Рейтинговые книги
Читем онлайн На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 259 260 261 262 263 264 265 266 267 ... 328

— Он, должно быть, стремится реализовать свои венецианские проекты, — сказал Князь, — это туманное царство пешеходных переходов и городского безмолвия свидетельствует о преданности силам, давно приведенным в движение. Но это лишь маска, которую он избрал. Другие народы, как печально известно, американцы, называют себя «республиканцами» и думают, что понимают республику, но то, что сформировалось здесь за множество ржавых столетий жестокости дожей, навсегда останется за пределами их понимания. В свою очередь каждый Дож всё больше превращается в священное животное, у него отбирают свободу, его жизнь находится в рамках невероятно строгого кодекса поведения, он утешается, лишь беря валторну, с ожесточенной грубостью, каждый день в ожидании рокового конвоя головорезов, закрытой гондолы, последнего моста. Наилучший вариант, на который он может надеяться, трогательно скудный — какой-нибудь отдаленный монастырь и погружение в еще более глубокое покаяние.

— Дожи уходят, проклятие остается. В наши дни многие, даже наделенные властью наносить огромный ущерб, никогда не смогут понять, как «власть», lo stato, может быть выражением воли общины, незримо осуществляемой во тьме, окружающей каждую душу, и покаяние здесь — необходимый термин. Если человек не осуществил в своей жизни покаяние, которого ожидал от других, в Природе возникает дисбаланс.

  —  Который, должно быть...

   Князь поднял руку в табачном дыму.

—  Я говорил об истории Венеции. В наши дни все эти древние механизмы выбора и ограничения больше не действуют. Сегодня... представим, например, иностранного Крон-Принца, страстно ненавидящего Италию, который, заняв трон своей империи, как пить дать, пойдет на Италию войной, чтобы отнять территорию, которая, он уверен, принадлежит его семье... кроме того, представим, в Италии живут агенты этого будущего императора, особенно они активны в Венеции, мужчины, посвятившие всю свою жизнь исключительно представлению интересов врага, а возможно, и другие жизни, количество жизней значения не имеет, никакого кодекса чести, никаких старинных традиций, только злобное желание этих агентов, чтобы их Хозяин восторжествовал любой ценой...

— Кому в таком случае можно доверить защиту интересов Нации? Королевской Армии? Флоту?

—  Теоретически да. Но враг, владеющий ресурсами Империи, может купить всё.

  — Если нет никого, кого можно было бы купить...

—  Мы должны изучить все вероятности и задать себе вопрос:кто, скорее всего, останется неподкупен.

Они сидели и курили, пока комната не покрылась трехмерной патиной, словно после многих лет воздействия тончайшей коррозии.

 —  Проблема неоднозначна, видите ли, — наконец сказал Князь.

—  Существуют дружеские отношения, — кажется, пришло в голову Киприану, он сузил глаза, что можно было перевести как «Конечно, мы не обсуждаем никого конкретно».

 — Разве не могут друзья предать, часто и по причинам менее предсказуемым, чем денежные договоренности? Если не...

 — Я недавно вернулся, — осторожно сказал Киприан, — из места, где намного сложнее, во всяком случае, великим Силам, разрушить личную гордость. Несомненно, место менее развито, чем утонченные культуры Запада, всё еще наивное, чтобы не сказать — невинное.

— Ненавидимое, презираемое, ниже всяких подозрений, — предположил Князь.

—  Им не нужны огромные суммы или современное оружие. Они владеют всеми сокровищами, которые не может купить Европа.

  — Страсть, —  кивнул Князь.

 —  Могу я навести справки?

   Он увидел, что Князь смотрит на него с пониманием.

  — Мне очень жаль, что ваш друг...

  — Да. Ладно. У него было много друзей. Среди которых...

Но Князь взмахнул рукой, очередной его княжеский жест, после которого Киприан глазом не успел моргнуть, как снова оказался на салицаде.

