То, что напереводил профессор, не укладывалось в голове Его Солнцеподобия. Манускрипт писал человек, владеющий странными знаниями. Он называл себя словом, значения которого не понимали ни профессор, ни Его Солнцеподобие. Этот человек по имени Биформис утверждал, что в родном мире диктатора есть какие-то спрятанные ворота в мир, где есть источник с водой, дарующей вечную жизнь. Живой водой. Он пошутил? Может быть, конечно, но зачем? Он же никогда не смог бы увидеть их вытянувшиеся лица. Сам-то он, похоже, не был бессмертным, хоть и жил долго. Этот Биформис так сокрушался, что был изгнан из своего мира и заперт здесь. Он жил местью и потратил свою жизнь на то, чтобы открыть ворота, что ему не удалось.
«Бессмертие! Даже представить страшно. Бессмертие – это сколько? Триста? Пятьсот? Тысячу лет? А после тысячи что? Еще тысяча? А конец будет? И что, все время один? Скучно! – Его Солнцеподобие забегал по кабинету. – Может, жену тоже напоить живой водичкой? – Его Солнцеподобие был уверен, что поиск ворот и воды просто вопрос времени. – Так она мне за пару тысяч лет осточертеет. Гарем? Нет! Это тоже не выход! Может, дети могли бы скрасить мое одиночество в бесконечности? Но какой принц не мечтает стать королем? А бессмертные сыновья, наверное, никогда не смогут унаследовать титул бессмертного отца. А если им надоест ждать? Хорошо если к этому времени я сам уже «наемся» властью. Друг? Разве у диктатора могут быть друзья? Эти друзья готовы в любой момент воткнуть нож тебе в спину».
В ногу ткнулся холодный нос Жардена. Пес завилял хвостом, преданно глядя в глаза Его Солнцеподобия.
– Может, тебя взять с собой в вечность, Жарден? – Диктатор потрепал пса по голове. – Так тебе же тоже подружка потребуется!
«Стоп! А как же мой быт? – опять задумался Его Солнцеподобие, подходя к висящему на стене зеркалу. – Постоянно меняющийся штат прислуги и кабинет министров?» – диктатор провел рукой по старинной золотой раме и сказал вслух:
– Умели же делать старики всякие бесполезные красивые штуки, а? Как ты считаешь, Жарден? – Пес в ответ еще активнее завилял хвостом.
«Может, стоит создать класс избранных? – продолжал размышлять диктатор, разглядывая свое отражение в зеркале. – Что это? Прыщик? Нет, показалось. А остальные? Не будет ли волнений и бунтов? Кто не захочет жить вечно, ну, или хотя бы долго? Нам будет грозить перенаселение. Уже сейчас нам приходится захватывать все новые и новые территории для того, чтобы прокормить быстро растущее население. И куда они так плодятся? – Его Солнцеподобие, глядя в зеркало, выпрямил спину, завел левую руку за спину, а правую сложил на груди, засунув большой палец под край борта мундира. Похоже, это любимая поза диктаторов всех времен и народов. – Нам поможет режим повышенной секретности! Глядишь, пару поколений протянем. Еще пару поколений можно протянуть на патриотизме и воинском духе. Население будет «занято» на полях сражений где-нибудь на окраине галактики. А лет через триста что-нибудь придумаем».
Осталось дело за малым. Найти эти ворота.
* * *
Ворота, конечно, нашлись. Под страхом смерти профессорские мозги почему-то работают быстрее. Только от этого проще не стало. Ворота никуда не вели. Это была просто гладкая металлическая дуга, сквозь которую Его Солнцеподобие безрезультатно бегал туда и обратно. Даже он понимал, что открыть их не помогут угрозы пыток, страшных мук и смерти. Поэтому, установив пост у таинственных врат, диктатор ретировался. Пока однажды у рядового Феллопейна не разболелся живот, а принцесса Виктория с компанией не отправилась без ведома взрослых, как мы знаем, на прогулку в заброшенный замок.
* * *
Филимон первым отправился знакомиться с нашими гостями. У нас все еще была надежда, что они не такие, какими кажутся. Вдруг они прибыли к нам как миссионеры? А что? Почему бы и нет? А мы, как радушные хозяева, должны хотя бы поздороваться! Не сразу же в драку лезть?
– Смотрите! Первое живое существо в этом мире. Интересно, оно разумно? Хотя может ли быть разумным бык? Это ведь бык? – сказал, указывая пальцем на Филимона, старшина Милн.
– Да, яркий представитель отряда парнокопытных, но выглядит он довольно смирно, – ответил биолог группы сержант Колд.
– Он один? А где пастух? И остальное стадо? – стал оглядываться бдительный майор.
– Средне прожаренный ростбиф с кровью. М-м-м… – зажмурившись, произнес ефрейтор Найт.
