– Да иди ты… – беззлобно огрызнулся инспектор. – Просто получается, мы преступление укрываем. За такое по головке не погладят. И, к тому же, как ты предлагаешь от покойного избавляться? На кладбище – придётся к бесам обращаться, чтобы по-тихому… В мусорный бак – сам понимаешь… Да и шляться с такой ношей по городу я лично не хочу.
Разумные доводы Иванова разбились о снисходительную улыбку Швеца.
– Мы не укрываем преступление, а озадачиваемся захоронением усопшего. Он же по нашему ведомству проходит, при чём тут обычные силовики? Мы в их дела без нужды не лезем, им о наших тоже всего знать не нужно. Найдём местечко поукромнее, где раньше часовенка стояла или кладбище имелось – там и прикопаем косточки. Есть пара мест… На такси отвезём, не обеднеем. Придётся, конечно, обойтись без священника, ну да ничего страшного. Официоз покойному уже до лампочки. Если тебя напрягает моральная сторона – не парься. Никто от нас не требует тащить гроб с венками. Я специально у Карповича уточнил. Положим головой на запад, ногами на восток, молитву прочтём, свечку в церкви потом поставим – и хватит. Можно ещё панихиду заказать. Тут дело не в ритуале, а в принципе. Не бросили человека, как мусор, валяться…
Произнеся последние слова, Антон лихо выщелкнул из пачки сигарету и предложил угоститься другу. С появлением собственных денег он не заважничал и всегда помнил о тех временах, когда получал материальные удовольствия исключительно за Серёгин счёт.
Щёлкнули зажигалки.
– Кости одни, говоришь? – выпуская сизое колечко, тут же развеянное порывом весеннего ветра, задумчиво протянул парень. – Тогда почему граждане триарии от них не избавились? Брезгуют?
– Они? П-фе!.. – Антон даже закашлялся, поперхнувшись дымом от такой наивности. – Да им по барабану. Попроси мы их заранее – убрали бы, ребята не гордые. Думаю, было так: поймали пожирателя, надавали ему по соплям, а потом их спецотдельский куратор торопить начал. Знаешь, как они любят: «Бегом! Бегом!»…
– Угу, – согласился с другом инспектор.
– Вот они и ускакали, позабыв про всё на свете. А спецотдельский – тот да. Тот, на что хочешь могу поспорить, умышленно не отдал приказ. Чтобы нам указать на наше место. В воспитательных целях и ради профилактики гордыни. А потом Карповичу сообщил. Тому деваться некуда – пришлось нас припрягать.
– Козёл полупид… полунехороший.
В последнее верилось легко. Инспекторы не раз убеждались в надменности и снисходительном презрении параллельной структуры, всячески подчёркивающей по поводу и без, что они-то настоящим делом занимаются, о котором и говорить нельзя ввиду секретности, а Сергей с Антоном – выше мелочёвки не поднимутся никогда. Исключение из всей этой братии с праведно-постными мордами составлял лишь македонец Александрос – серьёзный, неоднократно проверенный в деле, но крайне нудный мужик.
– С покойным понятно, – уныло пробормотал Иванов. – Данные есть?
– Калиниченко. Пётр Сергеевич. Сам из Казахстана родом. Алкаш и размазня по характеру.
– Сожрал его кто – установили?
– Я же говорил, – призрак зажмурился, давя в себе очередной порыв сбегать в магазин за новой банкой. – Нежить.
– Да я не о том… Взялась она откуда? Мы же ни сном, ни духом…
– Из старых труб, наверное… Я до конца не понял – шефу некогда было. По месту определимся.
***
… Искали последнее прибежище бездомного долго. Как всякий опытный в бродяжничестве человек, он умело прятал своё жилище от посторонних глаз. Если бы не Швец с его всепроникающими возможностями – в жизни бы не догадались посмотреть за кустом у загаженного, наполовину разрушенного гаража-самостроя. Там оказалась маленькая, похожая на люк дверца в тесное подземное помещение с проржавевшими трубами, закисшими вентилями, между которых лежала пропитанная зеленоватой, воняющей разложившимся трупом, слизью куча замызганного тряпья, служившего обитателю лежанкой.
