– Позвольте спросить: в какой связи интересуется Священный Синод? – Ильич ответил вопросом на вопрос.
– Паства возбуждена появлением Ульянова и появлением Керенского, священники обращаются за разъяснениями к иерархам. Чуть ли не о втором пришествие ходят слухи, о лживых пророках.
– «Религия есть разновидность духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь”. – Владимир ответил цитатой из статьи 1905 года. – Вы удовлетворены?
– Ничего иного и не ожидал! – изрек раскрасневшийся от возмущения священнослужитель. – Богохульник! Извратить самое святое – веру, которой только и живет человечество.
– К вопросу об извращениях, милейший! Религия есть труположество! Худшее из извращений!
Почтенный посетитель резко встал, колыхнув широченными рукавами рясы, поправил золотое распятие на груди. Проходя мимо Вальяжного, маячившего за дверью гостиной, недовольно фыркнул. Ленин, чей взгляд провожал гостя, заметил, как изменилось выражение лица охранника. Вождю показалось, что тот вспомнил из Александра Блока: «Помнишь, как бывало, пузом шел вперед. И крестом сияло пузо на народ». Воссоединение социализма с его предтечей – христианством – не состоялось. «Товарищ Дю будет недоволен, – вздохнул Ульянов и, хотя прежде избегал бранных выражений, добавил. – Да, и хрен с ним, кажется, так здесь принято выражаться».
– Разъясните, пожалуйста, – счел вдруг нужным для себя уточнить и обратился к «дзержинцу», – отчего столь часто матом нынче ругаются?
– Не ругаются, Владимир Ильич. Разговаривают на нем. Для краткости и доходчивости.
– «О грубый век! Задолго до тебя цвет красоты померк», – опять вспомнилось нечто поэтическое Ленину.
– Сонет Шекспира? – угадал Вальяжный, чем заслужил одобрительный взгляд от охраняемого вождя – есть еще ценители изящного слова.
Глава 16
Защита
Защищенный секс – достижение современной цивилизации. Даже церковь сменила гнев на милость и закрыла глаза на использование презервативов. У Александра они, напротив, открылись, поскольку наступил момент отвалиться от разгоряченного тела и снять кондом с обмякшего пениса. Тонюсенький, со смазкой, прозрачный, из латекса – не прежние резиновые монстры со швами. Век назад доводилось пользоваться трофейными, захваченными у солдат рейхсвера и проданными на черном рынке Петрограда. Никакого сравнения! Велосипедная камера против воздушного шарика. В памяти всплыла легенда о критском царе Миносе, любвеобильном распутнике, проклятом женой. И хотя её звали Пасифия (Мирная), с тех пор при каждой близости с новой любовницей из царских чресел изливался поток ядовитых змей и скорпионов, до смерти кусавших очередную пассию. Количество желающих переспать с сюзереном резко уменьшилось. Тогда похотливый изобретатель придумал заниматься сексом, предварительно вводя во влагалище мочевой пузырь козла.
Мозг Керенского, обладая способностью быстро переключаться из одного режима в другой, включил логическое мышление на смену улетучившемуся экстазу и последовавшим историческим грезам. «Теперь нет страхов у женщин, что забеременеют, что заразятся дурной болезнью». Хотя сам по молодости был тщедушен, колченог и не уверен в себе, позже стал умелым танцором, что сразу повысило успех у особ противоположного пола. Кульминация пришлась на 1917 – не было отбою от хотевших, вернее требовавших близости мадмуазелей и мадам. Вот и теперь растущая популярность влекла к нему искательниц приключений, и Маршак несомненно возглавляла пелетон. Термин попал в словарный запас благодаря предстоящему мероприятию – велопробегу по столичным бульварам. Тот обещал неминуемо превратиться в акцию протеста, поскольку московские власти неохотно разрешали иные их формы – митинги и демонстрации оппозиции. Правда, Керенский плохо представлял, как в окружении телохранителей от «СуперБанка» сумеет ехать на антикварном тандеме вместе с телеведущей, являющейся автором задумки. Лидию от участия отсекли «организаторы», читай та же Маршак. По его ощущению, роль первой подруги в изменившейся ситуации всё больше сводилась к выбору цвета и вкуса презервативов. А по ее экспертному мнению, ТВ-шлюха не сможет сегодня воспользоваться ситуацией и соблазнить Сашу: после двух соитий – ночью и утром – у него потенция исчезла.
