— Из-за тебя я, Балу, принял позор, из-за тебя пропущен сквозь сито, меж жерновами раздроблен, обожжен над огнем, в муку превращен, в море рассеян.
Не захотел Балу Муту внимать, спиной к нему повернулся, удалился на гору Цапану, на высоты свои.
И собрал Муту свою свиту, семь верных ему юнцов, кабанов восемь. Им сказал:
— От Балу, от брата, обиду я претерпел, хотя нас мать одна родила. Идемте со мной. С Балу хочу я сразиться.
Каптару{69} покинув, Цапану достигнув, набросился Муту на Балу. Друг с другом схватились они. Ударились друг о друга, как кремень о кремень. Муту силен, но и Балу силен. Бодались, как буйволы. Муту силен, но и Балу силен. Кусали друг друга, как змеи. Муту силен, но и Балу силен. Лягались, как жеребцы. Муту силен, но и Балу силен. Муту упал, но и Балу упал.
Шапаш, Илу лампада, молвила Муту:
— Внимай мне, о Муту, сын Илу. Зачем вражда тебе с братом? Об этом может слышать Илу, отец твой. Он может обрушить шатра твоего опоры, опрокинуть может трон твоего царства, разломать он может скипетр твоего судейства.
И устрашился Муту, сын Илу, Муту Могучий. Илу любимец, голосом он хрипучим попросил у Балу пощады. На трон посадил он Балу в шатре его царском.
Все это Илу увидел с высокого трона. Со словом он обратился к Муту, своему любимцу:
— Можешь вкушать свой хлеб! Он силу тебе дает. Губами цедить вино. Оно утеху дает. Шапаш и князья земные, боги, что под землей, будут во власти твоей. Пригожий-и-Мудрый будет в свите твоей, спутником будет твоим. В честь он твою вознесет дыма столбы. Навытяжку перед тобой он будет стоять.
Подписал Ил-милк из Шабону,
Рассмотрел Аттин Парланц, верховный жрец, высший пастырь,
Сверил Никмаду, царь Угарита, повелитель Йаргабу, господин Теремину.{70}
Дворец для Балу
Рассказ раскрывает противоречия между богом младшего поколения Балу Могучим и богом старшего поколения Илу. В страхе перед могуществом юного бога Илу долго отказывает ему в собственном доме, в его небесной резиденции, которой в городе соответствует храм. Видимо, Балу, как и еврейскому богу Яхве, пришлось обитать в шатре. Это умаляло его достоинство как «князя земли». Миф должен был объяснить обряд перемещения Балу из шатра во вновь построенный храм. Обряд этот известен по описанию в Библии переноса ковчега Давидом на гору Сион.
Семь девиц умащали Анату, благовония в кожу ее втирая, и от тела ее исходил аромат. Соединились в нем запахи дичи и меда{71}. Ворота закрыв дворца, вышла Анату на поле, где ее ожидали юнцы, войско горной богини, а вместе с ними сыны городов. Сокрушала Анату в долине врагов, истребляла народ. Поражала она горожан и людей, что с моря явились, истребляла пришедших с Востока{72}. Пробивалась она сквозь недругов строй. С обеих сторон были головы, как живые, руки над нею взлетали, как саранча, кисти храбрых падали в кучи. Головы павших она бросала себе за спину, кисти рук отправляла в чрево свое, по колено стояла в крови, в крови храбрецов она омывала ножные цепочки. Старцев жезлом гнала, как овец, лук свой приставив к бедру, стрелы она метала.
Затем возвратилась она во дворец, но сердце ее смертями не было сыто, не было сыто резней, что она учинила врагам. Кресла швыряла она в храбрецов, в воинов кидала столы, скамейки — в могучих героев. Многих сразив, она оглянулась. При виде трупов блаженство ее охватило, вспухла печень ее, ибо она погружала колена в кровь храбрецов, ножные цепочки в ней омывала.
Потом она в чаше омыла руки свои, очистила их в небесной росе, а также дождем Скачущего на облаках. И, завершив очищенье, призвала девиц семерых. Кожу они умастили Анату. И от тела исходил аромат. Соединились в нем запахи дичи и меда. Аромат благовоний уходил на тысячу поприщ в течение дня.
К ней в это время явились Балу посланцы. Издали их увидав, задрожала Анату от макушки до пят, чресла ее затряслись, капли пота на лбу показались. Голос возвысив, послов вопросила она:
— Что вас ко мне привело? Может быть, недруг какой, мной не добитый, вновь ополчился на Балу? Или какая иная беда угрожает Ездящему на облаках? Разве мало врагов я его сокрушила? Был среди них сам Ямму, Илу любимец. Не поразила ли я дракона о семи головах, гибкого змея{73}? Разве не я Муту повергла? Может быть, изгнан опять Балу с Цапану высот, с трона могучего царства?
