— Слушай, могучий Балу, слух напряги свой чуткий. Илу, отец наш и Бык, лицо обратил свое к Ямму, владыке всех вод и потоков, дворец ему хочет построить, твое ниспровергнуть царство и разломать твой скипетр.
К Илу направился Балу и молвил ему с обидой:
— О, Илу, Бык и родитель! Разве тебе неизвестно, что я не имею дома, каким обладают боги, что я не имею двора, который бы львы охраняли. Ты же, к Ямму склонившись, ему приказал построить дворец…
— Да, выбор мой пал на Ямму, — сыну Илу ответил. — Царем я решил его сделать. Ведь ты жены не имеешь и не имеешь потомства.
Тем временем боги собрались на гору родителя Илу. В доме его разместившись, вкушали бессмертные пищу, которая их достойна. И тотчас послы показались, которых Ямму отправил. Илу не поклонившись, они к богам обратились:
— Послал нас великий Ямму, потоков и вод владыка. Средь вас находится Балу, рожденный богом Дагану. Он Ямму давний невольник, строптивый раб и неверный. За ним мы явились и просим его немедленно выдать.
Боги склонили шеи к коленям и побледнели от страха. Никто из них не решился промолвить хотя бы слово, словечко в защиту брата.
Балу вперед выходит и с Илу становится рядом.
— Почему вы, боги, молчите, к коленям склонивши шеи? — промолвил Балу Могучий. — Почему б нам не выступить вместе против дерзости Ямму?
И подняли головы боги, и повернулись к Илу, решенья его ожидая.
— Да, Балу — подданный Ямму, — к богам обратился Илу. — Был взят он им в плен и должен ему, как раб, подчиняться.
Тут выхватил Балу секиру и меч свой из ножен вырвал. Но тут же Анату схватила его за правую руку, за левую руку схватила.
— Убийство послов, о Балу, — произнесла богиня, — чести твоей недостойно. Послы не явились сами Они выполняют волю того, кто стоит над ними, слова его повторяют.
Бросил Балу секиру, меч свой в ножны отправил, и сразу послы удалились, гнева его опасаясь. За ними Балу Могучий Илу шатер покинул, и Анату с ним вместе.
— Послов я изгнал, сестрица, молвил Балу Могучий. — Теперь я возьмусь за Ямму. Я сокрушу его царство, а самого повергну и растопчу ногами.
— Ты прав, — согласилась Анату. — Тебе я не раз говорила, что Ямму — твой злейший недруг. Отнять твое царство он хочет. Пригожий-и-Мудрый оружье тебе изготовит, новые две дубины. Имя первой — Гонитель, ты ею Ямму прогонишь и обратишь его в бегство. Имя второй дубине — Да ослабеет Ямму. Опустишь ее на череп владыки всех вод и потоков. Он упадет на землю, и дух из ноздрей его выйдет.
Сказав это, улетела Анату, к себе удалилась.
Лет протекло немало. Анату, дом свой покинув, пожелала подняться на землю. У дворца, который построил Пригожий-и-Мудрый, владычица опустилась. К рабам, охранявшим ворота, она обратилась с вопросом:
— Скажите, дома ли Балу? В каких он живет покоях?
— Нет господина дома, — Анату ответили слуги. — Балу свой дом покинул и на луг Шамку отправился охотиться на быков{74}.
На луг, чье имя Шамку, дева Анату полетела. И вот, поднимая очи, Балу ее увидел и крикнул нетерпеливо:
— Скорей опускайся, сестрица. Врагов я теперь не имею. Пеплом и пылью стали те, кто со мной враждовали. Ничто нам теперь не мешает дружить и любить друг друга.
Спустилась Анату на землю и не увидела Балу. К ней бык приближался могучий, глаза его страстью пылали. Метнувшись быку навстречу, Анату обняла его шею{75}…
Через год у Анату родился теленок.
Волшебный лук
В поэме об Акхите, в отличие от других угаритских религиозно-мифологических текстов, наряду с богами действуют герои — мудрый царь Даниилу, его сын Акхит, рождение которого было наградой царю за его благочестие, и союзница Акхита, сестра его Пагату, любящая своего брата, так же как Анату Балу, не сестринской любовью. Пагату — соперница Анату, ибо богиня предлагает Акхиту в обмен за лук также и любовь. Пагату противостоит ей и как покровительница земледелия богине охоты.
Таким образом, поэма об Акхите — эпическое произведение, обладающее всеми признаками любовного романа с характерными для него ситуациями любви, ревности, отчаяния и мести, сочувствием к любящей и страдающей личности, интересом к семье и частным отношениям. Угаритский миф-роман на целое тысячелетие древнее произведений этого жанра у древних греков. Нельзя считать случайностью, что греческие романы появляются в годы близкого соприкосновения античного и древневосточного общества, после завоеваний Александра Македонского, в эпоху эллинизма.
