Раз у Янь-вана не будет потомков, то в будущем ничего не угрожает положению маленького наследного принца. Таким образом Ли Фэн мог действительно поручить опеку над мальчиком Чан Гэну.
Ли Фэн никогда не запрещал маленькому наследному принцу общаться с ним, чем с одной стороны немного сгладил их отношения, а с другой — позаботился о своем сыне!
Вот ведь ловко он все устроил...
— Как думаешь, а не отречется ли Император в пользу Янь-вана? — спросил Шэнь И.
— Т-с-с. Хватит уже об этом, — отрезал Гу Юнь. — Лучше не вмешиваться в политику. Делай свою работу.
Шэнь И легко с ним согласился и добавил:
— Есть еще кое-что... Это, м-м-м, личный вопрос.
Гу Юнь озадаченно на него посмотрел.
— Что такое?
Шэнь И смущенно спросил.
— Ты ведь знаком с барышней Чэнь?
Примечания:
1. Обратите внимание на изменение в тексте. Ранее в переводе фигурировали "западные страны". С этой главы и далее "западные страны" именуются государства Западного края. Именно с ними последний раз и разбирался Гу Юнь, одержав победу.
2. Малый двор или малый зал для аудиенции, где занимаются вопросами политики и делами управления.
3. Холодный дворец — покои опальных жён и наложниц императора.
Глава 100 «Поднимается ветер»
____
Похоже, снова надвигалась буря.
____
Мысли Гу Юня были заняты сломанной ногой Ли Фэна и послом северных варваров, поэтому он не сразу понял, о чем речь, и растерянно переспросил:
— Барышня Чэнь? Не могу сказать, что хорошо ее знаю. Она довольно неразговорчива. А что?
— Она ради тебя поехала армейским лекарем на проклятый северо-запад и проторчала там уйму времени. И после этого ты заявляешь, что «недостаточно хорошо ее знаешь»? — сердито выпалил Шэнь И.
На его лице отчетливо читалось, что он считает Гу Юня крайне легкомысленным и неблагодарным другом .
— ...А? — протянул тот.
Шэнь И сердито на него посмотрел.
Они переглядывались, но никак не могли понять друг друга: пока Гу Юнь витал в облаках, Шэнь И сильно злился на него. Потом Гу Юнь посмотрел удивленно и спросил:
— На что это ты намекаешь?
В былые времена Шэнь И болтал без умолку, но сейчас вдруг прикусил язык. Его скулы обострились — словно у мученика, что скорее умрет, чем вымолвит хоть слово. Отважно встретившись с сердитым взглядом Гу Юня, он превратился в молчаливую тыкву [1].
Его друг невинно приподнял брови и ткнул Шэнь И пальцем в грудь:
— Неужели мудрецы не научили господина Шэня, что не стоит задавать столь неприличные вопросы? Разве подобает двум холостякам среди бела дня обсуждать личную жизнь взрослой женщины из другой семьи. Ты совсем совесть потерял? — Гу Юнь вспомнил бесцеремонные упреки Шэнь И и поспешил ударить его тем же оружием: — Бесстыдник!
Шэнь И оторопел.
Гу Юнь легко нашел уязвимое место Шэнь И, настроение сразу улучшилось. Поясницу больше не ломило, а спина перестала болеть. Он пришпорил коня, лениво насвистывая — мелодия звучала не менее чудовищно, чем его игра на флейте.
— Гу Цзыси! — Шэнь И догнал его и, сжав зубы, выдавил: — Ты... Ты...
Ублюдок!
Поскольку негоже посреди улицы оскорблять своего командира, Шэнь И пришлось призвать всю силу воли, чтобы промолчать.
Впрочем, Гу Юнь достаточно поразвлекся за его счёт. Они отпустили охрану и вместе въехали в императорский город. Тогда Гу Юнь наконец стал серьезен:
— У барышни хороший характер. Девушка она способная... и легко поколотит трех или даже пятерых молодцов вроде тебя.
Звучало довольно обидно, но Шэнь И не принял близко к сердцу, а продолжил с любопытством внимать его рассказу. Гу Юнь поведал ему об их первой встрече с Чэнь Цинсюй в Цзяннани на корабле контрабандистов. Шэнь И сожалел, что тогда не составил ему компанию [2].
— Что касается ее нрава, что ей по душе, а что нет... Я действительно не очень хорошо ее знаю. Может, с Чан Гэном они более близки, — сказал Гу Юнь. — Но могу поведать тебе об ее происхождении.
