обманщиком. И это не деньги — они с Лазарро поменялись баш на баш. Стедман прошел из трейлера в мастерскую, но там никого не было. Для туристов рановато, они появятся часам к двенадцати. Корнелии тоже нигде не было видно.
Чувство, будто он утратил что-то важное, стало настолько сильным, что Стедман поддался порыву перерыть все шкафы и ящики в мастерской в поисках один Бог знает чего. И он хотел, чтобы жена помогла ему.
— Милая! — позвал он.
— А вот и он! — раздался возглас Корнелии снаружи.
Она вбежала в мастерскую и потащила его на улицу к мольберту, на котором Стедман демонстрировал туристам свое мастерство. На мольберте стояла черная картина Лазарро. Она была подписана Стедманом и при свете дня предстала совершенно в новом качестве. Чернота блестела, казалась живой. А другие цвета больше не казались грязными оттенками черного. Они придавали картине мягкий, божественный отсвет витража. Более того, это не была картина Лазарро. Она была лучше, чем у Лазарро, потому что в картине отсутствовал страх. Там были красота, гордость и трепещущая жизнь.
Корнелия сияла.
— Ты победил, милый… ты победил, — проговорила она.
Молчаливым полукругом перед картиной стояли несколько человек, совсем не похожие на тех зевак, к которым привык Стедман. Серьезные художники тихо пришли посмотреть на творение Стедмана. Они были смущены и полны уважения — пустой, глупый Стедман доказал, что он гораздо больший мастер, чем все они, вместе взятые. Горечь и радость смешались в улыбках, которыми они приветствовали нового мастера.
— Вы только гляньте на мазню на той стороне! — воскликнула Корнелия.
Она указала пальцем через улицу. В витрине мастерской Лазарро была выставлена картина, которую Стедман написал прошлой ночью. На ней стояло имя Лазарро. Стедман был потрясен. Картина нисколько не напоминала его работы. Да, она была похожа на открытку, но на открытку, отправленную из чьего-то персонального ада.
Индейцы, и домик, и старик в домике, и горы, и облака на этот раз не выражали никакого напыщенного романтизма. С реалистичностью Брейгеля, плавностью линий Тернера и гаммой Джорджоне картина повествовала о мятущейся душе несчастного старика.
Картина была тем самым бесценным предметом, который утратил Стедман прошлой ночью. Единственной настоящей работой, которую он создал за всю свою жизнь.
Прямо через дорогу навстречу Стедману шагал Лазарро. Он был очень возбужден. Сильвия Лазарро тянула его за рукав.
— Я никогда тебя таким не видела! — воскликнула она. — Да что случилось?
— Мне нужна эта картина, — громко и раздраженно проговорил Лазарро. — Сколько вы за нее хотите? — рыкнул он на Стедмана. — У меня сейчас нет денег, но я заплачу, когда появятся. Заплачу, сколько скажете. Назовите цену.
— Ты рехнулся? — вскипела Сильвия. — Да у меня для такой вшивой картинки и стены не найдется!
— Заткнись! — рявкнул Лазарро.
Сильвия заткнулась.
— А что вы скажете… что вы скажете насчет обмена? — проговорил Стедман.
Корнелия Стедман расхохоталась
— Обменять чудесную работу на эту жалкую мазню?
— Молчать! — приказал Стедман. На сей раз старый художник не казался величественным, а действительно стал им. Он обменялся с Лазарро дружеским рукопожатием. — По рукам?
Раздел 6.
МОДЕЛИ ПОВЕДЕНИЯ
© Перевод. А. Комаринец, 2020
Мотивы и поведение людей всегда были одной из основных тем художественной литературы, но у Воннегута эта тема имеет явный социальный подтекст. В его рассказах местное сообщество зачастую играет роль фактора, определяющего, как те или иные темы будут отображены в персонажах и сюжете. Любимый прием Воннегута — вмешательство людей, выполняющих определенную социальную функцию. Это может быть руководитель школьного оркестра, который попутно решает проблемы своих учеников, продавец противоураганных окон и поддонов для ванн, который не только устанавливает свою продукцию, но и служит своего рода носителем здравого смысла. В некоторых рассказах прослеживается путь консультанта по инвестициям, который занимается чем угодно, только не денежными вложениями. В этих и прочих рассказах высшая истина заключается в том, что всегда существует мир стабильных ценностей, которые подтверждают и подкрепляют человеческие устремления.
Почему Курт Воннегут так часто выбирает на роль рассказчика, автора и катализатора действия консультанта по инвестициям? Инвестор не просто передает кому-то свои деньги в управление, он вкладывает их в некое предприятие. Если это предприятие будет успешным, оно принесет не только прибыль инвестору, но и пользу обществу в целом — как, например, служба паромного сообщения между Кейп-Кодом и Нантакетом, в которую сам Курт вложил деньги в то самое время, когда писал свои рассказы. Кстати, инвестиция оказалась неудачной — в любых предприятиях всегда присутствует фактор риска. Но даже из провалов вырастают хорошие рассказы.
Один из наиболее удачных рассказов Воннегута — «Портфель Фостера», в котором финансовый консультант проводит вечер с клиентом, за скромным образом жизни которого скрывается огромное состояние. Почему этот инвестор забывает о своем портфеле с прибыльными акциями ради того, чтобы жить в стесненных обстоятельствах, тут не важно. Суть в том, что он делает это невзирая ни на что. Консультант узнает, что главное в жизни — не деньги, а счастье. Этот появившийся 8 сентября 1951 года в «Кольерз» рассказ задает тон всем последующим. Воннегут выбрал его в качестве камертона для сборников «Канарейка в шахте» и «Добро пожаловать в обезьянник». Много позже он позволит включить рассказы «Невеста на заказ» и «Бесплатный консультант» в сборник «Табакерка из Багомбо». Рассказ «Портфель сосунка» ни один журнал не принял, но он вошел в одноименный посмертный сборник. Рассказ «Король трутней» до недавнего времени находился в архиве писателя в Библиотеке имени Лилли Индианского университета. В каждом случае клиент консультанта ведет себя иначе, пока наконец это поведение не выходит за рамки рационального.
Где можно встретить нормальное человеческое поведение? В небольшом сообществе, в деревне, будь то в вымышленном Северном Кроуфорде, штат Нью-Гэмпшир, или в безымянном местечке на Кейп-Коде, очень похожем на то, в котором на протяжении пятидесяти-шестидесяти лет жила семья Воннегутов. Центром этих городков и деревень выступает местный самодеятельный театр, естественное место действия для рассказов Воннегута. Всю свою жизнь он хотел отдавать что-то общине, в которой жил: служил добровольцем в пожарной части в пригороде Скенектади, где он работал в отделе по связям с общественностью «Дженерал электрик» в конце 1940-х годов, в следующем десятилетии преподавал литературу в муниципальном колледже Кейп-Кода, а в 1960-х участвовал в постановках самодеятельного театра. Даже после того, как в 1970-е годы он
