Геннадий нажал на кнопку, вызывая конвоира.
– Хорошие деньги за вас дают, Игошин. Вот и маюсь, что выгоднее: «продать» вас или остаться безупречным ментом и довести дело до суда?
Когда вошел конвоир, он улыбнулся Игошину – мол, думай, подонок, комбинируй, а вечером вновь побеседуем.
– Значит, отсидеть срок и выйти на свободу все-таки можно? – спросил Игошин, все так же посмеиваясь.
– Все можно, гражданин подследственный. При желании.
Игошина увели, а Геннадий нервно провел по лицу рукой – правильно ли поступил, надавив на него? Что даст эта игра в открытую? Игошин обдумает все «за» и «против» и выдаст тайник с «товаром»? Ага, и к убийству и угону добавит себе еще что-то… Транспортировка наркотиков? Ограбление (если в сумках краденые вещи)? Во всяком случае, шанс есть – Игошин может поверить, что он, следователь Егоров, в состоянии пойти из-за денег на сделку с совестью, и выбор у него простой – добавить к сроку лишнюю статью или подохнуть «проданным» подельникам… А почему подохнуть? Наоборот, за успешную операцию по спасению товара Ондатр своего курьера может спрятать на каком-нибудь курорте с липовым паспортом…
Геннадий снова вспомнил о сбежавшем Тетере. Если Мамонт пошел на попятную, сдал ему воров, рассказал о докторе Калитове, из-за чего все и сдвинулось с мертвой точки, он может и лежбище Тетери указать. Просто обязан.
«Я теперь сделаю все и сразу», – решительно подумал Геннадий, набирая на сотовом номер Самсонова.
– Да, Мамонт Самсонов слушает.
– Это Егоров.
– Геннадий Андреевич! – Голос Самсонова сразу приобрел подобострастные нотки.
– Ты с Машкой разговаривал?
– Пытался говорить. Стучался к ним ночью, звал ее, просил прощения через дверь.
– И что?
– Не знаю. Надеюсь, она простит меня. Как мне жить без нее дальше?
– Ладно, это ваши дела. Ты мне скажи, как тебе в голову пришла бредовая идея, чтобы со мной расправились люди Пантелея?
Самсонов засопел в трубку, не зная, чем оправдаться.
– Ы-ы-ы…
– Что ты там блеешь?
– Это не я придумал, Геннадий Андреевич!
Геннадий усмехнулся при этих лживых словах, а Самсонов нагло продолжал лгать.
– Меня Пантелей спросил: откуда, мол, побои? Вы же меня вон как отделали тогда…
– Мало тебе еще!
– Согласен. Надо было сильнее надавать. Я сказал Пантелею, что вы меня избили, а он сам остальное придумал – мол, чтобы менты не борзели, мол, любимых поэтов братвы, чтобы не смели трогать…
– Ты, значит, любимый поэт у них? У меня к тебе вопрос, поэт. Мне нужно достать Тетерю и напарника его – того, второго…
– Я не в курсе, кто был с Тетерей, а сам он живет на съемной квартире, в Приречном районе. Недавно туда переехал.
«Приречный район! Пантелей тихонько стягивает свои силы вокруг обреченного на захват мясного завода. Значит, скоро последует силовая акция, будут брать штурмом контору и выгонять руководство, нарядившись в форму некоей охранной фирмы… Понятно. Интересная информация. Только с какого края она связана с Игошиным и Ондатром?» – подумал Геннадий, разглядывая свои аккуратно подстриженные ногти.
– Покажешь, где он живет.
– Нет! Вы что! Меня сразу убьют! – запаниковал Самсонов.
– Не бойся.
– Боюсь. Очень боюсь. Я вам адрес скажу, а там вы сами свои дела делайте. Вы же адрес и так можете узнать, так что я буду вроде бы чист.
– Именно, вроде бы. Когда ты бросишь ворам прислуживать?
– Это мой хлеб.
– С тобой все ясно. Когда буду бить физиономию Тетери, скажу ему, что ты всех сдал!
Геннадий ясно представил, как Мамонт, услышав это заявление, подавился воздухом и выпучил глаза от ужаса, словно лягушка, сдавленная в руке. В трубке раздавались только булькающие звуки:
– Ы… Бы… Ы… – Наконец Самсонова прорвало, и он почти прокричал: – Зачем вы так со мной, Геннадий Андреевич?!
– Слизняк ты, Самсонов, а не мамонт. Успокойся, не скажу. Это я так пошутил. Говори адрес Тетери…
Записав в органайзер место проживания своего врага, Геннадий решил, что, пока результаты наблюдения, производимого Ребровым и Одоевой за виллой Ондатра, ему неизвестны – а скорее всего, нет еще никаких результатов, – он может спокойно поквитаться с Тетерей.
Покинув СИЗО, Геннадий поехал в Приречный район города на маршрутке. Выйдя на нужной остановке, глубоко вздохнул, настраиваясь на «физический контакт». Взгляд скользнул по портфелю в руке. Да, вот так придет к Тетере в гости и прямо в прихожей забьет его портфелем до кровавых соплей.