– Это вы меня, что ли, съесть хотите? – услышали они голос. – Я на вашем месте не стал бы этого делать. Я генно-модифицированный. Современная наука пока еще не пришла к окончательному мнению о вреде или полезности генно-модифицированных продуктов. Поэтому более осмотрительно было бы подождать некоторое время до того момента, когда не менее пяти поколений, употребляющих в пищу генно-модифицированную продукцию, докажут нам безвредность оной отсутствием какой бы то ни было мутации в своем потомстве.
Воцарилась пауза.
– Это что – представитель местного населения? – сказал майор и вопросительно посмотрел на сержанта Колда и рядового Фейт. Заметьте! Пришельцев поразил внешний вид разговаривающего местного жителя, а не то, что тот в совершенстве знает их родной язык. Меня, например, до сих пор поражает этот языковой феномен. Майор продолжал: – Что скажете, первоконтактеры? Давайте, оправдывайте свое присутствие в группе.
– Я полагаю, сэр, нам стоит спросить у него, – ответил Колд.
– Может, не надо? – сказала ефрейтор Райт. – Уж больно он болтливый.
– Я, конечно, люблю поговорить, но если вас это раздражает, то я могу поговорить и сам с собой, – сказал Филимон. – Но в знакомстве с этим миром моя помощь все же может вам пригодиться.
Он как в воду глядел, и мы знаем почему!
* * *
Группа продвигалась вперед, не ожидая от этого милого, чистого и спокойного мира никакой подлости. Иногда им казалось, что Филимон единственный разумный местный житель. Потому что никто из насекомых и животных, попадающихся на пути группы, больше не пытался с ними заговорить.
Вдруг их взорам открылась огромная поляна, усыпанная белыми ромашками. А на краю ее – ступа! Большая деревянная ступа с прислоненной к ней метлой.
«Какая красота!» – мысленно ахнула Гала (это она про ромашки, конечно!).
– А это что такое? – спросил сержант Колд, пнув носком тяжелого ботинка ступу.
Филимон заглянул в ступу, она выглядела вполне «жилой». Он оглянулся по сторонам и заметил в ближайших зарослях некое оживление. Он догадался, что хозяйка этой ступы отошла ненадолго… По делам… В ближайшие кустики… И вот-вот появится. Давненько он не видел эту ступу и ее хозяйку. Ведь это ступа Ядвиги Ласловны? Он внимательно оглядел ступу со всех сторон. Ну вот же она! Отметина от его рогов. Он вспомнил ту их встречу и засмеялся про себя: «Молодой был! Глупый!» – а вслух сказал:
– Это просто ступа.
– Ступа? – переспросил сержант Колд. – То есть это посуда для измельчения продуктов? Тогда почему такая большая? А вместо пестика – метла?
– Нет! Это не посуда! – покачал головой Филимон. – Это такой летательный аппарат.
Сержант Колд поднял брови в недоумении, обошел ступу кругом, погладил ее, заглянул внутрь, пожал плечами и сказал:
– Странная конструкция! На какой тяге летает? Где располагается двигатель?
– Вот уж не думал, – поддержал его старшина Пейнт, – что такая конструкция вообще может взлететь.
– А с какой скоростью она летает? – заинтересовался ефрейтор Найт и добавил, увидев недоуменные взгляды своих товарищей. – Гм, ну, если полетит.
– А вот я щас вам объясню! – услышали они скрипучий голос и обернулись.
Ничего страшного они не увидели. Только худенькую старушку с косичкой, правда, в глазах ее был такой огонь, что, казалось, они сейчас выстрелят.
– Здравствуй, Филимон, – опять проскрипела бабка и сиганула в ступу с такой скоростью, что ефрейтор Найт с сержантом Колдом плюхнулись на свои «пятые точки» и ошалело проводили взглядом улетающую ступу.
– И все-таки она летает, – сказал, сидя на земле, ефрейтор Найт.
* * *
Группа располагалась на ночлег. Судя по теплому вечеру и закату, сейчас на этой планете середина лета, и ночь предстоит теплая. Их первая ночь на этой планете.
– По нужде далеко не ходите, – сообщил старшина Пейнт членам группы, – я установил периметр. Очень хочется хотя бы ночь провести спокойно.
Крупицы сомнения в нормальности этой планеты и его обитателей уже закрались в души членов группы.
Однако этому миру были абсолютно безразличны планы пришельцев на эту ночь. Потому что у него были свои планы. Он собирался в гости, и с подарком.
* * *
Роза никак не могла уснуть. Она лежала у костра, разглядывала звезды и прислушивалась. Ночной лес был полон звуков. Стрекот, шорох, треск сучьев, хрюканье, чавканье и даже завывание. Все свидетельствовало об активной ночной жизни этого мира и не способствовало сну.
