— Что ты делаешь, Джондалар? Мужчинам не положено так делать. Им не нужно спрашивать разрешения, когда они хотят что-то сказать.
— Но я хочу спросить тебя, Эйла. Согласна ли ты пойти со мной, чтобы Зеландони решила нашу судьбу? Согласна ли ты стать хранительницей нашего очага и нарожать мне много детей?
Эйла опять начала плакать, хотя понимала, что глупо постоянно лить слезы от счастья.
— Джондалар, я никогда не мечтала ни о чем другом. И я отвечаю «да» на все твои предложения. А теперь, пожалуйста, встань.
Поднявшись с земли, он обнял ее, чувствуя себя счастливее всех на свете. Он поцеловал ее и крепко прижал к себе, словно боялся, что она вдруг может исчезнуть, боялся, что может потерять ее, ведь совсем недавно он был почти уверен в этом. Он вновь поцеловал ее, и чем глубже осознавал ее присутствие, тем более пылкими становились его объятия. Она почувствовала это, и ее тело с готовностью откликнулось на его призыв. Но сегодня ему не хотелось спешить. Он хотел, чтобы они оба испытали полное и совершенное наслаждение. Отступив в сторону, он скинул заплечный мешок, все еще давивший на его спину, достал из него кожаную подстилку и расстелил ее на траве. Волчонок тут же запрыгнул на нее, видимо, решив, что сейчас наконец с ним поиграют.
— Может быть, ты пока сбегаешь поохотиться? — сказал Джондалар Волку и улыбнулся Эйле.
Она приказала Волку уйти и тоже улыбнулась Джондалару. Он опустился на подстилку и протянул к ней руки. Истосковавшаяся по его ласкам, она присоединилась к нему, уже охваченная горячим и трепетным желанием.
Покрывая легкими поцелуями ее лицо, он нежно сжимал ее груди, ощущая их знакомую и сладостную полноту даже через тонкий материал туники и пробуждая в Эйле еще более сладостные воспоминания. Она быстро сняла свою тунику. Он обнял ее за плечи, и через мгновение она уже лежала на кожаной подстилке, и их губы слились в жарком поцелуе. Он ласкал рукой ее грудь, поигрывая соском, а его влажный и теплый рот накрыл другой сосок. Застонав от этого тянущего ощущения, она почувствовала, как горячие волны желания докатились до сокровенных глубин ее женского естества, истосковавшегося по его любви. Она сжала его плечи, пробежала ладонями по рукам и широкой спине и, обнимая его за шею, погрузила пальцы в волнистые волосы, на мгновение удивившись отсутствию туго закрученных спиралей. Однако эта мысль исчезла так же быстро, как появилась.
Он вновь поцеловал Эйлу, мягко раздвигая языком ее губы. Она ответила ему тем же, вспомнив, что его прикосновения никогда не были чрезмерно грубыми или страстными, но всегда — чувственными и возбуждающими. Она наслаждалась как этими воспоминаниями, так и их реальным воплощением. Все было почти как в первый раз, она вновь открывала его для себя и вспоминала, как хорошо он знал ее тело. Сколько бессонных ночей провела она, тоскуя по Джондалару!
Вкусив всю сладость этого глубокого и нежного поцелуя, он пощекотал языком ее щеку, пробежал по шее. Целуя и слегка покусывая ее плечи, он продолжал эту любовную игру, касаясь самых чувствительных мест ее тела. Неожиданно он вновь припал губами к ее соску. Она тихо ахнула, потрясенная силой вдруг вспыхнувшего желания. Он поочередно посасывал ее соски, и Эйла, задыхаясь, постанывала от удовольствия.
Приподнявшись, Джондалар окинул ее долгим взглядом и закрыл глаза, словно хотел запечатлеть в памяти ее образ. Вновь открыв их, он увидел, что она, улыбаясь, смотрит на него.
— Я люблю тебя, Джондалар, и мне так не хватало твоей близости.
— О, Эйла, я весь истомился, тоскуя по тебе, и тем не менее едва не отказался от тебя. Это просто какое-то безумие, ведь я так сильно люблю тебя.
Он вновь начал целовать Эйлу, так крепко прижимая к себе, словно все еще боялся потерять ее. Она прижалась к нему с той же пылкостью. И они оба почувствовали, что больше не в силах сдерживать свои желания. Продолжая ласкать ее груди, он развязал ее пояс. Приподняв бедра, она сняла свои летние короткие штаны, а Джондалар спешно разоблачался, срывая с себя одежду.
Обняв Эйлу за талию, он прижался лицом к ее животу и спустился ниже, целуя мягкий покров ее лобка. Оторвавшись на мгновение, он раздвинул ее ноги и, удерживая их обеими руками, восхищенно взглянул на уходящие в глубину розовые складочки, напоминавшие влажные цветочные лепестки. И, подобно пчеле, его губы припали к их сладостному нектару. Она вскрикнула и прогнулась ему навстречу, а он исследовал языком каждый лепесток, покусывая, щекоча и посасывая все складочки и бугорки и упиваясь тем, что может наконец доставить ей наслаждение, разделить с ней Дары Радости, о которых он мечтал в бесконечном одиночестве ночей.
Он вновь обрел Эйлу. Это была его Эйла. Это был ее вкус, ее сладостная влага, и его отвердевшая мужская плоть также была полна животворных соков. Ему не хотелось спешить, хотелось продлить ее наслаждение, но на сей раз не выдержала она. Ее дыхание стало прерывистым и частым, она стонала и задыхалась, выкрикивая его имя. Потянувшись к нему, она нашла его восставшего кудесника и направила его в теплые глубины своего лона.
С глубоким вздохом он проник в нее, все глубже и глубже погружая свое большое копье, пока все оно не скрылось полностью. Это была его Эйла. Это была женщина, созданная для него, только она могла полностью вместить его. Он помедлил немного, наслаждаясь ее жарким объятием. И это невероятное наслаждение повторялось каждый раз, с самого начала, с их первой ночи. Каким же он был безумцем, если собирался отказаться от нее! Великая Мать создала Эйлу специально для него, чтобы они в полной мере могли оценить Ее Дары, чтобы они могли радовать Ее, деля Дары Радости, которыми Она благословила их.
Его тело ритмично двигалось, и он чувствовал, что она также движется ему навстречу. Скорость их движений постепенно нарастала, и, когда он понял, что больше не может сдерживать себя, ее страстный крик тоже прорвался наружу, и они слились в последнем тесном объятии, одновременно вознесенные волной чувственного возбуждения к острому и трепетному пику блаженства и освобождения.
Эта кульминация традиционно завершилась отдыхом, который также был частью любовного ритуала. Эйла любила ощущать на себе усталую тяжесть его тела. Эта тяжесть никогда не казалась ей чрезмерной, а только приятной. Обычно он поднимался даже немного раньше, чем ей хотелось. Она вдыхала их смешанные запахи, с улыбкой вспоминая только что пережитое наслаждение. Все совершенство этих Даров Радости она ощущала именно в минуты отдыха, когда он еще не покинул ее.
Джондалар лежал на ней, наслаждаясь ощущением округлых изгибов ее талии, осознавая, как давно, как безумно давно он не испытывал такого счастья. Но она любила его. Как ее любовь могла выдержать такие тяжелые испытания? Наверное, ему просто ужасно повезло! Никогда, никогда он больше не отпустит ее от себя!
