12
Программа, которую готовили правительственные экономисты под руководством академика Леонида Абалкина, предусматривала так называемое плановое повышение цен и очень осторожный, минимальный ввод элементов рыночной экономики в плановое хозяйство. Она была обнародована еще весной, на сессии Верховного Совета СССР, и вызвала волну критики со стороны независимых экономистов.
13
«Между 10 и 17 марта в ЦК КПСС состоялось новое совещание. Выступление на нем Горбачева было исключительно резким, если не прямо циничным… Вот суть его: дело идет к развязке, мы должны выиграть российский съезд. Необходимо жестко контролировать телевидение. Наполнить эфир нашими точками зрения. Надо в Москве готовить митинг на 23 марта» (Р. Пихоя «Москва. Кремль. Власть»). Горбачев готовился к прямой атаке на российский парламент и настраивал на это своих соратников. Поток грубостей, записанных секретарем ЦК А. Гиренко, так и остался вне поля зрения исторической литературы. А жаль.
14
К апрелю 1991 года в переговорном процессе участвовали только представители Азербайджана, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, России, Таджикистана, Туркмении, Украины и Узбекистана. Отказались участвовать Грузия, Армения, Молдавия (позднее присоединившиеся к договору о создании СНГ) и три прибалтийские республики.
15
Олег Бакланов, отвечавший при Горбачеве в ЦК КПСС за оборону, занимал новую должность заместителя председателя Совета обороны, в ГКЧП был представителем военно-промышленного комплекса.
16
«Сама возможность чрезвычайного положения была законодательно предусмотрена, как и механизм его объявления. Они были изложены в законе “О правовом режиме чрезвычайного положения”, принятом Верховным Советом СССР в 1990 году. Согласно этому закону, режим чрезвычайного положения в стране может быть введен Верховным Советом или президентом, но обязательно по просьбе или при согласии Президиума Верховного Совета или высшего органа власти соответствующей республики» (Р. Пихоя «Москва. Кремль. Власть»).
17
«В соответствии с планом операции Ельцина предстояло отправить на базу охотхозяйства Министерства обороны “Завидово”, расположенную на границе Московской и Тверской областей. Но на полет в Форос, беседу с Горбачевым, возвращение делегации ГКЧП в Москву и состоявшийся затем тяжелый, вязкий разговор в Кремле ушло значительно больше времени, чем предполагалось. Отставание от ранее разработанного плана составляло несколько часов. Проводить в дневных условиях операцию по интернированию Ельцина в дачном поселке, насчитывающем более пяти десятков хорошо охраняемых дач, было не с руки… Начальник группы “Альфа” Виктор Карпухин доложил: “Архангельское забито отдыхающими. Светло как днем. На шоссе наблюдается напряженное движение автотранспорта. Охрана дачи усилена. Активные действия нежелательны”. Крючков скомандовал “Альфе”: отбой!» (Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. М.: Изд-во «Огонек», 1992).
18
«Как только уехала “банда четырех”… я попросил зайти ко мне офицера безопасности. Тот сказал, что всем распоряжается здесь теперь приехавший из Москвы генерал Генералов (зам. Плеханова). Тогда я попросил, чтобы он зашел: мы давно были знакомы. Генерал вежливо мне “разъяснил”: связь отключена из Москвы, никуда Горбачев завтра не поедет и никакого подписания Союзного договора не будет, никто отсюда, с территории дачи, не выйдет, у гаражей, где стоят машины Горбачева с правительственной связью, поставлены автоматчики, привезенные Плехановым. С ним, Генераловым, “дополнительно” приехало несколько сотрудников, внешняя охрана территории “укреплена” пограничниками… Двое суток с территории не отпускали домой даже местных жителей, которые работали на даче садовниками, уборщиками, ремонтниками, на кухне и т. п.» (А. Черняев «Шесть лет с Горбачевым»).
19
Значительно более сухо излагает этот ключевой эпизод — отказ армии поддерживать действия ГКЧП — Р. Пихоя: «В 6 часов утра 21 августа состоялось заседание коллегии Министерства обороны, на котором большинство генералов высказалось за необходимость вывода войск из Москвы, перевода Вооруженных сил из повышенной боеготовности в постоянную, рекомендовали министру обороны Д. Язову выйти из состава ГКЧП. Язов согласился со всеми предложениями, кроме одного: выйти из ГКЧП. “Это мой крест, — заявил он. — Буду нести его до конца”».
20
Таким запомнил этот разговор Ельцин. Детали судьбоносного разговора во время работы над книгой я уточнил у самого Егора Тимуровича. Вот что он написал мне: «Во время октябрьского разговора 1991-го я никогда не говорил Борису Николаевичу, что восстановление экономического роста в России возможно за один год. Это было невозможно. К этому времени падение ВВП в Польше, первой начавшей радикальные реформы после краха социализма, уже продолжалось два года. Оснований полагать, что в России период постсоциалистической рецессии будет короче, не было. Борис Николаевич мог меня неправильно понять. Я ему говорил, что за год мы справимся с проблемой дефицита на потребительском рынке. В том же октябрьском разговоре 1991-го я никогда не употреблял термин “шоковая терапия”. Считал и считаю его дилетантским и непрофессиональным».
21
Этот международный термин в данном контексте означал, что три страны взяли на себя гарантии по всем юридическим, финансовым, имущественным вопросам, связанным с наследством бывшего СССР. Все финансовые долги взяла на себя Россия.
22
А. Баркашов — руководитель организации «Русское национальное единство» (РНЕ), которая проповедовала откровенный фашизм и национализм, С. Терехов — руководитель радикального Союза офицеров, А. Макашов — отставной генерал, который неоднократно призывал к свержению новой власти, В. Анпилов — руководитель «Трудовой России». Впрочем, среди защитников Белого дома были, конечно, представители не только националистических и радикальных организаций — были и сочувствующие, и те, кто принципиально боролся за сохранение советской власти, то есть против Ельцина.
23
Справедливости ради надо отметить, что 2 октября Геннадий Зюганов призвал членов и сторонников КПРФ воздержаться от участия в массовых выступлениях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
