Стал виден Гаральд, засияли прекрасные лица эльфов, и среди них Сэм с изумленьем увидел Элронда и Галадриэль. Элронд был в серой мантии и алмазном венце; в руке он держал серебряную арфу, и на пальце его блистало золотое кольцо с крупным сапфиром – Кольцо Вилья, главнейшее из Трех Эльфийских. Галадриэль ехала на белом коне, и ее белоснежное одеяние казалось мглистой поволокой луны, излучающей тихий свет. Бриллиант в ее мифрильном кольце вспыхивал, как звезда в морозную ночь, – это было Кольцо Нэнья, властное над водами. А следом на маленьком сером пони трусил, сонно кивая, не кто иной, как Бильбо Торбинс.
Величаво и ласково приветствовал их Элронд, а Галадриэль улыбнулась им.
– Ну что же, Сэммиум, – сказала она, – я прослышала и теперь сама вижу, что подарком моим ты распорядился отлично. Теперь Хоббитания станет еще чудесней – а может статься, даже любимей, чем прежде.
Сэм низко поклонился ей, но слов не нашел. Он как-то забыл, что Владычица прекраснее всех на земле.
Тут Бильбо проснулся и разлепил глаза.
– А, Фродо! – сказал он. – Ну вот, нынче и перегнал я Старого Крола. Это, стало быть, решено. А теперь можно и в дальний путь. Ты что, с нами?
– Да, и я с вами, – сказал Фродо. – Нынче уходят все, сопричастные Кольцам.
– Да вы куда же, хозяин? – воскликнул Сэм, наконец понимая, что происходит.
– В Гавань, Сэм, – отозвался Фродо.
– И меня бросаете.
– Нет, Сэм, не бросаю. Проводи меня до Гавани. Ты ведь тоже носил Кольцо, хоть и недолго. Придет, наверно, и твой черед. Ты не очень печалься, Сэм. Хватит тебе разрываться надвое. Много еще лет ты будешь крепче крепкого, твердыней из твердынь. Поживешь, порадуешься – да и поработаешь на славу.
– Да ведь это что же, – сказал Сэм со слезами на глазах. – Я-то думал, вы тоже будете многие годы радоваться. И Хоббитания расцветет, а вы же ради нее…
– Я вроде бы и сам так думал. Но понимаешь, Сэм, я страшно, глубоко ранен. Я хотел спасти Хоббитанию – и вот она спасена, только не для меня. Кто-то ведь должен погибнуть, чтоб не погибли все: не утратив, не сохранишь. Ты останешься за меня: я завещаю тебе свою несбывшуюся жизнь на придачу к твоей собственной. Есть у тебя Роза и Эланор, будут Фродо и Розочка, Мериадок, Лютик и Перегрин; будут, наверно, и еще, но этих я словно вижу. Руки твои и твой здравый смысл будут нужны везде. Тебя, конечно, будут выбирать Головой Хоббитании, покуда тебе это вконец не надоест; ты станешь знаменитейшим садоводом, будешь читать хоббитам Алую Книгу, хранить память о былых временах и напоминать о том, как едва не стряслась Великая Беда, – пусть еще больше любят наш милый край. Ты проживешь долгий и счастливый век, исполняя то, что предначертано тебе в нашей Повести.
А пока что поехали со мной!
Уплывали за Море Элронд и Галадриэль, ибо кончилась Третья Эпоха и с нею могущество древних Колец, стихли песни, иссякли сказания трех тысячелетий. Вышние эльфы покидали Средиземье, и среди них, окруженные радостным почетом, ехали Сэм, Фродо и Бильбо, пока лишь печалясь, еще не тоскуя.
Вечером и ночью ехали они по Хоббитании, и никто их не видел, кроме диких зверей; случайный путник замечал проблеск между деревьев, тени, скользнувшие по траве, а луна плыла и плыла на запад. Кончилась Хоббитания; мимо южных отрогов Светлого нагорья они выехали к западным холмам и к Башням, увидели безбрежную морскую гладь, и показался Митлонд – Серебристая Гавань в узком заливе Люн.
У ворот Гавани встретил их Корабел Сэрдан – высокий, длиннобородый и седой как лунь; глаза его струили звездный свет. Он окинул их взглядом, поклонился и молвил:
– К отплытию все готово.