Был царем в стране Ханаан, во граде, чье имя Харнам, Даниилу, муж рапаитский{76}. Все Даниилу имел, что может душа пожелать, но счастья не ведал. Ибо он был одинок, долгие годы о сыне напрасно мечтая. И наконец, он обратился к Илу Быку с мольбою. Дал он обет владыке годов только чистое есть, чистое пить, если творений творец даст ему сына.
Ночь протекала. Начался день, первый, второй. Чистое ел Даниилу, чистое пил. Третий день начался и прошел, четвертый за ним, пятый, шестой, на седьмой вышел навстречу мольбе Даниилу Балу и молвил такие слова:
— О, Даниилу, муж рапаитский! Сына нет у тебя, побега в роде твоем, как у братьев твоих. Радуйся, Илу Бык, всех творений творец, мой родитель, твою услышал мольбу и приказал передать: «Будет сын у тебя, юный побег во дворце. Могильные плиты предкам твоим он воздвигнет, от клеветы и наветов оборонит, будет жажда — вина поднесет, пить захочешь — тебя напоит, погребальные жертвы сожжет в доме моем. В грязь попадешь, очистит одежду. Будет тебе он слугой, правой рукою твоей. Оседлай, Даниилу, ложе свое, свою жену возымей в поцелуях. Отяжелеет чрево ее в объятьях твоих. Произведет она сына тебе. Побег молодой будет произрастать во дворце.
Голову низко склонив перед посланцем Илу Быка, в покои свои царь поспешил. Супругу свою он, как птицу, кормил из руки и подавал ей питье. Первый день и второй, третий, четвертый день давал он ей есть и пить, день пятый и день шестой кормил ее и поил. На седьмой же день, отяжелев, в широких одеждах она на другое ложе легла. Даниилу рядом с ложем сидел и луны считал. На луне на девятой сын закричал. Ему дали имя Акхит. И еще через год дочь родилась, Пагату имя ее.
Четырнадцать минуло лет. Дважды по семь. Из мальчика вырос муж. Отец Акхита решил силы проверить его. И на гору, где жил Пригожий-и-Мудрый, отправил гонца с просьбой выковать лук, какого свет не видал. Кузнец обещал гонцу прийти, когда минет семь дней.
И вот на день на седьмой Даниилу, муж рапаитский, поднялся и сел у входа в ворота, сел на гумне{77}, под древом могучим{78}, решая по праву дело вдовы и тяжбы сирот по закону{79}, иных мудрецов мудрости обучая. И, глаза поднимая, узрел он Пригожего-и-Мудрого с луком в правой руке, с колчаном и стрелами в левой.
— Это — волшебный лук! — молвил Пригожий-и-Мудрый. — Глазами цель отыщи, стрела ее поразит.
И призвал к себе Даниилу слуг, призвал жену, им повелел приготовить для искусника угощенье, вином его напоить. Пищу приняв и питье, передал Пригожий-и-Мудрый лук Даниилу, стрелы же положил ему на колени.
Отправился Пригожий-и-Мудрый к своему горну, к молоту и наковальне. Даниилу поспешил во дворец. Передавая лук и стрелы Акхиту, благословил он его на охоту, что угодна богам.
— Помни, о сын мой, от каждой дичи, что луком добудешь, лучшую часть Анату должен ты оставлять.
Лук к сердцу прижав, ушел Акхит на охоту, чтобы свой лук испытать. На дугу наложил он стрелу и взглянул на оленя, тотчас стрела сорвалась и убила его наповал. Добычу на плечи взвалив, выйдя на ровное место, Акхит отрезал ножом самый жирный кусок. И возложил на алтарь, который сложил из камней. Только поднялся дымок, Анату жертву узрела, вместе с тем увидав за спиною охотника лук. Сразу поняв, что это лук необычный, дева пустилась в полет. Перед Аккитом представ, чашу свою на землю швырнув, голос возвысив, она рекла:
— Слушай, юный Акхит! Речи моей внимай! Пожелай серебра, и ты его обретешь! Золота попроси, будет оно у тебя! Ты же отдай мне свой лук, ветвь, что согнута в дугу.
— Зачем тебе, дева, мой лук? — Анату ответил Акхит. — Деревья тебе посвящу, что украшают Ливан, сухожилия диких ослов, рога диких козлов, камыши тебе посвящу. Пригожему-и-Мудрому это отдай, и он изготовит лук, ветвь в дугу согнет.
Выслушав эти слова, Анату вещала так:
— Вечности пожелай, и ты получишь ее! Бессмертия пожелай, и я его ниспошлю. Вместе с Балу будешь ты числить года, месяцы вместе считать. Будет, как у него, пиром твой каждый день.
— Зачем ты плетешь обман? — молвил юный Акхит. — Твоя мне отвратна ложь. Ведь ни один человек бессмертья не обретет. Как умирают все, так скончаюсь и я. И лук мой не для тебя, он не для женской руки.
