Мальчик гордо ответил:
– Я Бергил, сын Берегонда из гвардии.
– Так я и думал, – сказал Пиппин, – потому что ты похож на отца. Я знаю его, и он послал меня к тебе.
– Почему же вы не сказали этого сразу? – спросил Бергил и неожиданно отчаяние появилось на его лице. – Не говорите мне, что он изменил свое намерение и отсылает меня с девчонками! Но нет… Последние телеги уже ушли.
– Его послание менее дурное, – проговорил Пиппин. – Он говорит, что если ты откажешься от мысли поставить меня на голову, то можешь показать мне город и скрасить мое одиночество. А я в уплату расскажу тебе кое-что о других странах.
Бергил захлопал в ладоши и с облегчением рассмеялся.
– Хорошо! – воскликнул он. – Идемте! Пойдем к воротам.
– А что там происходит?
– Ждут до захода солнца капитанов с юга. Пойдемте с нами, и вы увидите.
Бергил оказался хорошим компаньоном, и лучшего у Пиппина не было со времени расставания с Мерри, и вскоре они смеялись и весело разговаривали, идя по улице и не обращая внимания на взгляды встречных.
Вскоре они оказались в толпе, идущей к большим воротам. Здесь Пиппин сильно поднялся во мнении Бергила, потому что когда тот назвал свое имя и пароль, охранник отсалютовал и пропустил его; больше того, он позволил Пиппину взять с собой своего спутника.
– Это хорошо! – сказал Бергил. – Мальчишкам больше не разрешается выходить за ворота без старших. Здесь нам будет лучше видно.
За воротами вокруг большой мощеной площади, где сходились все дороги, ведущие в Минас Тирит, стояла большая толпа. Глаза всех были устремлены на юг, и вскоре поднялся гул.
– Там пыль! Они идут!
Пиппин и Бергил пробрались в передний ряд и ждали. В удалении звучали рога, гул приветствий приближался к ним, как бы гонимый ветром. Послышались громкие звуки труб, и все люди вокруг них закричали.
– Фарланг! Фарланг! – услышал Пиппин голоса и спросил:
– Что они говорят?
– Идет Фарланг, – ответил Бергил, – старый толстый Фарланг, повелитель Лоссарнаха. Там живет мой дед. Ура! Вон он! Добрый старый Фарланг.
Впереди отряда двигалась большая, с толстыми ногами, лошадь, а на ней сидел необыкновенной толщины человек, с широкими плечами, старый, седобородый, однако одетый в кольчугу, черный шлем и вооруженный длинным тяжелым копьем. За ним гордо маршировала пыльная линия людей, хорошо вооруженных и несущих большие боевые топоры: у них были угрюмые лица, они были ниже и смуглей людей Гондора.
– Фарланг! – кричали встречавшие. – Правдивое сердце, истинный друг!
Но когда люди Лоссарнаха прошли, послышалось бормотание:
– Так мало! Всего две сотни. Мы надеялись, что придет в десять раз больше. Это новое известие о черном флоте. Они смогли уделить лишь десятую часть своей силы.
Так проходили отряды, их встречали приветственными криками, в ворота проходили жители областей, пришедшие защищать столицу Гондора в темный час; но их было весьма мало, гораздо меньше, чем надеялись горожане, меньше чем требовалось. Люди из долины Рингло шли пешком за своим повелителем Дерворина – триста человек. С нагорий Мортонда, из долины Блекрут высокий Дуинхир со своими сыновьями и пятью сотнями лучников. Из Анфаласа, с далекого Лонготренда длинная цепочка людей самого разного вида: охотники и пастухи, жители маленьких деревушек, плохо вооруженные, за исключением отряда Роларшида, их предводителя. Из Ламедена несколько угрюмых горцев без предводителя. Рыбаки из Этира, несколько сотен снятых с судов моряков, Кирлуин прекрасный с зеленых холмов от Пиннет Голина с тремя сотнями нарядных, одетых в зеленое людей. И последний и самый гордый Имрахил, принц Дол Амрота, родственник повелителя Гондора, с золочеными знаменами с изображением корабля и серебряного лебедя, с отрядом рыцарей в полном вооружении на серых лошадях; а за ними семьсот вооруженных воинов: высоких, сероглазых и темноволосых.
И это было все, меньше трех тысяч. Больше некому было приходить. Крики и топот затихли в городе. Зрители некоторое время стояли молча. Пыль висела в воздухе, потому что ветер затих и вечер был тяжел. Приближался час закрытия ворот. Красное солнце заходило за Миндолуин. Тень накрыла город.
Пиппин взглянул вверх, и ему показалось, что небо стало пепельно-серым, как будто над ними нависло огромное облако пыли и дыма, и посылало столбы пламени, и теперь Миндолуин казался черным на фоне костра с пылающими углями.
– Так в гневе кончается прекрасный из дней! – сказал Пиппин, забыв о мальчике.
– Так и будет, если я не вернусь до вечернего колокола, – сказал Бергил. – Идемте? Сейчас прозвучит труба закрытия ворот.
Рука об руку они прошли в город последними перед закрытием ворот, и когда они достигли улицы ламповщиков, торжественно зазвонили. В окнах появились огни, а из домов и из казарм донеслись звуки песен.
– До свидания на сегодня, – сказал Бергил. – Передайте привет моему отцу и поблагодарите за посланного им товарища. И завтра приходите снова. Я бы хотел, чтобы не было войны: тогда бы мы смогли весело провести время. Мы поехали бы в Лоссарнак в дом моего деда: там так хорошо весной, когда поля и леса полны цветов. Но может быть, мы еще побываем там вместе. Нашего повелителя никому не победить, а мой отец очень храбр. До свидания и возвращайтесь!
Они расстались, и Пиппин заторопился в цитадель. Путь казался ему длинным, он вспотел и чувствовал сильный голод; быстро стемнело. Ни одной звезды не было видно в небе. Берегонд с радостью встретил Пиппина, усадил его рядом и принялся расспрашивать о сыне. После еды Пиппин оставался недолго, ему захотелось увидеть Гэндальфа.
– Вы найдете дорогу? – спросил Берегонд, стоя у выхода из маленького зала в северной части цитадели, где они сидели. – Ночь темная, к тому же приказано закрыть все огни в городе. Относительно вас получено распоряжение: завтра утром вас вызывают к повелителю Денетору. Боюсь, что вам не служить в третьем отряде. Но я надеюсь на встречи. До свидания и спите спокойно!
Комната была темна, только на столе горела маленькая лампадка. Гэндальфа не было. Пиппин чувствовал беспокойство. Он взобрался на скамью и попытался смотреть в окно, но это было все равно, что смотреть в бассейн с чернилами. Он слез со скамьи, закрыл ставни и лег в постель. Он некоторое время лежал, прислушиваясь, не возвращается ли Гэндальф, потом уснул неспокойным сном.
Он проснулся ночью и увидел Гэндальфа, расхаживающего взад и вперед по комнате. На столе стояли свечи и лежали свитки пергамента. Пиппин слышал, как колдун вздохнул и пробормотал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