Сэрдан повел их к Морю, к огромному кораблю; а на набережной, у причала, стоял высокий серебристый конь и рядом с ним кто-то, весь в белом. Он обернулся, шагнул навстречу – и Фродо увидел, что Гэндальф больше не скрывает Третье Эльфийское Кольцо Нарья, сверкавшее рубиновым блеском. И все обрадовались: это значило, что Гэндальф поплывет вместе с ними.
Но горестно стало на сердце у Сэма: он подумал, что, как ни скорбно расставание, стократ печальнее будет долгий и одинокий обратный путь. Он стоял и смотрел, как эльфы всходили на борт белого корабля; вдруг послышался цокот копыт – и Мерри с Пином остановили возле причала взмыленных коней. И Пин рассмеялся сквозь слезы.
– Опять ты хотел удрать от нас, Фродо, и опять у тебя не вышло, – сказал он. – Чуть-чуть бы еще – и все, но ведь чуть-чуть не считается. На этот раз выдал тебя не Сэм, а сам Гэндальф.
– Да, – подтвердил Гэндальф, – потому что лучше вам ехать назад втроем. Ну что же, дорогие мои, здесь, на морском берегу, настал конец нашему земному содружеству. Мир с вами! Не говорю: не плачьте, бывают и отрадные слезы.
Фродо расцеловался с Мерри и Пином, потом – с Сэмом и взошел на борт. Подняли паруса, дунул ветер; корабль медленно двинулся по длинному заливу. Ясный свет фиала Галадриэли, который Фродо держал в поднятой руке, стал слабым мерцанием и потерялся во мгле. Корабль вышел в открытое море, ушел на запад, и в сырой, дождливой ночи Фродо почуял нежное благоухание и услышал песенный отзвук за громадами вод. И точно во сне, виденном в доме Бомбадила, серый полог дождя превратился в серебряный занавес; занавес раздвинулся, и он увидел светлый берег и дальний зеленый край, осиянный зарею.
Но для Сэма, который стоял на берегу, тьма не разомкнулась; он глядел, как серые волны далеко на западе смывают легкую тень корабля. Простоял он далеко за полночь, слушал вздохи и ропот прибоя, уныло вторило его сердце этому мерному шуму. Рядом с ним в молчанье стояли Мерри и Пин.
Наконец все трое повернулись и, уже не оглядываясь, медленно поехали назад; ни слова не было сказано по дороге в Хоббитанию, но все же не так уж труден оказался дальний путь втроем.
Наконец они спустились с холмов и выехали на Восточный Тракт; оттуда Мерри и Пин свернули к Забрендии – и вскоре издалека послышалось их веселое пение. А Сэм взял путь на Приречье и подъехал к Круче, когда закат уже угасал. Прощальные бледно-золотистые лучи озарили Торбу, светившуюся изнутри; его ожидали, и ужин был готов. Роза встретила его, подвинула кресло к камину и усадила ему на колени малышку Эланор. Он глубоко вздохнул.
– Ну, вот я и вернулся, – сказал он.
Приложение
Сноски
1
Согласно летописям Гондора, это был Аргелеб Второй, двадцатый князь северной династии, которая завершилась через триста лет княжением Арведуи. – Примеч. автора.
2
Таким образом, год Третьей эпохи в исчислении эльфов и людей узнается путем прибавления 1600 к хоббитской дате. – Примеч. автора.
3
Согласно хоббитскому календарю, во всех месяцах по тридцать дней. – Примеч. автора.
4
На оркском наречии – гондорец. – Примеч. автора.
5
О Владычица звезд! – титулование Элберет Гилтониэли на верхнеэльфийском языке. – Примеч. автора.
6
Напоминаем: лига – около трех миль, точнее – 2,736. – Примеч. ред.
7
Минас-Тирит издревле назывался Минас-Анор, что значит Крепость Заходящего Солнца. – Примеч. пер.
8
Оркское слово «шарку» значит «старик». – Примеч. автора.
9
Прилипки (2–4 июля) знаменовали у хоббитов середину лета и года; Просечень (30 декабря – 1 января) – середину зимы и конец года. – Примеч. пер.
10
Перевод А. Кистяковского.
