Корабль превратился в свинарник. Вернее, в козлятник. А еще вернее, в хлев. И содержалось в нём семеро козлят. Небольших ещё, размером с собаку.
Оказывается, неподалеку отсюда эти животные пили морскую воду, для чего спускались с высоких гор. Лёня, сняв с челнока все более-менее длинные деревянные детали, устроил из них и рыболовной сети ловушку. Взрослых он отпускал, помогая зверям выпутаться, а детёнышей сажал под палубу. Семерых отловил в три приёма. А потом начались мучения. Поить — полбеды. Не так уж далеко отсюда до ручейка. Но чем их кормить? Тут полсотни травинок на каждый квадратный километр! Впрочем, каша, сухари и даже крупа "козлят" устраивали, и, чем успешней происходило питание, тем активней выделялись экскременты. Парень просто замаялся вычищать из тесного трюма навоз и вычерпывать мочу.
***
Путь домой, к счастью, не принёс никаких неожиданностей. Ровный южный ветер исправно гнал их на запад до самого входа в Днепровскую лагуну. А потом и до Солеварни добрались быстро. Козлята успели привыкнуть к людям, так что при первой же возможности их высадили на берег, не отпуская, впрочем, без привязи. Чахлая растительность приморской степи пришлась новосёлам по вкусу. Вспоминая места, из которых они привезены, Славка заключил, что содержание этих "козликов" не должно быть чересчур сложным. Важно — не дать им сбежать. И еще нужно сообразить, когда их стричь. И, главное, чем? И как?
А сейчас, подражая Иринке, он гонял одного такого подростка по кругу на длинной верёвке. Надо же, какой сообразительный, и, определённо, очень любит побегать. Неплохо бы шёрстку ему вычесать, а то вся свалялась и перепачкалась, пока бедолага томился в тесном трюме. Там и людям-то на четвереньках приходится пробираться, а этому сыну вольных предгорий, хоть и удавалось распрямить ноги, но только склонив шею. Симпатичные малыши. Никаких тебе рогов, и размер взрослой особи даёт надежду на то, что справиться с этими созданиями удастся без привлечения шестерых "ассистентов".
Пока Зойка с Лёней отгоняют нашив Швернику для осмотра и принятия решения о дальнейшей судьбе посудины, он поживёт с Рипой, в Солеварне. Жена Михалыча толи залетела, толи у неё возрастное изменение организма. Разбираются, в общем, с нарушением некоторой периодичности определённых событий. И, судя по настроению любезной, та проблема, ради решения которой он "отсутствовал", не рассосалась. Что же это за соперницу такую вычислила его радость?
Перебрал в голове всех женщин и девчат. Много их, они очень разные. Жаль, что посмотреть на них глазами жены он не может. А ведь она за него сильно переживала, шутка ли сказать, уезжал на десять дней, а мотался по морю больше месяца. И, кстати, вот на этот их потрескавшийся челночок очень нужен двигатель. Просто необходим. Иначе в шторм вблизи незнакомого берега можно отделаться не так легко, как в этот раз. Что-то ведь размышляли мужики об установке газогенератора на Тамариного пятачка?
***
— Слава, скажи мне, только честно, быть двоежёнцем — это очень тяжело? — так он и знал. К вопросам жизни и смерти его любимая относится не столь трепетно, как к проблемам любви и брака.
— Тяжеловато было. Хотя больше всего напрягало именно ваше с Зойкой взаимодействие. Ну, не так выразился! Беспокоился, как бы вы между собой кошку не пропустили, что ли, — Славка давно знает, что обманывать Рипу нельзя. Ни с умыслом, ни по недомыслию.
— Получается, что если бы мы жили в разных местах, и ты навещал нас по очереди, то тебе было бы легче? — вот ведь сформулировала! Ни убавить, ни прибавить!
— Легче, — Славка и не думает кривить душой. Он не ждёт никакой шпильки или обиды. Рипа уже давно для него часть собственного "я", а хитрить с самим собой… ну, в общем, ясно. И с вопросами он тоже приставать не станет.
— Ладно. Пару годиков это нам вообще не грозит, ей реально необходимо подрасти, — про себя бормочет жена. А Славка приходит в ужас. Это получается — кто-то из Квакушек! А не присмотрена из них только Тинка.
Супруга уже поняла, что он сообразил. А до него дошло, что сам то он теперь уже будет относиться к этой девушке совершенно иначе. А как? И что, ему теперь собственной жене сдавать зачёт по безопасному обращению с малолеткой?
Переглянулись. Действительно, пару годиков необходимо делать вид, что он ни о чём не догадывается. И вообще, лучше эту пигалицу удочерить. Только ведь не согласится!
