных пациентов — от переломов до родов. Синнай, Варрах, Элехир и Келай остались в клинике наряду с несколькими другими целителями и персоналом, некоторые врачи возобновили дежурства во дворце. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Перед летними праздниками Ринар хотел снять кордоны и открыть город.
А у нас с Яниной появилось время лениво пить сладкий отвар годжики по вечерам в светлой беседке в небольшом саду при клинике. Её восстановили совсем недавно, и она красиво утопала в зелени… или правильнее сказать багряни. Вся буйная растительность обладала сочным бордовым цветом, который шикарно смотрелся на контрасте с белыми дорожками, светлыми стволами деревьев и молочной ажурной беседкой. Мы прочно облюбовали это место с видом на двери приёмного покоя. Иногда из них выходил нахмурившийся Синнай в поисках своей самой верной помощницы, и Янина с улыбкой бежала ему навстречу. Но сегодня было тихо.
