это была просто вода, и они пили ее.
Но Щербаков разоблачил их: он налил себе «вина» из какой-то такой бутылки, попробовал и заорал:
— Да они же пьют не вино!
Сталин взбесился, что его обманывают, и устроил большой скандал Берии, Маленкову и Микояну.
Мы все возмущались Щербаковым, потому что не хотели пить вино, а если уж пить, то минимально, чтобы отделаться от Сталина, но не спаивать, не убивать себя. Щербаков тоже страдал оттого же. Однако этот злостный подхалим не только сам подхалимничал, а и других толкал к тому же. Кончил он печально. Берия тогда правильно говорил, что Щербаков умер потому, что страшно много пил. Опился и умер.
Сталин, правда, говорил другое: что дураком был — стал уже выздоравливать, а потом не послушал предостережения врачей и умер ночью, когда позволил себе излишества с женой. Но мы-то знали, что умер он оттого, что чрезмерно пил в угоду Сталину, а не из-за своей жадности к вину...»
Александр Сергеевич Щербаков умер 10 мая сорок пятого, когда страна отмечала победу в войне. Ему не было и сорока четырех лет.
Творческая интеллигенция особых симпатий к партийному идеологу не питала.
Корней Иванович Чуковский писал в своем дневнике:
«Когда умер сталинский мерзавец Щербаков, было решено поставить ему в Москве памятник. Водрузили пьедестал — и укрепили доску, извещавшую, что здесь будет памятник А.С. Щербакову.
Теперь — сообщили мне — убрали и доску, и пьедестал.
По культурному уровню это был старший дворник. Когда я написал «Одолеем Бармалея», а художник Васильев донес на меня, будто я сказал, что напрасно он рисует рядом с Лениным — Сталина, меня вызвали в Кремль, и Щербаков, топая ногами, ругал меня матерно. Это потрясло меня. Я и не знал, что при каком бы то ни было строе всякая малограмотная сволочь имеет право кричать на седого писателя. У меня в то время оба сына были на фронте».
Буденный и конница
Перед войной первым заместителем наркома обороны Сталин сделал маршала Семена Михайловича Буденного.
Пожалуй, никого отечественная военная история не оделяла такой громкой славой, как командующего Первой конной армией.
Поскольку почти вся история Гражданской войны связана с именем Троцкого, что подлежало забвению, то именно Первая конная оказалась чуть ли не единственным разрешенным сюжетом для писателей, поэтов-песенников и кинематографистов.
Хотя в годы Гражданской войны у Первой конной была весьма сомнительная репутация. Конники Буденного отличились по части мародерства и грабежей. Но на это закрывали глаза.
В Гражданскую войну Красная армия вошла фактически без конницы. Кавалерию невозможно создать в короткий срок. Для этого требуются подготовленные наездники и обученные лошади. Командный состав кавалерии русской армии составляли либо отпрыски дворянских семей, либо выходцы из Донской области, с Кубани, словом, из мест, где живут прирожденные наездники.
После революции офицеры-кавалеристы почти все оказались на стороне Белой армии. Кавалерийские формирования белых — кубанская конница Шкуро, конница генерала Улагая, конная группа Врангеля — легко прорывали линию фронта и губительным смерчем прокатывались по тылам Красной армии.
Поэтому конники, перешедшие на сторону красных, оказались на вес золота. Среди них особенно популярны были Филипп Миронов и Борис Думенко.
Филипп Кузьмич Миронов, признанный вождь казачества, был самородком, талантливым военачальником. Он не признавал власти комиссаров, возражал против расказачивания. Кончилось это мятежом. Троцкий приказал подавить мятеж, но не трогать Миронова.
Троцкий ценил Миронова.
Сохранился выданный им мандат от 14 марта 1919 года:
«Тов. Миронов — заслуженный боевой командир, оказавший Советской Республике огромные услуги на Донском фронте. По моему вызову он прибыл сюда и хочет воспользоваться случаем для того, чтобы приобрести для своей обобранной и вконец износившейся семьи некоторое количество мануфактуры. Очень прошу соответственные учреждения оказать ему всяческое содействие в этом направлении».
Когда Миронов восстал против притеснения казаков, его арестовал Буденный, тогда еще командир конного корпуса 10-й армии. Буденный и его окружение воспользовались этим поводом, чтобы уничтожить опасного конкурента.
Столкнулись два человека, между которыми не было ничего общего. Филипп Миронов был скромным человеком, со своими принципами и убеждениями. Он действительно готов был жизнь положить за обездоленных казаков и крестьян. Он не позволял своим частям заниматься грабежами, что позже расцвело в Первой конной. И этим Филипп Кузьмич отличался от Буденного.
Семен Михайлович Буденный подписал приказ:
«Миронова, объявленного Советским правительством вне закона, расстрелять».
Тут, как говорится в мемуарах самого Буденного, ночью внезапно приехал Троцкий, чтобы не позволить расстрелять Миронова перед строем.
— Предпринимаемые вами репрессии в отношении Миронова неправильны. Ваш приказ я отменяю и предлагаю: Миронова и остальных под конвоем отправить по железной дороге в Москву в распоряжение Реввоенсовета Республики.
«Я, — пишет Буденный, — пытался напомнить Троцкому, что Миронов объявлен Советским правительством вне закона, и поэтому мы имели полное право расстрелять его без суда и следствия.
— Зачем вам заниматься Мироновым, — прервал меня Троцкий. — Ваше дело арестовать и отправить его. Пусть с ним разберутся те, кто объявил его вне закона».
Троцкий считал необходимым использовать Миронова для завоевания симпатий казачества.
10 октября 1919 года Троцкий предложил:
«Я ставлю в Политбюро ЦЕКА на обсуждение вопрос об изменении политики к донскому казачеству. Мы даем Дону, Кубани полную «автономию», наши войска очищают Дон. Казаки целиком порывают с Деникиным...»
Председатель Реввоенсовета Республики поставил Миронова во главе Второй конной армии. Один раз Троцкий его спас, но потом Миронова все равно уничтожили.
Только 15 ноября 1960 года военная коллегия Верховного суда реабилитировала Филиппа Кузьмича. Но до конца своей жизни Буденный не позволял сказать правды о Миронове, убийство которого открыло ему дорогу к славе и успеху.
Семена Буденного, который родился на Дону, взяли в армию в двадцать лет, в 1903 году. Он участвовал в войне с Японией, где в первый раз был ранен. После войны его отправили учиться в Петербургскую школу наездников при Высшей офицерской кавалерийской школе. Здесь готовили инструкторов по выездке верховых лошадей. Это занятие Буденному всегда нравилось. В начале Первой мировой войны его назначили унтер-офицером в 18-й Северский драгунский полк. Его взводом командовал поручик Кучук Улагай, будущий деникинский генерал. В Гражданскую они встретятся на поле боя.
После революции Буденный — полный георгиевский кавалер — приехал на Дон. Но к мирной жизни не вернулся. Летом 1918-го был сформирован 1-й социалистический кавалерийский полк, командиром стал Думенко, помощником он взял Буденного.
«Вместе с Думенко, под его началом испытал тогдашний его помощник радость первых успехов на поле боя,