А, может, перерастёт? Влюбится в какого-то парня? Насколько он знает эту малявку, вряд ли такое случится. Да и не малявка ведь уже. Квакушки здорово подросли.
Вторая часть
Глава 24
— А почему Вы не стреляете? — спокойный такой вопрос из-за спины. Тоненький детский голосок, чуть с хрипотцой, так что и не скажешь сразу, мальчик или девочка. Иван зажмурился, перевёл дух и снова сконцентрировал внимание на зубробизоне, зорко поглядывающем по сторонам. От края леса, где притаился охотник до дичи полтораста метров. Его арбалет добивает на эту дистанцию, и попасть с такого расстояния можно. Но выстрел этот не будет верным. Вероятность того, что рана окажется смертельной, невелика. А потом дичь убежит, и вероятность её догнать ничтожна. Потому и подкарауливает он, на этом месте, замерев и затаив дыхание, уже второй час, что дожидается, пока расстояние не уменьшится ещё хотя бы метров на тридцать.
Похоже, от напряжения и жары начались звуковые галлюцинации. Чуткий зверь ничего не учуял, значит всё, что он услышал — это порождение переутомлённого сознания.
— Извините, если я Вам помешала, — тот же голосок. — Но прежде чем уходить, хочу обратиться к Вам с просьбой. Пожалуйста, не стреляйте в Дона Гуана. Он невкусный. До свидания.
Тут уж не выдержат нервы самого опытного охотника. Медленно, не делая резких движений, Иван развернулся. На него смотрело незнакомое животное. Короткое туловище, длинные ноги и шея, увенчанная изящной головой с чуткими ушами и выразительными глазами. Взгляд безоблачный, мечтательный. Само любопытство.
— Это ты меня спрашивал?
— Он ещё не научился говорить, — тот же голосок исходит со стороны дерева, правее животного. После яркого света голой степи даже в неплотной тени леса ничего не видно. — А Вам действительно нужна летняя шкура зубра?
— Не помешает, — ответ вырывается машинально, — и мясо тоже.
— Тогда не буду Вам мешать. — Только сейчас становится виден силуэт маленькой девочки, которая ведёт маленькое животное на маленькой уздечке. И седло на спине этого длинноногого и длинношеего копытного тоже маленькое. — Я пока навещу Ваших родных.
— А ты знаешь, где они живут? — вопрос слетает с губ также автоматически.
— Еще нет. Но ведь не по воздуху же Вы сюда прилетели.
Несколько шагов, и никого. Ни одна ветка не шевельнулась. Только намётанный глаз опытного охотника успел заметить что-то типа шали, накинутой на худенькие плечи, которую на спине топорщили в стороны короткие дуги самострела. Дон Гуан, проследовавший за хозяйкой, двигался тоже бесшумно.
***
Выстрелить Иван так и не решился. До начала сумерек зубр ни на шаг не приблизился к месту засады, а рисковать драгоценным болтом со стальным наконечником было глупо. Тем более, что без этой шкуры он легко мог обойтись, а мясо у немолодого зверя наверняка не самое нежное. Лучше бы он потратил день на поиски чего-нибудь помельче и помоложе, а теперь придётся довольствоваться вяленой косулятиной. Хотя, старшая жена наверняка в обед для детишек спроворила супчик из корешков. Вот бы остался!
Размечтался. Ребятишки отсутствием аппетита не страдают. И эта шкура как раз пригодилась бы ему на то, чтобы выменять на неё в Стольце новый большой горшок, в старом на всю его разросшуюся семью за один раз досыта не наваришь.
Семейство Ивана размещалось в двух типи, кожаных шатрах, иногда именуемых вигвамами. В малом ночевал он — охотник с одной из жён, а в большом размешались остальные домочадцы — незадействованная в эту ночь другая жена и все трое детишек под её присмотром.
Едва выйдя на поляну, хозяин сразу заметил, что в кругу костра сидит еще одна девочка. Та самая, что поговорила с ним на краю леса. Дон Гуан привязан к дереву и хрустит травой.
— Нюта заехала поиграть с детьми, — Лариса, младшая жена. — Поклонилась дрофой и мешочком белой соли. — Всё верно. Эта женщина, хоть и недавно живёт с ним, твёрдо уяснила, как отличить гостя от любителя поесть на дармовщинку.
— И во что же дети играли? — Вообще-то после дня, проведённого в неудавшейся засаде, на разговоры не тянет, но есть вежливость, и есть обворожительный запах из-под крышки сразу двух горшков. Понятно, что сварили с учетом гостя. Хотя ребёнка бы они накормили и без всякого подношения, и приютили бы у себя, окажись, что ему некуда идти.