Добравшись до пятиэтажного панельного дома, построенного еще при Брежневе, Геннадий сел на лавочку у подъезда. Дверь в подъезд была закрыта, мигал красный огонек домофона. Так, на каком этаже находится лежбище бандюганов? Судя по номеру, выходило, что на самом верху. Опять придется пешком на пятый этаж подниматься!
Пропиликал зуммер, дверь подъезда отворилась, и Геннадий весь подобрался, но вышла какая-то девочка-школьница. Конечно, было бы странно, если бы снова вышел Тетеря.
– Девочка, придержи дверь! – попросил Геннадий.
Оказавшись внутри, он стал подниматься на пятый этаж. Как заставить, чтобы ему открыли дверь? Что сказать? Они, бандюганы, всегда на стреме. Ничего не придумав, решил, что скажет первое, что придет на ум, когда из квартиры отзовутся.
Вот она, дверь, за которой ждет возмездия придурок, не побоявшийся так надругаться над следователем. Геннадий аккуратно постучал костяшкой пальца – «тук-тук-тук-тук».
Тишина. Никакого движения внутри. Постучал сильнее. Снова тишина. Спят днем, что ли? Может, напились, валяются в бесчувственном состоянии?
«Бам-бам-бам-бам!» – уже ногой стал долбить в дверь Геннадий.
Реакция нулевая. Что же ему так не везет, с этим Тетерей? Какой-то он неуловимый! Конечно, неправильно вылавливать негодяя случайным наскоком. Надо сидеть и ждать, может, и несколько часов, пока субъект не проявит себя. Только нет у него такой возможности.
Геннадий вздохнул. Ладно, Тетеря, живи пока. Дело Ондатра сейчас самое важное. Все силы надо приложить к устранению проблемы с компроматом на отца и узнать тайну сумок Игошина…
– Интересно, о чем сейчас думает Егоров? – Ребров, не отрываясь от окуляров бинокля, ощерил рот в усмешке.
Они с Лизой сидели в «шестерке» оперативно-следственного отдела УВД, откуда Ребров напряженно следил за воротами виллы Ондатра.
– О чем думает? О чем-нибудь приятном, – отозвалась Лиза.
– Что для него приятное? – не отставал Ребров.
– Мысль о том, как ты вычислишь «БМВ» с номером 666.
– Одоева, ты обладаешь даром предвидения.
– В смысле?
– Сказала о желании Егорова, и пожалуйста – «БМВ».
– Дай-ка бинокль, – оживилась Лиза.
Она приникла к окулярам. В воротах виллы показался «БМВ», за рулем сидел какой-то молодой пижон.
– Отлично! – обрадовалась Лиза. – Птенец в ловушке. – Опустив бинокль, она толкнула Реброва плечом. – Как думаешь, парень, сразу отзвониться Егорову или подождать развития событий?
– Эта тачка его сильно волнует?
– Много будешь знать, плохо станешь спать, сынок.
– Ой, мамаша!.. Я не сынок, я оперативный работник.
– Смотри на ворота! – Одоева передала бинокль Реброву. – Я еще покемарю.
– Могла не ехать со мной – я бы один прекрасно справился с наблюдением.
– Без чуткого руководства? Ты себе льстишь. К тому же в лесу так романтично, деревья, листва. Поспать на таком пейзаже – одно удовольствие.
– Ночью надо спать, дома в своей постели.
– Не ворчи, оперативный работник. Ночью мне спать некогда – я женщина замужняя, развлекаю супруга всяческими способами, в том числе и исполнением супружеского долга.
– Че, он у тебя крепкий мужик, не дает расслабиться? – заулыбался Ребров.
– Не твое дело! Смотри в бинокль. Разве можно замужней женщине такие нескромные вопросы задавать?
– Я же в шутку. О, Лиза, он уже выезжает!
– Что-то он быстро… Заводи колымагу, будем его вести.
Ребров впихнул бинокль в пустой бардачок, повернув ключ, выжал сцепление. «БМВ» вихрем пронесся по трассе мимо низины, где таилась «шестерка» следователей. Надрывно заревев, «шестерка» по круче взобралась на дорогу.
– Не догоним, – с сомнением произнес Ребров, прибавляя газу.
– Давай, давай, Севастьян!
– Степа-ан!
– Степан слишком буднично, а Севастьян – круто!
– Издеваешься?!
«Шестерка», дребезжа всеми частями кузова, выжимала из своего потрепанного движка сто километров в час, медленно приближаясь к «БМВ».
– Там поворот – видишь, он тормозит.
– Не слепой, не говори под руку, – сердился Ребров.
– Степка, его бы здесь в лесочке придавить к обочине! Раскололи бы гада.
– Мечтать не вредно.
После поворота «БМВ» снова оторвался от «хвоста». Гнать со скоростью больше ста Ребров не решился. Настигли беглеца только за постом ГИБДД, а по улицам города «вести» «БМВ» было уже несложно.
