— Хочу, — ответил Натан. — Завтра мы поедем туда вместе.
Утром Натан Валерьянович передумал. Жене он сказал, что нотариус свободен с утра и оформление документов может затянуться, а Оскару процитировал за завтраком наставление покойного батюшки, полученное перед женитьбой на Розалии Львовне:
— «Чтобы сделать свой брак счастливым, Натан, — сказал покойный отец, — достаточно уметь две вещи: брать то, что дают, и мириться с тем, что имеешь». На моей памяти, Оскар, ты не взял ни копейки, и не смирился в этой жизни ни с чем.
— Ладно, Учитель… я пошутил, — оправдывался Оскар. — Зачем мне жениться? Да и Юлька за меня не пойдет. Ее мамаша не пустит.
— Мое мнение ты слышал. Решение принимать тебе, — сказал Боровский и встал из-за стола.
В то утро нотариус зря ждал клиента. Натан отправился к капитану Карасю с намерением докопаться до истины. Валерий Петрович отложил дела и достал из сейфа досье господина Шутова с заранее приготовленными закладками. Такого толстого личного дела Боровский в жизни не видел. Если бы его ученик написал мемуары с подробностями каждого прожитого дня, трактат и то бы не получился таким объемным.
— Вспомните, пожалуйста, Натан Валерьянович, когда, при каких обстоятельствах вам пришло в голову заниматься физикой времени?
Натан удивился, но заставил себя сосредоточиться и вспомнил, с чего началось безумие. В тот год он получил должность заведующего кафедрой и новую квартиру от альма-матер. Наверно это был самый счастливый год его жизни. Он прошел в приятных хлопотах и любимой работе. Боровский дважды съездил в Германию по приглашению коллег, читал лекции в Берлинском университете, купил машину, о которой мечтал, и отдохнул на море с семьей, первый и, к сожалению, в последний раз. Столько было планов на эту жизнь, прежде чем время сорвалось с тормозов и стремительно полетело в пропасть. Да, — вспомнил Натан, — в тот год все складывалось на редкость удачно. Даже набранный курс оказался самым интересным курсом за всю историю его учительства. Натан Валерьянович сам принимал экзамены у абитуриентов и имел право выбора. Ребята подобрались исключительно любознательные и трудолюбивые, ради них… под их влиянием он начал заниматься проблемами, не имеющими прямого отношения к учебной программе.
— Оскар Шутов учился на этом курсе, — напомнил Карась.
— Да, — подтвердил Натан, — я сам помог ему поступить. Мальчик победил в олимпиаде, которую устраивали мои коллеги специально для того, чтобы пригласить на факультет талантливую молодежь. По правилам он мог сдавать два экзамена вместо четырех. Я поставил «отлично». Ему достаточно было написать сочинение на три бала, но орфография Оскара подвела. Я просил за него… Да, я лично ходил на кафедру, объяснял ситуацию… Я, можно сказать, за него поручился. Пообещал коллегам… Объяснил, что правописание — не игра на скрипке, не обязательно начинать с трех лет, чтобы стать виртуозом. Совершенствовать родной язык можно целую жизнь, главное, чтобы человек имел стимул его совершенствовать, а не тягостные воспоминания о том, что пять ошибок в абзаце перечеркнули карьеру. Оскар очень старался. Он много читал, даже занимался у репетитора.
— С его подачи вы увлеклись проблемой, не имеющей отношения к учебной программе?
— Не вспомню, с чьей именно. Возможно. Оскар всегда был полон сумасшедших идей. Ему было интересно все, что непонятно. Он не ленился задавать вопросы. Иногда я не знал, куда деваться от его бесконечных «почему». Иногда он ставил меня в тупик. Немногие из моих студентов работали с задачниками по ночам, не могли оторваться, потому что им интересно было решать задачи. Сколько времени прошло! Не помню, кому принадлежала идея, но, раз уж я увлекся физикой времени, значит, идея не показалась мне бестолковой.
— И, конечно, вы не вспомните темы рефератов, которые Оскар Шутов писал в студенчестве?
— О чем вы, Валерий Петрович? К рефератам и лабораторным работам серьезно никто не относится, ни студенты, ни педагоги.
— Отнеситесь серьезно к тому, что я вам сейчас покажу, — попросил Карась и подал Боровскому список работ студента Шутова за период обучения в университете с краткими аннотациями для забывчивых педагогов.
Натан Валерьянович сосредоточился на списке. Карась ждал.
— Узнаете «четвертое измерение», свернутое в зеркалах? — помогал он. — Астрофизические парадоксы в разделе геометрия пространства… Обратите внимание на расчеты физических свойств «черных дыр» и на природу аннигиляции материи под воздействием… каких частот?
— Да, — припомнил Натан, — под воздействием первичного вакуума. Я помню его идеи телепортации. Оскар был увлечен фантастикой и не всегда понимал, где кончается книга и начинается наука.
— Не телепортации, а аннигиляции, Натан Валерьянович.
— Вы читали его реферат? В чем вы хотите нас обвинить?
— Я хочу, чтобы вы, как физик, проанализировали общую направленность работ и сформулировали тенденцию. Уверяю вас, тяга к непознанному тут ни при чем. Все, чем занимался Оскар Шутов во время обучения у вас, под вашим влиянием и руководством, имеет выраженную направленность. Натан Валерьянович, я хочу, чтобы вы сами произнесли это слово, иначе наш разговор никуда не продвинется.
— Не вижу никаких тенденций.
— Не видите или не хотите открыть глаза?
— Я не… То есть вы намекаете, что мой ученик набирался опыта для того, чтобы подарить человечеству апокалипсис?
— Неужели это не очевидно? Неужели вы не видели, чем занимался у вас под носом любимый студент? Не знаю, осознанно или подсознательно, он с первого курса занимался именно этой проблемой и всячески вовлекал в нее тех, кто, по его мнению, на что-то способен в науке. А теперь вспомните, Натан Валерьянович, кто уговорил вас бросить работу в столице и перейти в филиал? Кто убедил, что там будут новые возможности и неограниченная свобода, а заодно лаборатории, которые подчиняются непосредственно факультету?
— Мы только обсуждали эту тему с Оскаром. Решение принимал я сам.
— Кто убедил вас оставить Греаль, когда вы хотели вернуть его владельцу? Кто заставил вас бросить семью и поселиться в Слупице, которая не обозначена на карте района? В конце концов, кто уговорил вас бросить работу, чтобы вплотную заняться проблемой, которая, к учебной программе отношения не имеет? Кто?
— Ну… — растерялся Натан, — так сложилось. Все, что вы перечислили — чистейшее совпадение. Многие решения мы принимали вдвоем. Многие его студенческие работы я помню… уверяю вас, что в них… Боже мой! — испугался он и уронил на колени список. Натан почувствовал, как испарина выступила у него на лбу. — Я не хочу даже думать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