— Я знаю, что семья Чэнь родом из Шаньси, — ответил Шэнь И. — На протяжении многих поколений они были искусными врачевателями, занимались медициной и спасали жизни. Семья Чэнь — люди честные и благородные.
Гу Юнь хмыкнул:
— Столько о них разузнал. Неужто жениться на ней собрался?
— Разумеется, я соблюду традиции — и три письма, и шесть необходимых обрядов [3].
Гу Юнь промолчал.
Его братец был чудаком. В юности Шэнь И прочитал кучу книжек и находился под дурным влиянием семейных традиций. Обычно люди соблюдают правила этикета и достойно и благородно себя ведут лишь с посторонними, зато за закрытыми дверями демонстрируют свое истинное лицо. Подобное лицемерие никого не смущало, поскольку все прекрасно понимали, что добропорядочность — это притворство.
Один Шэнь И был белой вороной. Бросил академию Ханьлинь ради института Линшу, а потом пошел во все тяжкие и опустился до рядового в армии. Он был печально известен тем, что «отошёл от канонов и изменил истинному пути». Но в глубине души он оставался крайне порядочным и честным человеком, живущим по принципу «не вижу зла». Проведя больше десяти лет среди грубых солдафонов, он ничуть не уподобился им.
За то время, что Чэнь Цинсюй жила в столице, произошло немало всяких происшествий. Пути Шэнь И и барышни Чэнь из Линьюань явно не раз пересекались. Однако, несмотря на личное знакомство, он не посмел подойти к девушке сам, а решил за ее спиной пораспрашивать Гу Юня.
Похоже, Шэнь И не догадывался о связи семьи Чэнь с Линьюань и полагал, что Чэнь Цинсюй всего лишь преданно служит родине!
Гу Юнь незаметно вздохнул. Этот чурбан Шэнь И ничему у него не научился.
— Тогда позволь мне открыть тебе один секрет. Только никому больше не рассказывай. Семья Чэнь из Шаньси не обычные лекари, а надежная опора Линьюань, — прошептал Гу Юнь. — От старины Чжуна я слышал, что барышня Чэнь — глава семьи в своем поколении. Вряд ли она согласится выйти замуж за командующего округом.
Шэнь И был шокирован услышанным.
Чуть погодя Гу Юнь добавил:
— Иначе я бы уже давно послал кого-нибудь узнать, что она о тебе думает...
— Нет, не стоит, — перебил его Шэнь И. — Это чересчур грубо.
Гу Юнь промолчал.
Он почувствовал себя суетливым евнухом перед лицом невозмутимого императора. С таким подходом Шэнь И точно никогда не женится. С высоты своего обширного опыта Гу Юнь дал ему следующий совет:
— В таких делах, братец Цзипин, лучше поспешить, а не то кто-нибудь уведет ее у тебя из-под носа. Тогда будет поздно делать ей предложение.
Шэнь И ненадолго задумался, после чего покачал головой.
— Давай немного погодим. Хочу тщательно все обдумать.
Гу Юнь лишь покачал головой. Он прекрасно знал, что если мужчина начинает сомневаться в своих намерениях, полюбопытствовав о характере и происхождении девушки, то скорее всего, не так она ему и нужна. Хотя он не вправе был судить о чужих чувствах. Поэтому Гу Юнь ограничился тем, что сказал:
— Хорошо. Сначала все обдумай. Но если тебе потом понадобится моя помощь — обращайся.
Шэнь И не услышал его предложения. Слишком погрузился в свои мысли и тщательное обдумывание прежде сказанного.
— Я ничего не знал об этом. Не думаю, что тебе следует вмешиваться в столь личные дела.
— Э?!... — возмутился Гу Юнь.
— Ничего не поделаешь, буду ждать окончания войны, — сказал Шэнь И. — Тогда я подам в отставку с поста генерала.
Гу Юнь осекся и от удивления чуть не свалился с лошади.
— Делать девушке предложение, пока идет война — дурная примета. — С крайне несчастным видом Шэнь И нахмурил брови и, думая о своем, признал: — Если служивые вроде нас с тобой будут постоянно тосковать по близким, то на поле боя окажутся связаны по рукам и ногам. С таким подходом опасно идти на войну. Если со мной что-то случится, не получится ли, что зря ли я ей докучал?.. Увы!.. Боюсь, прежде, чем в стране воцарится мир, пройдет вечность, и она меня не дождется... Вот проблема. Цзыси, не знаешь, как отпугнуть от нее полчища ухажеров?