Анату поклонились юнцы, к ее припали стопам, пали пред нею ниц, почести ей оказали. Затем ей отвечали они:
— Посланье к тебе, Анату, от могучего Балу, слово сильнейшего среди всех. Явись в обитель мою, Анату. Помести в землю хлебную жертву, котел в глубины земли зарой, возьми посох, захвати суму. Поторопятся пусть ко мне ноги твои, стопы пусть поспешат. Есть у меня, что поведать тебе. Слово тебе я сберег. Лепет деревьев и шептанье камней в слове том, жалобы небес, текущих на землю, от звезд к океану. Шатер я построить хочу, какого даже небо не знает, какого и в мыслях нет у людей, у толп, на земле кишащих. Возведу я шатер для тебя на горе моей, на вершине власти своей, ибо того я хочу, владыка Цапану, мыслящий о тебе.
— Да, я приду! — отозвалась Анату. — Хлебную жертву в землю я положу, котел в землю зарою. Вы ж, после пути отдохнув, собирайтесь в дорогу, к Балу Могучему скорее идите, гонцы! Я же пойду впереди к далеко живущему богу, встану на путь к божеству, живущему вдалеке, через толщу земную пройду я от вод грунтовых, вверх поднимусь сквозь земные слои.
Так они вышли на путь, что ведет к вершинам Цапану, в тысячу мер, в десять тысяч длиной. Балу, издалека сестру свою заприметив, свиту отправил из своих дочерей. Они деву ублажили, Анату свежей водой напоили, росою обмыли, росою, что сочится с небес, смешав ее с жиром земли.
— Среди богов я один еще не имею дома. Есть обиталище Илу, есть жилище у госпожи Асирату, помещенья у других ее сыновей. Горницами наделил Илу Бык моих дочерей, невест непорочных. Только мне одному он дома дать не желает.
— Он даст тебе дом! — Анату ему возразила. — Уступит он ради меня и себя. Ибо швырну я его, словно овцу, на землю. Кровью омою середину его бороды, если ты дом не получишь, как боги другие, как сыновья Асирату.
Грозно топнув ногой, Анату обратилась к устью Реки, к истокам Океанов обоих, Илу достигла горы, вступив во владенья царя и отца, и возвысила голос:
— Радуйся, Илу, что еще жив на свете! Радуйся, что я тебя еще не схватила, что на земле ты еще не лежишь, как овца. О сыне подумай своем, что не имеет жилища, как другие твои сыновья.
Услышав дочери крик, Илу бежал через своих комнат семь, и из восьмой такое ей слово сказал:
— Знаю я, дочь, что твое не обуздано сердце, словно бы мужем, не девою ты родилась. Просишь ты дом для Балу, и уступить готов я.
— Мне, — вещала Анату, — давно твоя ведома мудрость. Ибо она тебе вместе с бессмертьем дана. Каждое слово твое — счастливая участь. К Балу Могучему ты милостив, как никогда. Мы же, богини, к этому дару готовы, Балу Могучему все мы готовы помочь.
— Да, — подхватила Аситару, — мой сын не имеет дома, как у меня и у других моих сыновей. Все мы просим тебя о постройке дома для Балу, мы все твоего повеления ждем.
— Что ж, — Илу промолвил, к супруге своей обращаясь. — Выбери двух сыновей, гонцами отправь на Каптару, где Пригожий-и-Мудрый живет. Пусть он построит дом для Балу Могучего такой же, какой он тебе построил.
Балу и Анату
Илу не выполнил свое обещание построить дом для Балу. Этому помешал бог моря Ямму, которому было оказано предпочтение. Анату и сочувствующая ей Шапаш этим возмущены. Илу собирает совет богов, с которым, видимо, хочет согласовать свое решение построить дом для Ямму. Чувствуя поддержку Илу, Ямму отправляет послов с требованием выдать Балу как раба и пленника. Это предполагает заключение между Илу и Ямму специального соглашения, наподобие известных по договору между Египтом и царем хеттов о выдаче перебежчиков.
И вновь на помощь Балу приходит Анату. С помощью волшебного оружия, изготовленного Пригожим-и-Мудрым по просьбе Анату, Балу расправляется со своими недругами и соединяется в священном браке со своею спасительницей.
Пригожий-и-Мудрый, строитель и мастер, как никогда торопился. Свернув с пути своего, направился он к истокам двух потоков, верховьям Океанов обоих, взобрался на гору Илу, достиг владений отцовских, вступил на вершину отца времен, перед ним склонился и, как слуга, распростерся.
И сказал ему Илу:
— Сооруди немедля дом для мне любезного Ямму, дворец для владыки всех вод и потоков.
Не скрылось это от взора и не укрылось от слуха богини Шапаш Пресветлой, что небо дневное обходит. Возвысив свой голос, что было сил закричала:
