Стучи-стучи, стучалка! – прошептал Углов. – Меня не обдуришь!.. Ща доберусь до топора и тогда – кто кому еще постучит в дверь!
Петька на четвереньках подполз к табуретке и, опираясь на нее, поднялся на ноги.
Стук в дверь прекратился и кричать перестали. Но застучали в окно. И закричали снова.
Из потока слов Петька уловил нецензурное выражение «пе-дараз» и обещание выбить окно.
То, как его назвали, возмутило Углова до глубины души. А то, что нечисть собирается выбить окно, заставило поменять тактику. Он, чтобы не искать топор, решил действовать табуреткой.
Переставляя табурет перед собой, Петька двинулся к окну. По мере продвижения он стал разбирать еще некоторые слова. Он разобрал слова «сука рваная», «за…бал» и еще какое-то, типа «пи…дикляуз», но хуже. Он обиделся еще сильнее и хотел ответить, как подобает русскому человеку, но не стал, чтобы не выдать свое местонахождение.
Тут по окну врезали так, что стекло разлетелось вдребезги и на пол посыпались осколки. Петька увидел, как чья-то огромная волосатая лапа вынимает острые куски стекла, оставшиеся в раме, чтобы при залезании не пораниться.
Углов прибавил скорости и к тому моменту, когда в окне показалась голова, он уже стоял рядом с высоко поднятой табуреткой.
– Н-на! – выдохнул Петька и опустил табурет. – Сам пиз…икляуз!
Голова стукнулась об раму и уехала на улицу. Углов услышал глухой стук упавшего тела. Он отдышался, поставил табурет, влез на него и выглянул из окна посмотреть, кого он победил.
Но ноги подвели, Петька вывалился через окно и упал на тело незваного гостя.
Полежал немного… Нос уловил запах солярки. Петька скатился с тела на землю и заглянул сбоку.
Мишка! – понял он.
2
Петька и Мишка сидели за столом с головами, перевязанными мокрыми тряпками.
– Гад ты, Петька, – сказал Коновалов мрачно. – Тебя бы табуреткой по голове…
– А хули ты мне окошко разбил!
– Так я думал – случилось с тобой что! Стучал-стучал, а ты не открываешь!..
А на самом деле было так:
Мишка Коновалов проснулся пьяный в канаве, возле Петькиного дома. Он не помнил, как здесь оказался, и сильно замерз. Дальше спать в канаве он не мог, а идти домой не хотелось. Поэтому он решил переночевать у Петьки.
Они оба с Петькой были парни холостые и могли запросто, не нарываясь на бабские высказывания, по-дружески напиться.
Коновалов сунул руки в карманы и зашагал решительно к Петькиному дому. Мишка дернул дверь. Странно. Дверь закрыта. Странно… Петька никогда избу не запирал. Тащить у него, кроме самогона, было нечего. Коновалов подергал дверь еще. Странно… И вроде бы закрыта изнутри! Уж этого-то Петька никогда прежде не делал. Кого ему было бояться в собственной деревне? Ему в голову никогда не приходило запираться.
– Эй, Петька! – крикнул Коновалов. – Открывай! Никто не ответил.
Мишка начал долбить в дверь сапогом.
– Открывай, бухарин киров! Снова ничего.
Мишка заволновался. Уж очень ему не хотелось тащиться домой…
3
– Ты чего дверь-то запираешь? – Коновалов размотал тряпку и осторожно потрогал голову. На макушке вздулась большая шишка. – Прячешь чего?..
Петька насупился.
– От вас чего спрячешь! Дверь закроешь, а вы – в окно!
– Кто это мы?
– Кто-то!.. Отвали!.. – Петька махнул рукой.
– Ничего себе, ты мне такие слова говоришь! Я получил за просто так табуреткой, а еще и отвали теперь! – Коновалов обиделся.
– Да я тебе если расскажу, ты, один черт, не поверишь! Скажешь, что я вру!
– Ладно, рассказывай…
Петька замолчал. Ему очень хотелось рассказать Коновалову, что с ним произошло, но Мишка наверняка поднимет его на смех. К тому же Углов сам засомневался – а было ли все это на самом деле или, может, ему померещилось? Нет, не померещилось… Я хоть и пью, а ума не пропиваю!.. Петька покумекал и решил рассказать. Завтра Колчанова в деревне не окажется, и это будет лучшее подтверждение моей правоты. А его в деревне, гадом буду, не окажется!.. — Петька был в этом уверен на все сто.
– Хорошо, я тебе расскажу. Но только ты меня не перебивай до конца. Потом свое мнение скажешь! И вопросы потом будешь задавать…
Петька рассказал Коновалову всё, что случилось на картофельном поле.
Мишка молча дослушал до конца и, ясно, не поверил.
– Пиз…ишь! – сказал он.
Вдруг со стороны пруда донесся ужасный пронзительный вой.
Коновалов и Углов переглянулись.
– А не зассышь пойти посмотреть? – спросил Петька тихо.