Брезгливо порывшись подобранной на улице деревяшкой в чавкающей жиже, кое-как растащили рванину в стороны. Осмотрели открывшийся после расчистки пол, на котором ночевал Калиниченко при жизни. Ни пентаграмм, ни прочих хитрых амулетов. Бетон как бетон, самый обычный, только грязный.
Перешли к груде разнообразного хлама, сваленного в дальнем от входа углу, и призрак почти сразу палкой вытащил оттуда небольшую, рыжеватую шкурку с белыми пятнами.
– Кошку сожрал? – предположил Серёга.
– Собаку, – подойдя к открытой дверце и рассмотрев добычу в подробностях, ответил напарник. – Совсем опустился.
Дальнейший осмотр много времени не занял: грязные пакеты из-под просроченных сосисок, засохшие корки, помойно-бытовой мусор, сбоку – пластиковые бутылки с водой и чем-то жёлтым (открывать не стали), на небольшом уступе – немудрёные пожитки в виде расчёски, истрёпанной книжки без начальных страниц, стареньких очков с треснувшими линзами. Какие-либо документы отсутствовали.
Перешли непосредственно к восстановлению картины происшествия. Просветили Печатями трубы, появляющиеся из стены одной стороны и уходящие в чёрный провал лотка в другой. Человеку не пролезть. Антон, дематериализовавшись, сунулся было, однако быстро выскочил оттуда как ошпаренный, заявив:
– Делать там нечего. Темно, сыро, тесно – разве что крысе пролезть, и грибок на стенах неприятный.
Немного удивившись такой брезгливости, Сергей, нахмурившись, пробурчал:
– Ясно. Кости где?
– Без понятия…
Этот вопрос занимал и Швеца. Инспекторы снова честно всё облазили, подсвечивая себе Печатями. Останков не было.
– Ничего не понимаю, – озадачено бубнил себе под нос Антон. – Здесь человека слопали, а следов с гулькин хрен. Одна лужа протухшая. Так не бывает…
Иванов не спорил.
Решив, что в третьем осмотре нет никакого смысла, друзья выбрались на свежий воздух.
– Костей нет, – глубокомысленно резюмировал призрак. – Ни одной.
– Я заметил. Спёрли?
– Думаю, да. Но не представляю, кому они понадобились. Наткнись на них детишки – тут бы уже погоны были, протокол писали, мелких успокаивали… Другие бомжи? – народ тёртый, пальцем бы не притронулись, убежали… А больше и грешить не на кого. Крысам уволочь тот же череп не под силу, прочее зверьё сюда не попадёт – дверь прикрыта.
Понимая правильность выводов друга, Сергей не преминул осмотреться по сторонам – стандартная, от всего далёкая рабочая окраина, почти выселки. Ждущие капремонта пятиэтажки, разрисованная всякими непотребствами детская площадка с переполненными урнами, небольшие, укатанные паркуемыми на ночь автомобилями пустыри между домами. Вдалеке какой-то дебил выставил на подоконник колонки и делится с миром гениальными рифмами под три аккорда: «Конвой… седой… бухой… судьбой». Людей у подъездов почти нет – день, на работе все.
– Ты знаешь, куда эти трубы могут вести? – рассеянно спросил он у напарника.
– На фабрику. Туда, – палец друга указал на ближайший дом. – Раньше там швейка была. Спецодежду всякую шили. Теперь – не знаю. Скорее всего – сплошь арендаторы обосновались. Им централизованные коммуникации без надобности – экономят. Есть вода со светом – и хватит. Потому и проржавело всё. А ты для чего спросил?
– Пытаюсь понять, на кой этот бункер построили.
– Да ничего сложного, – отмахнулся Антон, добавив старую шутку. – Следы прошлой высокоразвитой цивилизации. Раньше при каждом предприятии имелась своя котельная, зачастую не одна. Помимо собственных нужд, они ещё и всякие подшефные заведения отапливали. Детские сады, дома пионеров или школы. И по ходу строили такие вот технические помещения, для обслуживания. Бетон при Союзе никто не считал, делали не стесняясь. Вон он, кстати, – кивок головы указал на большой, старый тополь на углу одного из домов.
– Кто? Где?
– Да вон же! Павильончики за забором.
Приглядевшись, инспектор в указанной стороне рассмотрел кусочек забора, за которым виднелись разукрашенные яркими цветами павильончики упомянутого детского сада.
А призрак продолжал:
