- Бог их знает. Давай надеяться, что они нас не найдут.
Солнце стояло низко над горизонтом, и если повезет, ночь опустится быстрее, чем враг обнаружит убежище Джексона.
- Не хотите драться? - саркастически спросил Люцифер.
- Не хочу умирать.
- А вы и не умрете. Вы родились под счастливой звездой. Как и я. Я точно знаю.
Старбак посмеялся над уверенностью мальчишки.
- А я точно знаю, Люцифер, что каждый бедный сукин сын, погибший на этой войне, считал себя везунчиком, которого не убьют.
- Но мне и правда везет, - настаивал Люцифер, - и лучше бы вам везло так же, как и мне, потому что знаете, что я слышал от других скромных слуг? В полку есть люди, которым вы не нравитесь.
- Знаю, - ответил Старбак. Свинина была нежной, а яблоки свежими. Он гадал, сколько пройдет времени, прежде чем придется перейти обратно на галеты и соленые потроха.
- А вы знали, что они написали про вас письмо? - Люцифер бросил на него косой взгляд, а потом закурил одну из тех сигар, что добыл для Старбака. - Тот лысый написал письмо, вы в курсе? Тот, которому вы заставили меня вернуть часы, Медли-гдетотам, так его зовут? И я слышал, что еще три или четыре офицера его подписали, и по меньшей мере сорок или пятьдесят солдат, и его послали конгрессмену. Говорят, вы слишком молоды и вас нужно отправить вниз по течению, как только армия сможет от вас избавиться, - мальчишка ухмыльнулся и поднес ладонь к горлу, показав жестом, как его перережут. - У них от вас сплошные неприятности, майор.
Старбак сказал Люциферу, что авторы письма могут сделать с этой чертовой бумажкой.
- Никто меня вниз по течению не пошлет, - добавил он, - пока я побеждаю в сражениях.
- Но предположим, они не дадут вам победить? - заметил Люцфиер.
Старбак ответил на вопрос, неодобрительно пожав плечами, а потом стянул у мальчишки сигару.
- Знаешь, чему я научился на войне?
- Отбирать у людей курево?
- Что твой злейший враг не носит мундир противника, вот чему, - он застыл, не донеся сигару до рта, потому что на западе грохнул внезапный залп. Выстрелы были где-то вдалеке, но их гневный треск разорвал вечер. - Ну вот, опять, - сказал Старбак, а его сердце ёкнуло. Он гадал, уменьшится ли когда-нибудь этот страх, или он только увеличивается, пока невозможно уже будет держать спину прямо перед лицом сражения.
Просыпающиеся в лесу солдаты беспокойно прислушивались к звукам стрельбы. Все кроме новобранцев знали, как отличить мощь сражения по звуку стрельбы, и это сражение было яростным и упорным, так что они ждали, что получат приказ в него вступить, но приказов не последовало. Сражение продолжилось и в сумерках, и никто не знал, кто там дерется и кто побеждает, только легкое облако порохового дыма показалось над западным лесом.
Наконец, полковник Свинерд прибыл в Легион с новостями. Похоже, по главной дороге шла колонна янки, и Джексон приказал собственной бригаде Каменной стены напасть на нее и уничтожить.
- Правда, янки оказались слишком упрямыми и не побежали, - объяснил Свинерд. - Стоят плечом к плечу и дерутся как демоны.
- Я думал, мы должны прятаться от янки? - сказал Старбак.
- Полагаю, мы уже достаточно долго прятались. Может, Старина Джек посчитал, что пришло время дать янки напасть, - предположил Свинерд. Он поднял глаза к темнеющему небу и поморщился. - Может, не сегодня, а завтра? - он взглянул на Люцифера, присевшего у нового имущества Старбака. - Как ваш чернокожий? - грубовато спросил он.
- Выглядит вполне усердным.
- Как по мне, так он выглядит пронырой. У него мягкие руки, Старбак, что наверняка означает, что он был домашним любимчиком. А те штаны, в которых он был, когда вы его нашли, с длинными карманами, явно не принадлежат честному человеку. Если вам нужен хороший раб, достаньте себе туповатого негра с плантаций, который не боится работы, но этот мальчишка, на мой взгляд, выглядит опасным в качестве раба.
- Что значит опасным?
- Умным. Не у всех чернокожих мозги как у мула, видите ли. Некоторые очень хорошо соображают, и мой отец всегда считал, что умных нужно ломать в первую очередь. Выпори их до крови, а потом заставь работать до смерти, потому что если среди твоих людей возникнут какие-то волнения, можешь быть уверен, что их начали умники, так что избавься от умных, и не будет никаких волнений. Вот первое и последнее правило для владельца рабов, Старбак, а вы, вероятно, его нарушили. Я не считаю, что пороть рабов без повода - это по-христиански, и потому не предлагаю вам этого, но по-прежнему советую отослать мальчишку.
- Я этого не сделаю. Мне нравится Люцифер, - ответил Старбак.
- Люцифер? Так он себя называет? Боже ты мой! - Свинерд был шокирован нечестивостью этого имени. - Выясните, как его зовут на самом деле, Старбак. Не потакайте подобной чепухе! И заставьте его постричься. Вам же не нужен чернокожий денди. И Бога ради, заберите у него этот пистолет! Для начала, это противозаконно, но что важнее - если вы позволите ему считать, что он стоит выше остальных чернокожих, то скоро он решит, что стоит и выше вас. Дайте умному рабу палец, и он лишит вас руки, - полковник прервал этот поток советов, чтобы прислушаться к стрельбе, которая снова усилилась, словно обе стороны одинаково отчаянно пытались победить до того, как солнце скроется за горизонтом. - Нас, слава Богу, это не касается. Поспите этой ночью, Старбак, потому что смею сказать, что завтра мы будет по горло заняты янки.
Длинноволосый обладатель пистолета Люцифер проводил полковника глазами.
- Что он сказал обо мне? - спросил он Старбака.
- Дал мне хороший совет, - ответил Старбак. - Велел отхлестать тебя до крови и уморить работой.
Люцифер ухмыльнулся.
- Вы же не хотите так поступить. Я ваш талисман на удачу, майор, - он оглянулся в сторону уходящего силуэта Свинерда и сделал подчеркнуто строгий жест сжатым правым кулаком, который в последний момент разжал, и из него высыпались осколки костей и белый порошок.
Старбак решил, что узнал в мусоре, который выбросил Люцифер, ребра маленькой птички, но не хотел спрашивать, что означает сей странный жест. Он боялся это узнать, и потому вместо этого выглянул из-за деревьев и наконец увидел янки. Всадники скакали галопом по дальним полям, пришпорив лошадей в сторону стрельбы, которая до сих пор трещала на западе. Враг собирался вместе, как грозовые облака. И завтра он ударит.
Надежды преподобного Старбака, которые пали так низко во время неудобств железнодорожной поездки, теперь вновь воспарили, и снова именно едкий дым сражения наполнил его диким и радостным возбуждением. Он позавтракал с майором Гэллоуэем, а потом, оставив багаж на ферме, священник отправился верхом к станции Манассас, чтобы оценить причиненный ей ущерб и представиться в штабе генерала Поупа.
Генерал был сама любезность и охотно выдал знаменитому священнику разрешение остаться в армии, даже пригласил его следующие несколько дней поучаствовать вскладчину в штабных ужинах. Получив все эти знаки уважения, преподобный Старбак поскакал на юг, в Бристоу, чтобы посочувствовать своему старому другу Натаниэлю Бэнксу, на долю которого выпала малоинтересная задача по охране станции. Бэнкс, до сих пор считающий свои действия у Кедровой горы победой, горько пожаловался на теперешнее задание, но преподобный Старбак был не в настроении поощрять подобное злословие. Он воспрял духом, когда увидел, как из Уоррентона прибывает поезд за поездом, и каждый набит отозванными с укреплений у Раппаханнок войсками. Повреждение путей к северу от Бристоу означало, что пассажирам приходилось сходить с поезда в открытом поле, и вскоре цепочка стоящих паровозов и вагонов протянулась больше чем на две мили.
Солдаты уходили с поля в приподнятом настроении, хвастаясь, что они пришли дать Каменной стене пинка раз и навсегда. Священнику нравилось состоянии их духа. Его собственный дух воспрял еще больше, когда ближе к вечеру он услышал на севере звук канонады.
Он повел усталую лошадь в сторону этого звука, по тихим полям и покинутым лесам, пока, наконец, не приехал в долину, по которой бежала дорога на Уоррентон и тонкие струйки дыма показывали, что в низине идет сражение. Он поскакал в его сторону, прибыв как раз в тот момент, когда вражеский полк предпринял атаку на открытый правый фланг янки.
Одетые в серое нападавшие продвигались в шеренгах из двух рядов. На их винтовки были прикреплены штыки, отражающие багрянец последних лучей солнца. Они шли в четком строю, сначала сбив зигзагообразную изгородь, а потом через пастбище. Они шли молча, мятежники явно припасли свои знаменитые вопли для последних нескольких ярдов атаки. Некоторые мятежники слева от священника выкрикивали этот странный клич, но та, более мощная схватка между двумя шеренгами стрелков, похоже, шла без явного преимущества какой-либо из сторон.