– А не зассу! – так же тихо ответил Мишка.
– Точно?
– Гадом буду.
4
Они вышли из дома. Было так темно, как бывает по ночам в это время года и еще когда вдобавок луну закрывают тучи. Будто прячешься, как в детстве, в закрытом шкафу и нюхаешь, как пахнет нафталином от бабушкиного жакета.
Петька включил фонарик, и друзья двинулись в сторону картофельного поля. За пояс Углов засунул топор.
– Может, напрасно, – сказал ему на это Коновалов. – А то опять обоссышься неизвестно чего и перетянешь мне в темноте, как табуретом.
– Держись от меня подальше, – посоветовал Петька. – А как тебя в канаву-то занесло?
– Как-как… Я что, помню!.. Сегодня день парадоксов… То я Витьку Пачкина ключом по башке переключил, потом ты меня табуреткой… Теперь моя очередь!.. – он засмеялся. – Цепная реакция!
Углов нахмурился.
– Вот уж, типа, хрен! Я, в отличие от вас, человек с головой, – он постучал по лбу костяшками.
– Вот по ней и получишь!
– Не пи…
Неожиданно в церкви зазвонили колокола. Друзья замерли.
– Чего это среди ночи раззвонились?.. – Коновалов машинально перекрестился.
– Не знаю… Может, пожар?..
– Не… не пожар… Ночь темная, пожар бы видно было…
– Надо выпить, – Петька вытащил из-под телогрейки поллитровку и вынул зубами пробку. – На, – он протянул бутылку Мишке.
Мишка приложился и сделал несколько больших глотков самогона. Пригнул куст черноплодной рябины и откусил гроздь.
– Ты, как лошадь, – Петька принял бутылку. Выпил, понюхал рукав. – Мишка, давай, на хрен, вернемся… Утром сходим, посмотрим…
Мишке тоже не хотелось идти, он ощущал тревогу, но знал, что перестанет себя уважать, если зассыт при Углове.
– Если ты ссыкло, – сказал он, – то можешь возвращаться. А я пойду. – А про себя подумал, что это был бы неплохой вариант. Если Петька сейчас пойдет домой, то ему совсем не обязательно идти на поле.
– Я не ссыкло, – ответил Петька. – Просто чего мы там смотреть-то будем?! Дырку в земле?!. Я в темноте-то и места не найду, наверно…
– Если признаешься, что набрехал, то не пойдем.
– Я?!. Сам ты!.. Я никогда не вру! – Углов ударил себя кулаком в грудь. – Петька Углов всегда говорит правду!..
– Как же, – Коновалову к этому моменту уже совершенно не хотелось никуда идти, – правду говорит! И про Высоцкого?!.
– ТЫ, ВЫСОЦКОГО… СЕМЕНЫЧА НЕ ТРОЖЬ! – Петька скрипнул зубами. – Если бы меня тогда менты с поезда не сняли, он бы жив сейчас был! А ты, гад, мне такие слова! Еврей ты, Мишка! Шихман твоя фамилия!
– Что-о?! – Коновалов схватил Петьку за грудки. – Пиз…икляуз! – Он был на голову выше Углова. Одной рукой Коновалов снял с него засаленную кепку, отшвырнул ее в кусты и врезал Углову кулаком сверху.
Петька осел. Тогда Коновалов немного отодвинул его от себя и добавил в нос. Петька улетел в кусты. Бутылка выскочила у него из руки и упала в траву. Из нее потек самогон.
Коновалов поднял бутылку и допил, чтоб не пропадало. Пока он пил, Петька подобрался к нему вплотную, как краб, и ударил Мишку ногой по яйцам. Коновалов дернулся и едва не вышиб себе горлышком бутылки зубы. Он перехватил бутылку и врезал Углову по голове. Петька отключился.
– Это тебе за табурет, – сказал Коновалов для очистки совести.
5
Как некоторые считают, ПЬЯНСТВО СПАСАЕТ РОССИЮ ОТ НАРКОМАНИИ. Россия, как некоторые считают, могла бы принимать у себя миллионы наркоманов со всего мира и поить их до тех пор, пока они полностью не забудут про свои смертоносные инъекции.
Петька Углов замычал, и Коновалов, испугавшийся, что убил друга, понял, что всё в порядке.
– Ну и лежи тут! – сказал он. – А я домой пошел. – И он пошел.
Но сразу вернулся. Ему стало стыдно, что он вывел из строя друга и оставил его ночью на улице. Мишка взял Углова за ноги, сказал «Эх» и потащил обратно в дом. Петькина голова с руками ехала по земле, оставляя после себя борозду примятой травы, как океанский лайнер оставляет после себя кильватер пенящейся воды, над которым ныряют чайки, пожирая изрубленную винтом рыбу.
Как будто я убийца – тащу труп. Коновалов опять заволновался, бросил Петькины ноги и приложил ухо к его груди. Сердце билось ровными спокойными толчками. Всё нормально, всё хорошо.