Идейно проблема презервативов больше должна бы волновать Владимира: ведь хоть и мало, но известный ему лично товарищ Берия организовал в СССР производство резинового изделия № 2, а нынче приходилось пользоваться исключительно иностранными образцами. Однако после комплекса анализов Мария убедилась, что у её мужчины нет ранее приписывавшегося немецкими докторами сифилиса, и перешла к незащищенному сексу. Не то, чтобы прямо планировала завести от него ребенка, но если Всевышний даст… Ульянов о детях размышлял в ином разрезе – предстояло принимать в пионеры подрастающее поколение большевиков. По советской историографии Ленину полагалось любить детей, хотя сам не мог припомнить, чтобы с ними якшался. Но товарищ Дю проявил настойчивость, хотя его и смущало возможное недоумение мальчиков и девочек, которым предстояло знакомство с живым вождем на фоне его же усыпальницы. Пиар-отдел партии тем не менее считал событие медийным и обещал, что ТВ покажет его в стране и по миру. Первое публичное появление Ильича должно вызвать широкий резонанс, положительный и длительный.
Июль случился жаркий, сероватое небо намекало на дождь, если не ливень. Тысячи гостей столицы бродили по Красной площади, томимые высокой температурой и отсутствием внятной повестки дня. Кто устремлялся в ГУМ за мороженым, кто плутал по лабиринту закоулков в Соборе Василия Блаженного. Иные безуспешно пытались пробиться к забальзамированной мумии: «Закрыт по техническим причинам», – гласило объявление. «Вероятно, ремонт затеяли», – констатировал самый наблюдательный из неудачников, услыхав грохот за матерчатым экраном. Фотокартина на нем изображала лес в интерпретации художника Шишкина с медвежатами, шалящими на поваленной сосне. Будь в экране дырка, наблюдатель мог бы подсмотреть, как работяги спешно скалывали черный лабрадор с фасада Мавзолея, убирая выложенное им слово «Ленин». Бренные останки вывезли еще ночью и тогда же кремировали. Урна с пеплом ждала своей участи. Шеф ГБ издевательски предложил передать её самому Ильичу: «Ближайший родственник». Президент колебался, откладывая вопрос на потом: «Может стать ценным элементом политических разменов».
Дюбенин был в курсе, поскольку информатор – политически близкий сотрудник Службы Охраны – сообщил о происшедшем. «Отлично, теперь у нашего Владимира нет мертвого конкурента. Юридически человек, сидящий рядом в «бмв», и есть В.И. Ульянов! № 1 дал маху!» Улыбаясь шире обычного, что сделало лицо геометрически близким к кругу, вышел из авто к юным ленинцам. «Ребята, сегодня у вас торжественный день, и я привез подарок. Смотрите, кто со мной». «Ура! Дедушка Ленин!», – раздалась разноголосица, под управлением вожатых перешедшая в скандирование. Инженер звукозаписи в автобусе ТВ поморщился – слишком много высоких частот – и зашустрил клавишами на пульте. Зато режиссер трансляции был от радости близок к помешательству. «Крупный план дай, мудо***н», – заорал в микрофон внутренней связи. Оператор аж зашатался, оглушенный командой в наушниках. Но камеры исправно гнали картинку, ей помогали гироскопы-стабилизаторы изображения. Благодаря их эмоциональной устойчивости и идеологической прозорливости товарища Дю, планета узрела Реинкарнацию великого революционера, плачущего от радости встречи с подростками. И с первого взгляда полюбила знакомого всем невысокого болезненного человека, такого земного и трогательного, что невозможно поверить во враки о его ответственности за гибель Российской империи и миллионов её граждан. Разве рука, деликатно похлопывающая по детским плечикам и завязывающая красные галстуки, способна подписывать декреты, что сделают мертвыми фабрики, обещанные рабочим, ограбят землю, обещанную крестьянам, и ожесточат гражданскую войну, вместо обещанного мира?