Однажды на Риве, напротив «Метрополя», Киприан неожиданно столкнулся лицом к лицу с Яшмин Хафкорт, под руку с потрепанным мускулистым типом, от неудовлетворенного желания к которому он страдал некоторое время, сейчас он понял, что ему необходимо прилагать усилия, чтобы не смотреть на этого человека, не говоря уж о полутораминутной дезориентации при виде Яшмин. Ее волосы были короче и светлее, дорогой наряд из тафты баклажанового цвета с отделкой из серебряной парчи, рукав в три четверти с тремя или четырьмя кружевными оборками, сафьяновые перчатки темно-бордового цвета, очаровательные лайковые ботинки в тон, шляпа с плюмажем, окрашенным под стать, верхушка его склонена на бок, несколько локонов шаловливо покачиваются, словно приведены в беспорядок в порыве страсти. Осматривая ее, Киприан в смятении подумал, как далек его облик от презентабельности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

 — Ты жив, — поприветствовала она его, степень энтузиазма в ее приветствии оценить было сложно. Она улыбалась, но сейчас ее манеры были удивительно степенны. Она представила Рифа, начавшего его внимательно рассматривать, именно такое поведение у него ассоциировалось с Американцами.

 —   Я слышал о Владо, — сказал Киприан, надеясь, что он по крайней мере не играет в салонное дружелюбие.

 Она кивнула, сложила зонтик и крепко схватила Рифа за руку.

—  В ту ночь едва удалось избежать опасности, они могли поймать и меня, если бы Риф не оказался там...

  — Действительно.

   После чего снова окинул ковбоя беглым оценивающим взглядом.

  —  Случайно там оказался, — кивнул Риф.

  — Но слишком поздно для Владо.

  — Жаль.

 — О, — переводя взгляд, — нужно быть настороже. История не окончена. Отнюдь.

 Сейчас он боком пятился по Риве.

На следующую неделю или около того Киприан ударился в безумства, вернувшись, хоть и не на постоянной основе, к своему старому ремеслу оплачиваемой содомии. В этом городе хватало бледных мужчин со вкусами, которые он понимал, а ему нужны были деньги, стопка определенной высоты, чтобы надлежащим образом преследовать Тейна. Когда с помощью своего падения он смог заработать достаточно, пошел к Фабрицио и попросил укоротить локоны, чтобы придать им более воинственный вид, а потом сел на вечерний поезд в Триест.

 Еще разок бредя по мосту Местре в дымчатый оранжевый закат, Киприан испытывал грусть, размышляя о вещах, в последнее время ему в голову не приходивших. Всё, что было прежде — детство, отрочество, со всем этим было покончено, он мог обойтись без всего этого, что ему хотелось бы вернуть — так это последнюю неделю, прошлую неделю. Он отказывался, пусть не совсем успешно, думать о Яшмин.

В Триесте члены «Нового Ускока», который теперь возглавлял кузен Владо, Златко Оттициан, поприветствовали его тепло, они слышали какие-то преувеличенные отчеты, уже ставшие наполовину фольклором, о его приключениях на Полуострове.

Они сидели, ели гибаницу и сардины, пили какую-то граппу на травах под названием кадулья. Все говорили на диалекте частично прибрежном Чакавском, частично — на морском сленге «Ускока» семнадцатого века. Он был непонятен Киприану, и, что еще важнее, Вене.

Как действовать дальше? Довольно много было дискуссий в кафе и тавернах, на променаде Рива о способах и средствах. Все сошлись во мнении, что Тейна необходимо убить. Некоторые предпочитали быстрый конец, безымянных наемных убийц во тьме, в то время как другие хотели, чтобы он страдал и всё понял. Верхом справедливости было бы сдать его в ведомство, славящееся пытками. Сколь бы ни были они квалифицированы, ни одна из Великих Держав не годилась для этой цели, поскольку Тейн сотрудничали с ними всеми на регулярной основе, кажется, этого было бы достаточно, чтобы его защитить. Значит, расплата должна прийти из менее возвышенного направления, из нижних частей компасной розы, от безликих, униженных мавровлаки Хорватии. Людей Владо.

  — Столько ружей, сколько вам понадобится, — пообещал Златко.

—  Преследуй его, пока он не попадет в наше поле зрения, мы довершим остальное, —  сказал его брат Вострослав.

Изучая связи Тейна в Австрии, Киприан с удивлением узнал, что тот —  закадычный друг военного Канцлера Короны, принца Франца-Фердинанда, из венского Бельведера направлявшего паутину интриг с целью преобразования карты Европы с помощью таких протеже, как нынешний министр иностранных дел Аренталь, идейный вдохновитель аннексии Боснии.

1 ... 259 260 261 262 263 264 265 266 267 ... 328
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз бесплатно.

Оставить комментарий