– Вы не видели мальчика, вот такого роста, в красной куртке?
Олвер любил сладкое.
– Мальчика, милорд? – переспросил торговец, шепелявя сквозь редкие уцелевшие зубы. – Тысячу мальчишек видел. Но ни одной куртки не запомнил. Не желает ли милорд яблочко или пару? – Он подцепил пару яблок костлявыми пальцами и протянул их Мэту; чувствовалось, что они размякли даже больше, чем казалось. – Милорд слышал что-нибудь о недавних беспорядках?
– Нет, – раздраженно ответил Мэт и поспешил дальше.
На другом конце моста он остановил полную женщину с подносом, на котором лежали ленты. Ленты Олвера не интересовали, но красные нижние юбки торговки мелькали из-под верхних, подколотых слева почти до бедра, а вырез на груди открывал не менее аппетитные округлости, что у Риселле.
– Вы не видели мальчика?..
От нее Мэт тоже услышал о беспорядках – и еще от половины опрошенных. Скорее всего этот слух породили события, произошедшие сегодня утром в одном доме в Рахаде. Женщина-возчик с перекинутым через шею длинным кнутом даже сообщила ему, что беспорядки произошли где-то за рекой, и только после этого заявила, что ей не до мальчишек, если только они не бегают под ее мулами. Мужчина с квадратной челюстью, продавец медовых сот, казавшихся совершенно засохшими, сказал, что беспорядки возникли около маяка в конце Прибрежной Дороги, на восточной стороне, у входа в залив – вот уж самое неподходящее место для беспорядков, все равно что затеять что-то посреди залива. В любом городе постоянно возникали тысячи слухов, была бы охота слушать, а Мэт сейчас был просто обречен на это.
Одна из самых хорошеньких женщин из всех, что попались ему на глаза, стоящая перед входом в таверну – Мэйлин служила в «Старом баране», но ее единственной работой было, стоя у двери, привлекать клиентов, в чем она несомненно и преуспевала, – рассказала, что нынешним утром произошла целая битва. В Холмах Кордесе, к западу от города. А может, в Холмах Раннох, по ту сторону залива. А может... Удивительно хорошенькая была эта Мэйлин, но не очень смышленая. Олвер мог бы смотреть на нее часами – если бы она не раскрывала рта. Но и она не припоминала, чтобы видела мальчика в... Какого цвета, господин сказал, была куртка?
Мэт услышал о беспорядках и сражениях, услышал о весьма странных тварях, которых видели в небе или на холмах, а им самое место в Запустении. Он услышал, что Возрожденный Дракон вот-вот обрушится на город с тысячами способных направлять Силу мужчин, что айильцы наступают, что целая армия Айз Седай... Нет, то армия Белоплащников. Пейдрон Найол умер, и Дети Света намерены отомстить за него, хотя почему именно жителям Эбу Дар, оставалось загадкой. Можно было предположить, что город, в котором распространялось множество подобных слухов, охвачен паникой, но даже те, кто пересказывал их, не вполне верили своим собственным словам. Итак, он услышал гору всякой чепухи, но ни слова о мальчике в красной куртке.
За несколько улиц до реки Мэт услышал громовые раскаты, сильные глухие звуки, казалось, доносились с моря. Люди с любопытством поглядывали на безоблачное небо, недоуменно скребли в затылках и... продолжали заниматься своими делами. Так же поступил и он, продолжая опрашивать всех попадавшихся ему продавцов сладостей и фруктов и всех хорошеньких женщин. И все без толку. Добравшись до длинной каменной набережной, которая тянулась вдоль берега, Мэт остановился, разглядывая серые причалы и корабли. Снова сильно задул ветер, натягивая швартовы, скребя бортами кораблей о причалы. Набитые шерстью мешки, подвешенные вдоль стен для защиты, лишь немного смягчали удары. В отличие от лошадей, корабли Олвера не интересовали, для него они всего лишь способ добраться из одного места в другое. В Эбу Дар на кораблях работали в основном мужчины, хотя грузы, которые они перевозили, чаще предназначались для женщин. Редкие женщины на причалах принадлежали либо к торговому сословию и не спускали глаз со своего добра, либо к гильдии грузчиков. Вряд ли тут могли оказаться торговцы вкусненьким.
Уже решив возвращаться, Мэт вдруг заметил, что вокруг замерло почти всякое движение. На пристанях обычно царила суета, но сейчас на всех кораблях, в поле его зрения, люди стояли у поручней или даже залезали на снасти и вглядывались в сторону залива. Бочки и корзины валялись брошенные, а голые по пояс мужчины и жилистые женщины в зеленых кожаных жилетах столпились на краю пристани, глядя между кораблями куда-то на юг, туда, откуда доносился гром. Там столбами поднимался густой черный дым, ветер клочьями гнал его на север.
Поколебавшись лишь мгновение, Мэт рысцой припустил по ближайшему причалу. Сперва корабли, стоящие у причала, мешали ему разглядеть что-либо на юге, кроме дыма. Однако береговая линия изгибалась таким образом, что каждый док выдавался чуть дальше предыдущего. Когда Мэт ворвался в гудящую толпу, собравшуюся на краю пристани, перед ним открылась неспокойная зеленоватая поверхность реки, уходящая к заливу, где волны просто бушевали.
На широком пространстве залива по крайней мере две дюжины кораблей, а может и больше, пылали, охваченные пламенем с носа до кормы. Множество других уже затонули, только нос или корма еще возвышались над водой, быстро погружаясь. Даже за то короткое время, пока он стоял и смотрел, нос большого двухмачтового корабля, на котором билось знамя красного, голубого и золотого цветов, знамя Алтары, внезапно с грохотом разлетелся на части. Послышался мощный гул, похожий на раскат грома, и быстро густеющие валы дыма поползли во все стороны, уносимые ветром, а нос корабля почти сразу ушел под воду. Сотни судов метались по заливу – все, которые тут находились. Трехмачтовые гонщики Морского Народа, их скиммеры и двухмачтовые парусники, каботажные суда с треугольными парусами, речные суда под парусами или с длинными веслами. Некоторые пытались спастись бегством вверх по реке, но большинство держало курс в открытое море. Множество каких-то незнакомых кораблей, подгоняемых ветром, входили в залив – огромные суда с прямыми круто обрезанными носами, такие же высокие, как гонщики. Они мчались, не обращая внимания на накатывающие волны, которые с грохотом обрушивались на них, обдавая брызгами. У Мэта перехватило дыхание, когда он внезапно узнал прямоугольные полосатые паруса.
– Кровь и пепел, – пробормотал он, потрясенный. – Это же проклятые Шончан!
– Кто? – воскликнула женщина с суровым лицом, стоящая в толпе позади него. Темно-голубое шерстяное платье отличного покроя указывало, что она принадлежит к купеческому сословию, о том же свидетельствовали кожаная папка с документами на грузы и значок гильдии на груди – серебряное птичье перо. – Это Айз Седай, – убежденно заявила она. – Я всегда вижу, когда направляют. Дети Света разделаются с ними, как только прибудут. Вот увидите.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
